Мертвая голова

Сергеев добрался до управления, повернул ключ зажигания — мотор завелся сразу, выбросив из-под кормы катера поток пенной воды.

— Порядок, — удовлетворенно сказал Сергеев, кивнув гондольеру. — Спасибо, что не отказались доставить нас сюда, и прощайте — дальше мы будем передвигаться самостоятельно.

Гондольер с несказанной радостью отвалил от причала крематория и свернул с улицы на первом же перекрестке.

— Нашел, — похвалился Иванов, показывая Сергееву криоконтейнер знакомой конструкции. — Полнехонек.

— Открой, — сказал Сергеев. — Надо посмотреть.

— Сейчас посмотрим.

Иванов проделал необходимые манипуляции над крышкой криоконтейнера и снял ее, при этом послышалось легкое шипение и образовалось маленькое белое облачко холодного пара. Иванов опустил руки в криоконтейнер и вынул оттуда ту самую мертвую голову.

Голова Копфлоса была похожа на покрытый инеем фарфор, пряди рыжих с проседью волос шуршали словно жухлая подмороженная осенняя трава, глаза превратились в два кусочка серого льда.

У Иванова онемели руки. Он с превеликой осторожностью — помня свой сон! — опустил голову Копфлоса обратно в криоконтейнер, закрыл и загерметизировал крышку.

Сергеев молчал.

— Ну? — спросил Иванов, растирая замерзшие пальцы. — Что теперь?

Руки все не отходили от леденящего холода мертвой головы, даже растирание не помогало. Иванов перегнулся через борт катера и опустил ладони в теплую морскую воду. Стало легче.

— Пора ехать домой, — сказал Сергеев.

— А в крематорий не желаешь зайти, немца поискать? — предложил Иванов, втайне надеясь, что напарник откажется. Он вытащил руки из воды, потряс ими в воздухе и сунул ладони под мышки.

Сергеев, услышав слово «крематорий», дернулся, словно стукнутый электрошоковой дубинкой, и посмотрел наверх, на край крыши крематория — там никого не было.

— Нет, — ответил он. — Зачем нам немец? Голову Копфлоса мы нашли, а немец нам не нужен.

— Ну и ладно, — обрадовался Иванов. — Слушай, у тебя в гостинице есть что-нибудь такое, за чем стоило бы вернуться?

— Нет, — подумав, ответил Сергеев, — ничего такого особенно ценного.

— И у меня тоже ничего такого, что было бы не жалко бросить, — сказал Иванов. — Может рванем домой прямо отсюда, а?

— Ну, не знаю, — неуверенно сказал Сергеев. — А топлива нам хватит?

— Хватит, хватит, — радостно успокоил напарника Иванов. — Фон Дрост обо всем позаботился, залил полный бак и еще в канистры. Он, кажется, тоже намеревался умотать домой без лишних остановок.

— Одну остановку он все-таки сделал. — Сергеев оглянулся на вход в крематорий.

— Вот-вот, — сказал Иванов. — Именно поэтому я предлагаю поскорее убраться отсюда — пока не вернулся фон Дрост…

— Я думаю, он уже не вернется, — пробормотал Сергеев.

— …или пока не появился кто-нибудь другой, — закончил Иванов.

Заскрипела, медленно отворяясь, дверь крематория. Пока еще не было видно, кто там ее отворяет, но федеральные агенты не собирались задерживаться, чтобы выяснить это.

— Гони! — крикнул Иванов Сергееву.

— Держись! — крикнул Сергеев Иванову.

Катер ракетой рванул с места, проскрежетав бортом по причалу, нетолстый швартовочный конец оборвался. Иванов успел заметить краем глаза фигуру бородатого человека в дверном проеме, но не понял, кто именно из зловещей троицы вышел на причал поприветствовать федералов. Сергеев заложил лихой вираж и на скорости свернул в переулок, крематорий остался за углом.

Через три квартала, когда плотный поток встречного воздуха проветрил обоим федеральным агентам их разгоряченные головы, и к ним вернулась способность здраво рассуждать, Сергеев ослабил хватку на руле и сбросил скорость. Иванов открыл было рот, но Сергеев метнул на него грозный взгляд и сказал:

— Не говори ничего, ладно? Просто помолчи некоторое время.

Иванов дернул плечом и отвернулся. Сергеев, сощурившись от ветра, смотрел вперед. Две крутых волны разбегались от носа катера и возмущенно бились в стены домов. За пристанью Сергеев сверился с компасом, взял курс на юго-восток и вновь поддал газу. Город остался за кормой.

Иванову не сиделось на месте; он опять взял в руки криоконтейнер, повертел и засунул его в багажное отделение в носу катера. Затем Иванов посмотрел на Сергеева, но выражение лица напарника по-прежнему не располагало к беседе. Иванов перебрался с переднего сиденья назад, на корму, и уставился на город, уходящий в море. Иванов и сам не понимал, чего опасался. Возможной погони? Нет, вряд ли. Погоня — дело понятное, простое: кто-то убегает, кто-то догоняет. Иванов ожидал какого-то неизвестного подвоха. Неприятности еще не кончились, он был уверен, так просто им не уйти.

— Да сядь ты, не суетись, — недовольно сказал Сергеев. Он тоже чувствовал беспокойство, но старался не показывать виду. — Что ты мечешься? Мы нашли то, что искали. Мы полным ходом идем домой. Вокруг — чистое море: ни ментов, ни бандитов, ни нахтфишеров. Даже волн нет. Что может случиться?

— Если б знать? — вздохнул Иванов.

И тут на полном ходу катер врезался в неведомую преграду.

«Я так и знал», — подумал Иванов, взлетая в воздух. Перед глазами промелькнуло небо, солнце, море. Потом Иванов сильно ударился лицом о воду, вода была очень жесткая и твердая как дорога. «Больно», — подумал Иванов, отчаянно барахтаясь, чтобы вынырнуть на поверхность, на воздух. Он выскочил из моря с плеском и брызгами, словно играющий дельфин, снова погрузился, снова вынырнул и задышал — хрипло, часто. Лицо горело, как после хорошей оплеухи, из носу шла кровь, в голове шумело.

Корма катера криво торчала из воды, винт еще вращался, но катер быстро тонул. Сергеева не было видно на поверхности. Иванов набрал в легкие побольше воздуха и нырнул с открытыми глазами. Глазам было больно под водой, и Иванов ничего не смог разглядеть в глубине.

«Водяных бы сюда», — пожелал Иванов, всплывая. Катер пошел ко дну. Иванов не знал, что ему делать теперь. Он плавал кругами на одном месте, среди радужных разводов разлившегося топлива, и ждал, что из моря вот-вот вынырнет Сергеев и скажет, что дальше.

Сергеев вынырнул — с чужой помощью, сам бы он вообще вынырнуть не смог. Аутримпс и Аудра поддерживали федерала с боков. Они, казалось, не прилагали никаких усилий, чтобы удержаться на воде. У Сергеева была разбита голова, его лицо было залито кровью. Но Иванов обрадовался, что его напарник жив и снова с ним.

— Сергеев, ты как? — спросил он.

Сергеев на мгновение взглянул на Иванова мутными глазами и вновь поник разбитой головой.

— Он пострадал от удара, — сказал Аутримпс. — Рана на голове неглубокая. Других повреждений, насколько я могу судить, у него нет.

— А что случилось с катером? — спросил Иванов. — Я думал, мы наскочили на мель, но здесь такая глубина…

— Мы же предупреждали вас, что голову Копфлоса нельзя вывозить из города, — укоризненно сказал Аутримпс.

— Ну, — сказал Иванов.

— Вот вам результат, — сказал Аутримпс.

— Понятно, — сказал Иванов, хотя, на самом деле, он так и не понял, что случилось с катером. — Куда ж нам плыть?

— Никуда плыть не нужно, — сказал Аутримпс. — Мы уже оповестили спасателей, они скоро прибудут. Вы сможете продержаться на воде до их приезда?

— Но вы же не позволите нам утонуть? — Иванов посмотрел на Аудру, ища сочувствия.

Аудра едва заметно улыбнулась, но ничего не сказала в ответ.

Катер спасателей подобрал Иванова и Сергеева через двадцать минут и отвез обратно в Северную Венецию.