Цепея неморалис

— А зачем тебе вся эта херь? — удивилась она.

— Тот парень, которого убили, был одним из наших авторов, он написал рассказ для сборника. И он не один там такой, вот и пытаюсь установить истину. Тебе Романыч разве ничего такого не говорил, нет?

— Говорил, конечно. Тоже хочу, чтобы книга вышла, там ведь моя фотография на обложке будет, как никак… хотелось, чтобы была. Мне сейчас надо восстанавливаться, и как профессионалу, и вообще. Это мое лицо, этот голос… все не мое на самом деле, понимаешь? — будто угадав мысли, сказала девушка. — Никак не привыкну. Это не настоящее, после пластических операций. Работала на популярный журнал, и специализировалась по фотографиям особого рода. Только эротика и секс, никаких новостей и политики. Ну, ты понял, да? В результате один обиженный придурок нанял отморозка и тот прямо на работе плеснул мне в лицо кислотой. Сначала ничего вроде, а затем такое! И еще общее отравление началось. Обожгло нижнюю часть лица, уши и еще я вдохнула эту гадость, попало на голосовые связки. Потом серьезно лечилась, понимаешь? Глаза уцелели — один был зажмурен, а вторым я смотрела в видоискатель. Зрение моя зеркалка спасла ценой собственной жизни. После кислоты аппарат пришлось выкинуть.

Я хотел, было спросить, какой именно кислотой в нее плеснули, но почему-то передумал и вместо этого сказал:

— По-моему, ты прекрасно выглядишь, да и говоришь нормально.

— Это теперь я хриплю помаленьку, а сразу после лечения не только морду лица, но и псевдоним менять пришлось. Молчала долго, замотанная ходила, потом в маске, как гриппозная… Я такая же Снежана Ортогина, как ты Папа Римский. Кроме фотографии ничего не умею, даже мужика нужного склеить не могу, приходится заново пробиваться, понимаешь? Да и не клеятся они, полезные мужики, как посмотрят на меня, так сразу шарахаются. Только Роман чего-то вдруг запал. А которые сами липнут, от тех меня просто тошнит. Ведь я теперь уродливая калека.

— Ну, тут ты, положим, врешь! — засмеялся я. — Ты же очень красивая. А эти шрамики, они вообще едва заметны и совсем тебя не портят, даже наоборот.

— Скажешь тоже, — явно обрадовано, возразила Снежана. — Знал бы ты, чего мне стоили эти операции! В Японии делали. А теперь вот выставка! Она для меня первая после той истории. Но уже есть результат! Один контракт я сегодня подписала, а на другие очень надеюсь, уже есть весьма интересные предложения. Поэтому сам понимаешь, даже если я чего-нибудь бы и увидела в этом треклятом клубе, в свидетели не пошла бы. Ведь виновников в моей беде так и не посадили, понимаешь? Заказчик оказался как бы ни при чем, никаких против него доказательств, а того, кто кислотой плеснул, признали невменяемым. Псих, что с него взять! Вот и отделался психушкой. Сейчас, думаю, он уже давно «вылечился» и гуляет себе на свободе. Поэтому настоящее свое имя не называю, извини уж. Так спокойнее жить. Зато теперь нормально питаюсь, освоила правильную диету, понимаешь?

Снежана постоянно спрашивала, понимаю ли я. Постепенно она отошла от темы своего лица, голоса и правильного питания, затронула просто здоровье, и уже радостно повествовала о фотографировании в фитнес-центре. Здесь предмет обсуждения для нее был более весел и занимателен.

— Ходила вчера в качалку и вдруг осознала, что из посетителей спортзала меня более всего занимают два типа людей. Первый — это особый сорт мужиков. Таковые мужики раздают бесценные распоряжения, перешептываются, много ходят, созерцают окрестности, иногда любовно потирают тренажеры или по-свойски их похлопывают. Со всеми здороваются, а на незнакомых поглядывают косо и подозрительно. Постоянно ищут с кем потрепаться и на кого посмотреть, уперев руки в боки. Охотно позируют. Второй тип — это особого рода бабы. Такие бабы всегда ходят парочками. Обычно они либо загорелые псевдоблондинки, либо еще более загорелые брюнетки. Они крепко ругаются матом, у них визгливые голоса, треп на тему «пора бы за новыми розовыми трениками в Ибипет или Тайлант», накачанные задницы, которые они старательно оттопыривают, когда позируют на фоне железяк и потных лиц мужского пола. И те и другие туда приходят потусоваться, ну, заодно еще и задницы свои подкачать… Давно уже собиралась там пофотографировать, но только недавно получила разрешение на съемку, понимаешь?

Видимо, у этой женщины многое накопилось на душе, и она сразу же ухватилась за возможность выговориться перед практически незнакомым человеком. Интересно, а что же Роман? Или не слушает ее, или она его щадит? Может, достала его уже? Кстати, забавно было бы узнать, что он там про меня наговорил. Спросить что ли?

— Слушай, — невежливо перебил я, когда начал понемногу офигевать от рассказов про потных мужиков, фитнесы и накачанные задницы, — а что тебе про меня рассказывал твой, и по совместительству мой друг? Явно наболтал чего-то лишнего.

— Почему вдруг так решил? Он мне не друг, а любовник, а это разные вещи.

— Ну, пусть так. И все-таки? Отчего такая откровенность?

— Так просто. Захотелось рассказать. И потом, я же ничего особо секретного не сказала. Эта моя история в свое время наделала много шума в нашей среде, так что ничего тайного. Никакие психологи не помогли, зря на них деньги потратила.

— А вот тут могу помочь. Вернее — постараюсь. Есть два знакомых специалиста, что решают такие вот задачи.

— Какие задачи? — не поняла Снежана.

— Снимают психологические проблемы. Один в Москве, другой в Питере. Дать координаты?

— Дай, если не жалко, — как-то без энтузиазма согласилась Снежана, — обоих дай.

Записал контакты Алексея в Москве и Арины в Петербурге. Мне действительно хотелось помочь Снежане.

— А все-таки? — по второму разу начал я. — Что сказал обо мне Роман? Только честно.

— Ну, если честно, он сказал, что ты пишешь какие-то бульварные книжонки, что только и годятся, чтоб читать в транспорте, когда ничего другого под рукою нет, понимаешь?

— Понимаю! — согласился я и искренне расхохотался. Такая оценка моих трудов показалась весьма лестной. Дело в том, что всегда мечтал написать настоящий «бульварный роман», то есть книгу, которую читают на бульваре, в транспорте, в ванной, наконец. От которой трудно оторваться, хотя бы местами. Чтобы люди читали текст, вместо того, чтобы смотреть какой-нибудь сериал, скачанный из Сети фильм, или вместо того, чтобы резаться в какую-нибудь компьютерную игрушку.

— Чего ржешь? — удивилась Снежана.

— Очень точное определение, мне нравится.

— Рада за тебя. Я твоих книг не читала. Вообще ничего не читаю, только профессиональные сайты по фотографии.

— И не читай, — поддержал я, — вдруг привыкнешь?

— Ну, на это особо не рассчитывай. Ладно, скажу, так уж и быть. Только на меня не ссылайся и имени моего не упоминай. Слово даешь?

— Даю, — пообещал я.

— Поклянись!

— Никогда не клянусь. Обещал, значит сделаю.

— Это хорошо. Вот почему я тебе верю? Знаешь, там, в клубе, мне показалось, что стреляла не девушка в арлекинском костюме, как все подумали, а кто-то другой. По-моему я видела, как стрела летела со стороны столиков, понимаешь?

— Да? Не заметил. Мне тоже показалось, что именно эта арлекинша его и убила… Но ты же была с фотоаппаратом, и что-то там нащелкала, нет?

— Нет! — почти испугалась Снежана. — Там было запрещено фотографировать, понимаешь?

— Понимаю. Догадаться вообще-то нетрудно, — усмехнулся я.

— Очень тогда жалела, что без фотика пришла, но потом решила, что буду молчать о своем там нахождении и успокоилась, понимаешь? Так для жизни будет полезнее. Я же в маске была, меня никто не узнал, пока к Роману не обратилась. Он там все ходы-выходы знает, вот и вывел нас тогда.

— Какой кислотой плеснули? — все-таки спросил я.

— Плавиковой, — тут же ответила она. — Очень опасная штука. Так что? Смотреть мои фотографии поедем?

Пока ехали, Снежана все время о чем-то рассказывала, иногда прерывалась, показывая мне дорогу. Ехать оказалось действительно далеко — аж в Южное Бутово.