На пажитях небесных

Немного помявшись, она всхлипнула:

– У Шона.

– Работаешь на него?

– Да.

– Как тебя зовут?

– Лола Рейн.

Это была вторая улика. За несколько минут я узнал почти все, чтобы поставить точку в долгой игре и закрыть наконец «мыльный клуб». Вот так порой несколько мгновений встряски дают больше, чем кропотливая полугодовая работа.

– Внимание! – ожили невидимые динамики. – Говорит административный центр туристского комплекса! Всем оставаться на местах! Сейчас будет подано аварийное освещение. Комиссара ООН просим пройти в зал видеосвязи.

Сунув Лоле свой платок, я, раздвигая опрокинутую мебель, выбрался в холл. Здесь тускло горели лампы, под ногами тоже хрустело. Все натуральное, подлинное – таков фирменный стиль Шона Балуанга. Но настоящие зеркала, хрустальные плафоны и китайский фарфор имеют свойство легко превращаться в мусор. Мне теперь даже хотелось, чтобы крупный метеорит ударил еще раз, и не на противоположной стороне астероида, а где-нибудь поблизости, рядом с пансионатом, владельца которого я допрашивал третий день.

Тогда я еще не знал, что метеориты и впрямь могут падать по заказу.

На экране видеофона меня поджидал начальник следственного отдела Сван Мейден. Вместе со своим столом и флагом ООН над головой он врубился в канал общей телевизионной сети.

– Что у вас там, на Мидасе?

– Вторые сутки метеоритный дождь, только что сильно тряхнуло.

– Так, – сказал Мейден, будто в этом было что-то особенное. – Как с «мыльным клубом»?

– Есть прямые улики.

– Хорошо. Передай дело помощнику и лети сюда.

– Почему? Что за тревога?

Мейден посмотрел куда-то вбок, пожевал губами и, взглянув на меня, тихо произнес:

– Этот метеоритный дождь – искусственный…

Учебники комполоции, посвященные Поясу Астероидов, до сих пор открываются выдержкой из монографии Рассела, изданной в 1930 году. «Орбиты малых планет, – писал Рассел, – так запутаны между собой, что если бы они были проволочными кольцами, то, подняв одно из них, мы подняли бы вместе с ним и все остальные, включая орбиты Марса и Юпитера».

Мысль Рассела, несомнено, справедлива, однако мы, заселив Пояс, все еще пытаемся вытащить из него что-то одно, нам полезное. Между тем в этом проклятом месте все настолько тесно сцеплено между собой, причины и следствия так легко вьют цепочки непредсказуемых событий, что чистых выигрышей почти не бывает, и мед удачи, как правило, густо смешан с дегтем поражения.

Когда-то, например, считалось, что орбиты внутри Пояса будут скоро в точности рассчитаны, смоделированы на компьютерах, и столкновения астероидов, порождающие опасные метеорные потоки, удастся предсказать на много лет вперед, как солнечные затмения. Сейчас Пояс до отказа набит компьютерной техникой, вычислительные комплексы имеются чуть ли не на каждом астероиде, более того, все они могут действовать синхронно, как одна машина в рамках Международной интегральной информационно-компьютерной сети – МИНИКС. И что же? Небесная механика, увы, оказалась здесь столь запутанной, словно мудрый дух божий поленился заглянуть сюда, и Пояс Астероидов так и остался во власти первозданного хаоса. Зато теперь любой мошенник, имеющий вычислитель серии МИНИКС, может, уплатив налог, подключиться к международной компьютерной сети и использовать ее мощь для моделирования разных приятных штучек, вроде тех, которыми забавляются клиенты в заведении Балуанга.

То же и с добычей ископаемых. В свое время Пояс Астероидов казался этаким сладким пирогом, удобно нарезанным на части; нам очень хотелось добраться до начинки этого пирога. Теперь мы вывозим из Пояса чуть ли не все элементы таблицы Менделеева, но эта инженерная победа вовсе не окупает творящихся здесь нарушений закона и нравственности. Я ничего не преувеличиваю. Многое из того, что происходит в Поясе, на Луне или Марсе просто невозможно, ибо там достаточно запустить несколько спутников, чтобы контролировать всю поверхность. Здесь же, в этом архипелаге космических островов, ничего не стоит спрятать ракету с контрабандой, игорный дом или, если угодно, пиратскую эскадрилью. Комиссариат ООН, Интерпол, национальная полиция стран-участниц освоения знают об этом очень хорошо.

Словом, мы правильно делали, когда не торопились соваться сюда. На моем участке, например, лет десять назад не было ни одного рудника, в камнях копались одни ученые, и было тихо. А сейчас здесь столпотворение, смешение языков и народов. Спокойные времена кончились после того, как ООН начала сдавать астероиды в концессию частным фирмам. Идея, конечно, была благородная: борьба с безработицей, создание новых рабочих мест и все такое. Но в этом мире любое святое дело способно переродиться в козни дьявола. Параллельно с рабочими местами возникли, конечно, и места злачные. Клиенты их потащили сюда все свои радости земные: спиртное, наркотики, рулетку и даже девиц. Недавно, например, пошла мода на «мыльные клубы». Это уже чисто наше, местное изобретение, и на Земле о нем еще мало знают. Клубы работают по методике брачных контор: клиент заполняет особую карточку, где выражает свои желания, платит деньги, а потом компьютер подбирает ему что-нибудь подходящее. Поначалу таким способом составлялись компании для совместного проведения отпуска, затем предприимчивые люди научили компьютеры так подбирать людей, так соединять их встречные потребности, что в заданные сроки они почти наверняка выливаются во взаимоудовлетворяющие отношения. При этом, твердит реклама, сохраняется полная «естественность и непринужденность» отношений; но какая же тут к черту «непринужденность», если человека всячески сманивают и соблазняют скорее стать рабом собственных прихотей? Так, если кто-то желает наклюкаться не среди знакомых забулдыг, а непременно в компании с лауреатом Нобелевской премии, он платит деньги и может быть спокоен – в гарантированный срок «мыльный клуб» обязательно включит его в банкет, где будет присутствовать знаменитость, или удовлетворит заказ каким-то другим, но тоже «естественным» способом. Человеку, покупающему постоянный абонемент, гарантируется удовлетворение любых желаний, не преступающих, как говорится в уставах клубов, «границ явлений, терпимых современным обществом». На деле это означает, что клуб отказывает клиенту лишь в выполнении требований, нарушающих юридические законы; что же касается законов нравственных, то сколько они существуют, столько и нарушаются, а мир остается прежним; этот факт, по логике основателей клубов, позволяет отнести к разряду «терпимых» явлений все что угодно – от алкоголизма до сексуальных коммун.

С тех пор, как Балуанг создал «мыльный клуб» в моем секторе Пояса, я непрерывно боролся с ним, свято веря, что совершаю необходимое дело по очистке космоса от дряни. И вдруг, когда я уже готов был прикрыть заведение на Мидасе, произошли события, заставившие меня усомниться в смысле этой борьбы. Я увидел, что зло, которое я пытаюсь искоренить, – это лишь кончик дьявольского хвоста, но вовсе не сам дьявол. На время мне даже показалось, что я похож на того древнего глупого царя, который велел своим воинам высечь море. Словом, я понял, что дело обстоит гораздо сложнее, чем оно обычно представлялось мне.

Нет, я не опустил руки. Сейчас, когда первая растерянность прошла, я могу сказать: это понимание, каким бы горьким оно ни было, не означает смирения. Я еще могу признать справедливость английской пословицы, которая утверждает, что «каждому приходится за свою жизнь съедать пригоршню грязи»; но я никогда не примирюсь с утверждением, будто черпать всюду грязь – это неистребимая склонность людей, которую они стремятся удовлетворить, где только могут. Уверенность и, если хотите, твердость мне при этом дает, как ни странно, та же самая история – та же самая цепь потрясений и катастроф, которая глубоко поколебала мои привычные, но, как оказалось, весьма плоские убеждения. Вот почему я хочу о ней рассказать.

Читатель, наверное, уже понял, что для меня эта история началась на Мидасе, где я занимался «мыльным клубом». Но вообще-то она началась несколько раньше и сразу довольно шумно – с вереницы крупных аварий, прокатившихся по астероидам. В те дни все наши от Земли до Юпитера, что называется, с ног сбились, стараясь понять, в чем тут дело. Начальник следственного отдела Сван Мейден срочно созвал совещание. На нем-то я и услышал впервые о Пахаре…