Не надо оборачиваться (СИ)

— Мы этого никогда не докажем, даже если сумеем его поймать. Ну, подвёз левых пассажиров, это не преступление.

— А угон?

— Угон — дело частного обвинения. Хозяин машины не желает подавать заявление. Да и зачем ему? Машину вернули в целости и сохранности, а на угонщика ему плевать. Так что ловите своих террористов, а мы найдём, чем заняться.

— Мы никого и ничего не найдём, — сокрушённо признался подполковник спецслужбы. — Мы в нашей глухой провинции никогда не видели настоящих террористов. Надеюсь и в дальнейшем видеть их как можно реже, но это к делу не относится. Так что я бы хотел, чтобы ваш майор продолжал вести дело со стороны уголовного розыска, а уж мы ему поможем всей мощью нашей конторы.

— Дело ведёт, точнее, вела капитан Сорокина. Майор Нежный, о котором вы говорите, находится в отпуске, за границей. Где именно, нам неизвестно. Вчера я отправил запрос в министерство, чтобы его нашли и отозвали. Но они не нашли. Если он вам так нужен, попробуйте вы.

— Непременно попробую.

Борец с терроризмом вышел из кабинета и направился к выходу, но внезапно ему перегородил дорогу какой-то мутный тип, похожий одновременно на бандита средней руки и уличного хулигана, терзаемого ужасным похмельем. Впрочем, на взгляд подполковника, здесь все сотрудники выглядели примерно в одном стиле, даже их шеф.

— Капитан Бардин, — представился «хулиган». — Вам не найти Нежного, товарищ подполковник.

— Откуда вы, товарищ капитан, знаете, что я собираюсь его искать?

— Мы нечаянно подслушали ваш разговор с шефом.

— Вы? Вас ещё и не один?

— Ещё новенькая наша, капитан Сорокина. Неужто о ней не слышали? Ваша контора обязана слышать абсолютно всё.

— Та, что отстрелила кое-что прежнему начальнику?

— Точно, она. Значит, слышали. Контора не дремлет, всё в порядке.

— Ваш шеф в кои-то веки захотел передать мне некие особо сверхсекретные сведения. Инструкция для подобных случаев запрещает делать это иначе, чем лично, причём предварительно необходимо убедиться, что помещение не прослушивается. Я не захотел говорить с ним в своём кабинете, потому что у нас ищет «жучков» то самое подразделение, которое их и ставит. У вас — не так. При мне ваши люди проверили кабинет товарища полковника, и заверили нас с ним, что прослушки нет. И вдруг выясняется, что нас кто-то прослушивал! Как это всё понимать?

— Мы не прослушивали, а подслушивали. Под дверью. Мы ждали в приёмной, чтобы решить вопрос со сверхурочными, вчера здорово переработали с этой дурацкой перестрелкой, а тут, оказывается, шеф жутко занят и беспокоить его нельзя ни в коем случае. Потом его секретарша убежала по каким-то своим делам, а мы послушали. Интересно же, чем он занят. А что наши эксперты не нашли «жучков», не берите в голову. Они их ещё ни разу не находили. Не уверен, что они вообще знают, что такое «жучок». Так я не понял, вам нужен Нежный или нет?

— Нужен. Вы считаете, что я не смогу его найти.

— Считаю, что без меня — не сможете.

— И что дальше?

— Я уверен, что он зарегистрировался в отеле под чужим именем. Или не регистрировался вообще.

— Да, в таком случае найти его затруднительно.

— Но я могу вам дать одну зацепку.

— Внимательно вас слушаю, товарищ капитан.

— Несколько лет назад Нежный ездил в Турцию. То ли в том отеле, где он остановился, то ли в одном из соседних завелось привидение и стало нападать на постояльцев. Местная полиция ничего не смогла сделать. А Нежный — смог. Об этом писали турецкие газеты, он несколько штук привёз сюда, всем показывал. Мы только фотографии поглядели, там же по-турецки написано, как читать? А может, и не по-турецки, а по-английски, какая разница? Всё равно никто ничего не понял.

— Хорошая зацепка, — одобрил подполковник. — Что же это вы друга своего выдаёте?

— Нежный мне не друг, а коллега по службе. Куда это годится, когда одни пашут в две смены, и ещё хрен получат за это сверхурочные, чует моя душа, а другие в это время отдыхают в Турции? Надеюсь, товарищ подполковник, вы исправите эту вопиющую несправедливость.

Загорая на гостиничном пляже, Нежный ощутил, что кто-то стал рядом и отбрасывает тень прямо на него. Огромное желание дать этому кому-то по шее пропало сразу же, как только майор вскочил на ноги — вокруг стояли пятеро огромных полицейских в форме, а с ними ещё какой-то тип в штатском. Лица всех этих турков были предельно серьёзны, а двое из полицейских явно тоже хотели надавать кому-нибудь по шее, и только ждали повода или приказа.

— Эфенди Нежный? — скорбным тоном осведомился тот, что в штатском, по-русски он говорил совсем без акцента. — Я из КДГМ, отдела общественного порядка и безопасности МВД. Контрразведка, короче.

— Кто они такие? — взвизгнула Нежная. — Юрочка, скажи им, чтобы оставили нас в покое! Мы тут отдыхаем и ничего не нарушили!

— Нихт фиртшейн, — откликнулся Нежный, просто чтобы потянуть время. — Их бин герр Фридрих Бауэр. Дас ист майн фрау.

— Зер гут, — улыбнулся турецкий контрразведчик. — Эфенди Фридрих Бауэр, цайгэн зи мир биттэ аусвайс.

— Хенде хох, — этой фразой Нежный практически исчерпал свой словарный запас немецкого языка. — Чего вы от меня хотите?

— Ничего особо страшного. Вас всего-навсего депортируют на родину. Ваша спецслужба уверяет, что вы подозреваетесь в терроризме, и то, что вы проживаете в гостинице под чужими именами, придают этим подозрениям немалую правдоподобность.

— Послушайте, я не террорист. Я майор полиции, и просто хотел отдохнуть…

— Отдохнёте в другой раз и, возможно, в другой стране. У моей организации к вам нет претензий, обвинения поступили из вашей страны. Но если вы считаете, что вас обвинили несправедливо, вы имеете право попросить статус беженцев или политическое убежище. Вам, конечно, откажут, но в этом случае депортируют намного позже. Впрочем, условия жизни в местах, где у нас содержат нелегальных мигрантов, весьма отличаются от тех, которыми вы пользовались в этом отеле.

— У Али будут неприятности?

— Это здешний главный менеджер? Нет, неприятностей не будет ни у кого, кроме вас. Если, конечно, вы не надумаете проявить неподчинение законным властям. Тогда последствия будут непредсказуемы.

— Вы хорошо говорите по-русски.

— Спасибо. У вас пятнадцать минут на сбор вещей. Если не уложитесь в отведенное время, вам помогут полицейские. Но я бы не советовал.

— Юра, что происходит? — потребовала объяснений супруга.

— Нас депортируют из Турции, — пояснил Нежный.

— За что?

— Ни за что. Просто так.

— Это нарушение моих прав! Я буду жаловаться в ООН!

— Три минуты из пятнадцати уже прошли, — напомнил контрразведчик.

— Какие три минуты? Это ты во всём виноват! Я знала, что так и будет! — Нежная заламывала руки в начинающейся истерике. — Ты мне обещал нормальный отпуск! А это, по-твоему, как назвать? Ты мне всю жизнь сломал! Я могла выйти замуж за нормального человека, знаешь, сколько ко мне сваталось нормальных людей? А я, дура, выбрала тебя, и с тех пор дня не было, чтобы я об этом не пожалела!

— Бедняга, — посочувствовал турок. — Знаешь, я выполняю приказ, но всё-таки чувствую себя немного виноватым перед тобой. Так вот, только попроси, и эта террористка будет убита при задержании. У нас тут такое часто случается, и никто лишних вопросов не задаёт.

Полицейская машина с супругами Нежными на заднем сиденье куда-то мчалась по каким-то непонятным просёлочным дорогам в сопровождении четырёх мотоциклистов. Нежная продолжала тихо оплакивать загубленный долгожданный отпуск. Вначале, на пляже, она плакала громко, но турецкий контрразведчик пригрозил её за это избить, а когда Нежный попытался ринуться на её защиту, оказалось, что двое полицейских крепко его держат, и разорвать их захват ему не по силам.

— Юра, куда они нас везут? — наверно, уже в сотый раз спросила она сквозь слёзы.