Дерево и пень [СИ]

— У меня есть ключ от президентского сортира, — сказала Катя, — пойдем посмотрим?

Трое направились в клозет и вскрыли бачок. Разумеется там ничего не оказалось. Вернулись в приемную они раздосадованные:

— Да, мы плохо думали про дядю Стасика, — запихать завещание в сортир было бы чересчур, — сказал Арнольд.

— Разумеется чересчур, — раздался в приемной голос счастливого и помолодевшего дяди Стасика. Он стоял посреди помещения в спортивном костюме и излучал в разные стороны. Его желанию жить в этот момент можно было только позавидовать, настолько шикарно он смотрелся, — я его уничтожил.

— Что?!!! — хором сказали все трое. Причем скорее их шокировал не факт гибели несчастной бумажки. Они осознали что весь день гонялись за некой химерой. Причем у этих поисков были случайные жертвы.

— Ну… Я подумал что оно теперь не нужно, — ответил дядя Стасик.

— Как вы могли… Мы беспокоились, — сказал Арнольд, — перерыли весь офис.

— Ага, даже у Кати под юбкой посмотрели, — сообщил Булюкин.

— И что, там тоже ничего не оказалось? — восхитился дядя Стасик.

— Ну… Там вообще–то есть кое–что, — прикинулась дурочкой Катя.

Все расхохотались.

— Я хотел послать Галине цветы в больницу…

— Ах, да, правда, — защебетала Катя.

— Ее увезли с сердечным приступом, — сказал серьезно дядя Стасик.

Катя и Арнольд переглянулись:

— Можно это сделаем мы? Нам так жаль что с ней такое приключилось, — и посмотрели друг на друга как два заговорщика.

На том и порешили.

На следующее утро Елизавета приехала в школу в ужасном расположении духа. Ее бесило что Вика осталась ночевать в больнице. Ее сильно разозлило, что Александра не было ночью дома, а его мобильный телефон не отвечал. В общем — поводов злиться на весь мир у нее было более чем предостаточно. Двигаясь по коридору к кабинету, как на последний и решительный бой, она налетела на Изольду, которая скривилась в притворной улыбке и сказала:

— Как здоровье внука? Говорят он совсем плох?

— С ним Вика, — отрезала Елизавета, давая понять что разговор закончен. Но у Изольды были совсем другие планы по развитию событий:

— Я слышала ты даже в больницу к нему не съездила.

— Откуда ты все это знаешь? — набросилась на нее директриса, — тебе не кажется что это не твое дело.

— Да просто ты спишь и видишь, чтобы он умер — ведь тогда будет гораздо меньше доказательств твоей вины.

— Что ты вообще за человек, — начала Елизавета свою нотацию, — паразитируешь на чужом горе и еще получаешь от этого удовольствие.

— Я может и паразит, — закатила глаза Изольда, — но это горе Вики, я ей сочувствую. А все остальное — только вывеска, ширма. Ни ты, ни твой сынок особо не страдают по этому поводу.

— Кто тебе это сказал?

— У тебя все на лице написано, — парировала Изольда, — до больницы у нее сил доехать не было. Благо что она на той же ветке метро. А сынок твой — это вообще песня отдельная.

Елизавета застыла. Что ей известно про Александра?

— Твой дорогой Сашенька сегодня не ночевал дома. В курсе где он был?

— Он был дома, — закричала Елизавета, она была разъярена, — и хватит разводить поклеп на мою семью.

— Нет, моя подружка, его не было дома. Я своими глазами видела как в шесть утра он выходил из гей–клуба возле Мурманского вокзала в обществе очаровательного мальчика. Они сели в такси и уехали в неизвестном направлении.

— Что за бред? — Елизавета постаралась оттолкнуть от себя даже возможность что это правда.

— Ну… А ты спроси его сама. Мне очень повезло, что этим утром, мой муж фотографировал с балкона нашего дома утренний пейзаж. Я когда у него на компьютере все это узрело меня как током ударило. Какое разочарование! Сын супердиректрисы, правильной женщины, в обществе мальчика. Ты меня слышишь? Мальчика, — не мужчины — а именно мальчика…

— Что ты имеешь в виду, — процедила Елизавета.

— Я хочу сказать что этому мальчику на вид было лет четырнадцать–пятнадцать, не более. Так что пошарь ка в его тайной жизни. Может еще что раскопаешь… А я пока что приобщу это к своему досье…

С этими словами Изольда развернулась и ушла. Елизавета поднялась в кабинет и там дала волю своим чувствам. Она упала в кресло и горько разрыдалась. Ей не хотелось принимать эту правду, тем более, что теперь Изольда крепко держала ее в своих лапах. В кабинет вошла Марфа Игнатьевна:

— Добрый день… О господи, успокойтесь.

— Уйди пожалуйста, — сквозь слезы сказала Елизавета. Секретарша выскочила.

Через некоторое время проходя мимо канцелярии Изольда услышала разговор Марфы и Марины:

— Я думала она совсем сухарь, — говорила Марфа, — она даже когда внук в больнице оказался вела себя строго, будто ничего не случилось. Как я заблуждалась! Ты бы видела как она сегодня ревела в кабинете. Просто ужас! Мне ее так жалко.

Изольда подумала про себя: «Ничего, скоро этот цирк прекратится, ведь я знаю истинную причину того, что Елизавета так рыдала сегодня у себя в кабинете. Ей пофиг на внука. Ей противно осознавать что ее сын — педофил». И с переполнявшим ее чувством одержанной победы она удалилась.

В магазине дяди Стасика с утра как обычно царила атмосфера праздника. Света вышла на работу посвежевшая и похорошевшая. Катя прыгала от радости — Арнольд сделал ей предложение, а сам дядя Стасик задумал заняться каким–нибудь новым проектом. Как по заказу этот проект сам свалился им на голову.

В тот момент когда секретарши закончили окраску лица в приемной появился молодой блондин в драных джинсах, кожаной куртке, кепке, с пронзительным взглядом и очень мягкими чертами лица. Света и Катя посмотрели на этого Аполлона и им стало очень интересно, что же это за явление. Как тут по приемной прокатилось пение юного Аполлона:

Слепой Амур стрелой меня сразил

И забурлило, закипело!!!

Из своего кабинета высунулся Арнольд. Поющий Аполлон подошел к секретаршам:

— Меня зовут Леха. Я подающий надежды певец…

— Мы успели это заметить, — сказала Света, — только у нас магазин!

— Если вы конечно успели это заметить, — закончила Катя.

— Я знаю, — шикарным легким басом сказал Леха. Секретарши прямо провалились в его замечательный бас, — я хочу попросить помощи. Я хочу чтобы дядя Стасик сделал из меня Суперзвезду.

— Суперзвезду? — удивилась Катя, — а по моему вам и так неплохо!

— Да уж, — сказал из кабинета Арнольд, — в нашем полку фриков прибыло. Пройдите ко мне в кабинет, юное дарование.

Леха удалился. Секретарши переглянулись.

— Надеюсь, он не полезет к нему искать завещание дяди Стасика, — сказала Катя и они рассмеялись.

Тут появилась кассир — Зина.

— Привет, Зиночка, — сказала Света.

— Здравствуй, я только что из больницы…

— И как Галина? — спросила Катя.

— Отлично, она была в восторге от цветов. Сказала, что таких бесподобных и безумных цветов она еще никогда не получала!!!

Андрей сидел за письменным столом и перебирал документы. Все сошлось на сей раз. Причем слишком хорошо сошлось — и теперь не нужно думать как выйти из сложившейся ситуации. Андрей отложил в сторону карандаш и взял мобильный телефон.

— Алло, Григорий? Как успехи? Когда назад?

— Думаю что скоро, — ответила трубка голосом Бантикова, — еще пара формальностей и я вернусь в Озерск.

— Всю ночь я копался в бумагах.

— И что?

— Вынужден признать, что ваша гипотеза оказалась верной, — сказал холодным тоном Андрей.

— Что вы имеете в виду.

— Бумаги которые я изучил вполне явно указывают, что виновен в крушении башни покойный Феликс…

9. РАБОТА НАД ОШИБКАМИ

Вика сидела у постели сына и смотрела на аппарат, который поддерживал в нем жизнь. От одной только мысли что ее сына хочет забрать с собой страшная болезнь, которую принесло в Озерск крушение башни департамента, ей становилось тошно и слезы подкатывались к горлу. Но Вика была внуждена глотать слезы и рыдания, чтобы себя не выдать. Именно такое жестокое испытание уготовила ей судьба. И Вика была готова противостоять трудностям и бороться с собой. Иначе никак — назад пути просто нет, и теперь уже к сожалению не будет никогда. Ни Александр, ни Елизавета так и не появились в больнице — их состояние Дениса, похоже, не волновало. И это было не заблуждение. Хотя через 10 минут представилась возможность убедиться в обратном, при этом, правда, в очередной раз убедившись, что семья — это не всегда родное, желанное и любимое.