Марид Одран

— Это трагедия и для Индихар. Представляю себе ее горе. А бедность только усугубила ее положение. Я искренне сожалею, что предложил ей работать у себя. С моей стороны это было бессердечным поступком.

— Индихар — истинная мусульманка, — ответил я ледяным тоном. — И потому вовсе не расположена развлекать тебя или кого-либо другого.

— Я знаю, Марид. Не надо так горячо за нее вступаться. Главное — она поняла, что всех своих детей прокормить не сможет. Ты упоминал о том, что Индихар хочет отдать одного ребенка приемным родителям.

Я ненавидел себя за это.

— Видимо, ты не знаешь, что в свое время моя мать была вынуждена продать моего младшего брата.

— Брось, Магреби! — сказал Махмуд. — Это не купля-продажа. Ведь торговля детьми запрещена. Мы не можем продолжать разговор в таком духе.

— Ладно. Назови это как хочешь. Ты нашел людей, готовых усыновить ребенка?

Махмуд помедлил с ответом.

— Не совсем, — выдавил он наконец. — Но я нашел посредника. Я знаю его давно и ручаюсь за его честность и молчание. Ведь такие дела требуют любви к людям и большого такта.

— Разумеется, — откликнулся я. — Все это чрезвычайно важно. Не стоит лишний раз тревожить сердце вдовы.

— Так вот, именно поэтому я его и рекомендую. Он немедленно подыщет ребенку любящих родителей, а вдове вручит солидную сумму, причем таким образом, что на них не падет и тени подозрения. Вот так он работает. Думаю, мистер Он — идеальное решение проблемы Индихар.

— Мистер Он?

— Его имя Он Чонг. Он китайский бизнесмен из Кансу. Когда-то я работал его агентом.

— Понятно. — Кровь ударила мне в виски, и я закрыл глаза. — Теперь о деньгах. Сколько платит мистер Он и получаешь ли ты проценты от сделки?

— За старшего он заплатит пятьсот киамов, за младшего триста. За девочку двести пятьдесят. За двух сразу он выплатит надбавку в двести киамов, а за трех — пятьсот. Мне положены десять процентов от сделки. Если ты договоришься с ней об оплате твоих услуг, бери процент от оставшейся суммы.

— Что ж, все справедливо. Большего Индихар и не ожидает.

— Я же говорил, что мистер Он — щедрый человек.

— В таком случае — что дальше? Встретимся где-нибудь или как?

Похоже, Махмуд, клюнул на удочку.

— Сначала мы должны осмотреть детей, чтобы убедиться в их пригодности для передачи приемным родителям. Ты не мог бы завести их через полчаса на Рафи-Бен-Гарсиа, семь?

— Хорошо Махмуд. До встречи. Передай Он Чонгу, чтобы захватил деньги, — Я отключил телефон. — Кмузу, — окликнул я раба, — закругляйся с бельем. Мы едем.

— Слушаюсь, яа Сиди. Подогнать машину?

— Да.

Поверх джинсов я накинул галлебейю, а в карман засунул статический пистолет. Я не доверял ни Махмуду, ни торговцу детьми.

Улица находилась в еврейском квартале, и дом сильно напоминал тот, который мы обследовали вместе с Шакнахаем. Стеклянная витрина была залеплена газетами.

— Подожди здесь, — бросил я Кмузу, вылез из машины и пошел к дому. Я постучал по стеклу; и через некоторое время из щели приоткрытой двери сверкнули глаза Махмуда.

— Это ты, Марид? — раздался его хриплый голос. — А где Индихар с детьми?

— Они в машине. Сначала мне надо поговорить.

— Входи. — Махмуд открыл дверь пошире, и я протиснулся мимо него. — Марид, познакомься: мистер Он.

Торговец детьми оказался низкорослым человечком со смугло-коричневой кожей и зубами такого же цвета. Он сидел на складном металлическом стуле за карточным столиком. На столике перед ним находился железный ящичек. Он взглянул на меня сквозь стекла очков в железной оправе. И этот тип не может позволить себе глаза фирмы «Никон»!

Я шагнул ему навстречу и протянул руку. Он Чонг, прищурясь, посмотрел на меня, но руки не подал. Через пару секунд я почувствовал себя идиотом и опустил руку.

— Ну как, — спросил Махмуд, — все в порядке?

Скажи ему, чтобы он открыл ящик.

— Я ничего не могу сказать мистеру Ону, — ответил Махмуд. — Он очень…

— Ничего, — сказал Он Чонг. — Взгляните. — И откинул металлическую крышку. В ящичке была такая увесистая пачка стокиамовых купюр, что на эти деньги, верно, можно было купить всех ребятишек в Будайене.

— Отлично, — сказал я, вынимая из кармана пистолет. — Руки за голову.

— Сволочь! — заорал Махмуд. — Это ограбление? Ты так просто не отделаешься. Мистер Он достанет тебя. Деньги не принесут тебе счастья: ты станешь трупом, не успев потратить ни одного киама.

— Я полицейский, Махмуд, — с грустью произнес я. Закрыв ящичек, я передал его Махмуду. Я не мог одновременно нести деньги и держать пистолет. — Хайяр уже давно ищет Он Чонга. Даже продажный полицейский должен время от времени ловить парочку-друтую настоящих преступников. Теперь его очередь.

Я повел их к машине. Пока Кмузу вел автомобиль, я держал этих мерзавцев на мушке. Вчетвером мы поднялись на третий этаж. Хайяр даже подскочил, увидев нашу компанию на пороге своего стеклянного кабинета.

— Лейтенант, — заявил я, — это Он Чонг, торговец детьми. Махмуд, поставь ящик с деньгами. Это вещественное доказательство, хотя не думаю, что оно доживет до завтрашнего дня.

— Ты не перестаешь удивлять меня, — сказал Хайяр. Он нажал кнопку на своем столе, вызывая дежурных.

— Эти двое — нечто вроде премии, — заметил я. Хайяр удивился донельзя. — Я же говорил, что у меня несколько дел. Остаются еще два: Умм Саад и Абу Адиль. А это — подарочек.

— Благодарю. Махмуд, ты свободен. — Лейтенант еще раз смерил меня взглядом, неодобрительно пожав плечами. — Думаешь, Папочка разрешит мне задержать его?

На сей раз Хайяр проявлял недюжинную следовательскую смекалку.

Махмуд испустил вздох облегчения.

— Я тебе это припомню, Магреби, — процедил он, проходя мимо. Его угрозы меня мало волновали.

— Между прочим, — сказал я Хайяру, — я ухожу из полиции. Если тебе нужен человек для регистрации дорожных происшествий, можешь поискать другого. И для раскрытия «зависших» дел тоже. Пусть другие копаются в вашей грязи, покрывая чужую халатность. Я здесь больше не работаю.

Хайяр ответил циничной усмешкой:

— Да, многие новички так реагируют на настоящую работу. Я думал, ты протянешь дольше, Одран.

Я отвесил ему звонкую пощечину. И еще одну — для равновесия. Хайяр изумленно уставился на меня, потирая пылающие щеки. Я повернулся и вышел из кабинета, Кмузу последовал за мной. Вокруг стояли копы, они все видели. И все они ухмылялись. Я тоже.

Глава 18

Кмузу, сказал я по дороге домой, — не пригласишь ли ты Умм Саад с нами пообедать?

Он покосился на меня. Вероятно, Кмузу решил, что я окончательно спятил, но предусмотрительно держал свое мнение при себе.

— Конечно, яа Сиди, — ответил он. — Накрыть в маленькой столовой?

— Ага. — Я смотрел, как за окном машины проплывают улицы христианского квартала, еще не зная в точности плана дальнейших действий.

— Надеюсь, вы правильно оцениваете силы этой женщины, — сказал Кмузу.

— Наверное. Она способна на многое. Однако, как мне кажется, психических отклонений у нее нет. Если я расскажу ей, что мне известно о «Деле Феникса» и о причинах ее появления в нашем доме, она поймет, что игра проиграна.

Кмузу постучал указательным пальцем по рулю.

— Если вам понадобится помощь, яа Сиди, я буду рядом. Вам нельзя действовать в одиночку, как тогда у шейха Реда.

Я улыбнулся:

— Спасибо, Кмузу, но не думаю, что Умм Саад настолько безумна, как выживший из ума Абу Адиль. И к тому же у нее нет такой власти, как у него. Мы просто пообедаем вдвоем. За себя я ручаюсь, иншаллах.

Кмузу еще раз задумчиво взглянул на меня, продолжая сосредоточенно вести автомобиль.

Мы подъехали к дому Фридлендер Бея, я поднялся наверх и переоделся. Надев белое длинное одеяние и белый кафтан, в карман которого переложил статический пистолет, я отключил дэдди, блокирующий боль. Особой надобности в нем уже не было, кроме того, на всякий случай у меня оставалась куча соннеинок. После отключения блокиратора, я немедленно ощутил пульсирующую боль во всем теле, особенно неприятно дергало плечевые суставы. Решив, что геройство в данном случае неуместно, я вытащил коробочку с таблетками.