Мертвая голова

— Написал, — ответил Иванов, тяжело вздыхая. Он приподнял голову, извлек из-под щеки папку и перебросил ее на стол Сергееву. — Вот он, отчет. Я вчера до трех часов ночи сидел, бумагу изводил, не выспался совсем. — Иванов уронил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза. — Не понимаю, зачем вообще нужно писать это все на бумаге, собственноручно, каллиграфическим почерком? Электронный способ во всех смыслах проще и экономичней.

— Традиция, — пояснил Сергеев. — Полковник Задека так от нас требует.

— Ретроград, — проворчал Иванов.

— Ш-ш-ш, — сказал Сергеев, не будем об этом.

Он вытащил из папки один лист, быстро пробежал глазами написанное, улыбнулся и зачитал сначала, уже вслух, хорошо поставленным голосом:

— Перестань, — попросил Иванов. Это дело было такое, что лишний раз вспоминать про него не хотелось. Иванов зарекся в другой раз связываться с диггерами…

Сергеев хмыкнул, покачал головой, и, пряча лист обратно в папку, сказал:

— Полковнику это должно понравиться. Он обожает твои отчеты.

— О, льстец коварный, — пробормотал Иванов с закрытыми глазами, — напрасно тщишься, от своего отчета ты не отвертишься.

— Что-то ударение у тебя подгуляло, — критическим тоном заметил Сергеев.

— Где хочу, там и ударяю, — сказал Иванов. — Я поэт, мне можно.

Сергеев вздохнул, как будто с легкой завистью.

— А я вот могу писать отчеты только грубой прозой. Кстати… — он выдержал долгую многозначительную паузу, и только когда Иванов заинтересованно приоткрыл один глаз, продолжил: — полковник Задека уже новое задание нам припас.

Иванов поднял голову, потер кулаками слипающиеся глаза.

— Какое задание? Куда?

— Одно из двух, — понизив голос до интригующего шепота, сообщил Сергеев. — Либо на северо-запад, в Северную Венецию. Либо на юго-восток, в волчьи леса; там, говорят, оборотни объявились.

— А в Северной Венеции кто объявился? — спросил Иванов. — Русалки?

Сергеев пожал плечами.

— Не знаю. Вот вызовет нас полковник и сам все расскажет. Если, конечно, решит нам Северную Венецию поручить.

— Хорошо бы в Северную Венецию съездить, на море, — мечтательно сказал Иванов. — А то нам все какие-то противные дела достаются…

— Ну-ка, ну-ка, сейчас посмотрим, — ответил на это Сергеев, полез во внутренний карман пиджака и достал свой счастливый талисман — старинную серебряную монету. — Что?

— Орел, — уверенно заявил Иванов.

Сергеев подщелкнул монету ногтем большого пальца, вращаясь, она взлетела под потолок, на мгновение застыла в апогее своей орбиты и упала в подставленную ладонь владельца.

— Ну? — спросил Иванов.

— Решка, — сказал Сергеев. — Не повезло. Так что ехать нам с тобой, милый друг, в самую глушь, в волчьи леса.

Иванов патетически воздел руки и воскликнул:

— Над нами тяготеет мрачный рок!

Иванову и Сергееву было назначено на десять тридцать. Они пришли в приемную полковника Задеки в десять двадцать девять. Иванов посвятил эту минутку разглядыванию секретарши полковника, черноволосой смуглянки с карими глазами персидской кошки, в своем мундирчике от кутюр она была диво как хороша. Но жадными взглядами все и ограничилось. Иванов знал, что сия прекрасная особа прошла специальную подготовку, аналогичную его собственной, и владеет, по меньшей мере, дюжиной способов убийства здорового мужика голыми руками. М-да…

А для Оксаны все агенты были на одно лицо — крепкие, широкоплечие, короткостриженные, в одинаковых неброских костюмах. Жесткие профессиональные требования нивелировали различия во внешности до минимума. Вот и эти двое были похожи, как родные братья. Один постарше, пожестче, с цепким взглядом — посмотрел и отвернулся, но, конечно, отметил все, что нужно. А другой так назойливо таращится, сразу видно — пишер.

Ровно в десять тридцать дверь полковничьего кабинета отворилась, и оттуда, из мягкого зеленоватого сумрака, щурясь на свет, вышли коллеги-конкуренты-соперники Иванова и Сергеева — агенты Деревянко и Подручный.

— Здорово, неудачники, — весело пропел Деревянко и даже помахал ручкой.

— Привет, засланцы, — отозвался Иванов и полюбопытствовал, как бы невзначай: — Ну, куда на этот раз?

— В Северную Венецию, — ответил простодушный Подручный, за что немедленно получил от Деревянко воспитательный тычок под ребра. — Ы-ых.

Иванов усмехнулся. В том, что Подручный проговорился, разумеется, не было ничего ужасного — Иванов и Сергеев все равно узнали бы, какое задание полковник Задека поручил коллегам. Но раз Иванов и Сергеев смогли подловить Деревянко и Подручного, значит, они выиграли еще одно очко в своеобразной игре, которую уже давно вели между собой, и это радовало.

Огорчало другое: подтверждался прогноз, сделанный Сергеевым с помощью монетки. А Иванов до последнего момента надеялся, что ему удастся побывать в Северной Венеции. Он с грустью посмотрел на своего напарника. Сергеев воспроизвел давешний жест, словно монетку подбросил, — вот видишь, мол…

Прогнозы Сергеева всегда сбывались.

…Деревянко уже приходилось работать в Северной Венеции, это было еще до того, как он получил в напарники Подручного. В тот раз он успешно справился с поставленной задачей. Возможно, именно поэтому полковник Задека выбрал Деревянко и Подручного для новой миссии в Северной Венеции. Возможно… Но, вполне может быть, полковник Задека руководствовался совсем иными соображениями. Полковник Задека славился нестандартностью мышления и неординарностью решений, недаром он возглавлял особый, тринадцатый отдел.

Кабинет полковника Задеки был раз в десять больше той каморки без окон, где ютились Деревянко и Подручный. Окна в кабинете полковника имелись, правда, непонятно, для чего они тут были нужны — все равно их завесили тяжелыми плотными шторами, не пропускавшими ни кванта дневного света. Электрическое освещение здесь также либо отсутствовало, либо полковник Задека им не пользовался. Во всем огромном помещении почти безраздельно царила темнота, лишь слегка разбавленная слабым сиянием хрустальной сферы. Эта штука, размером со школьный глобус, как бы сияла изнутри и освещала немного пространства вокруг. Когда глаза вошедшего в кабинет привыкали к темноте, можно было различить некоторые предметы обстановки: длинный стол, на котором и стояла хрустальная сфера, и два ряда стульев по обеим сторонам стола, и огромный темный силуэт самого полковника Задеки, грузно сидящего в своем особом кресле во главе стола.

Деревянко и Подручный, нашарив каждый по стулу, деликатно присели в конце стола, противоположном от полковника Задеки. Шеф тотчас начал говорить, без приветствий и предисловий:

— Вчера была получена информация из Северной Венеции. — Полковник Задека коснулся пальцами хрустальной сферы, и сияние ее неуловимо переменилось. — Там произошло странное событие, так что, господа, прошу вас быть особенно внимательными к моим словам.

Без этого предупреждения вполне можно было обойтись, подчиненный полковника Задеки всегда были очень внимательны к его словам. Деревянко и Подручный не являлись исключением.

Полковник Задека приступил к изложению странного происшествия:

— Вчера в Северной Венеции местными органами правопорядка был обнаружен труп некоего гражданина Копфлоса…

Деревянко и Подручный, сидевшие бок о бок, обменялись разочарованными взглядами. Ну, труп, ну убили там кого-то, подумаешь… Обычное дело для обычной милиции.

— Труп обезглавлен, — многозначительно произнес полковник Задека, — голова на месте преступления не обнаружена…