Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

-то? - сказал Симонэ. - Вы-то о чем заботитесь? Бляху лишнюю вам захотелось на мундир?

- Да, - холодно сказал я. - Бляху. Люблю, знаете ли, бляхи.

- Вы мелкая полицейская сошка, - сказал Симонэ. - В кои-то веки судьба вам бросила кусок. В первый и последний раз в жизни. Звездный час инспектора Глебски! В ваших руках оказалось действительно важное решение, а вы ведете себя, как распоследний тупоголовый...

- Заткнитесь, - сказал я устало. - Перестаньте болтать и хоть на минуту просто подумайте. Оставим в стороне то, что Мозес - обыкновенный преступник. Вы, я вижу, ни черта не смыслите в законе. Вы, кажется, воображаете, будто существует один закон для людей и другой закон для вурдалаков. Но оставим в стороне все это. Пусть они пришельцы. Пусть они жертвы шантажа. Великий контакт... - Я вяло помахал рукой с люгером. - Дружба миров и так далее... Вопрос: что они делают у нас на Земле? Мозес сам признался, что он наблюдатель. За чем он, собственно, наблюдает? Что им здесь понадобилось?.. Не скальтесь, не скальтесь... Мы здесь с вами занимаемся фантастикой, а в фантастических романах, насколько я помню, пришельцы на Земле занимаются шпионажем и готовят вторжение. Как, по вашему мнению, в такой ситуации должен поступать я, чиновник с золотыми пуговицами? Должен я исполнить свой долг или нет? А вы сами, Симонэ, как землянин, что вы думаете о своем долге?

Симонэ молча щерился, уставясь на меня. Хозяин прошел к окну и поднял штору. Я оглянулся на него.

- Зачем вы это сделали?

Хозяин ответил не сразу. Прижимаясь лицом к стеклу, он оглядывал небо.

- Да вот все посматриваю, Петер, - медленно сказал он, не оборачиваясь. - Жду, Петер, жду... Вы бы приказали девочке вернуться в дом. Там на снегу, она прямо готовая мишень... Меня она не слушает...

Я положил люгер на стол, взял чашку обеими руками и, закрыв глаза, сделал несколько глотков. Готовая мишень... Все мы здесь - готовые мишени... И вдруг я ощутил, как сильные руки взяли меня сзади за локти. Я открыл глаза и дернулся. Боль в ключице была такой острой, что я едва не потерял сознание.

- Ничего, Петер, ничего, - ласково сказал хозяин. - Потерпите.

Симонэ с озабоченным и виноватым видом уже засовывал люгер к себе в карман.

- Предатели!.. - сказал я с удивлением.

- Нет-нет, Петер, - сказал хозяин. - Надо быть разумным. Не одним законом жива совесть человеческая.

Симонэ, осторожно зайдя с боку, похлопал меня по карману. Ключи звякнули. Заранее покрывшись потом в ожидании жуткой боли, я рванулся изо всех сил. Это ничем не кончилось, и, когда я опомнился, Симонэ уже выходил из комнаты с чемоданом в руке. Хозяин, все еще придерживая меня за локти, тревожно говорил ему вслед:

- Поторапливайтесь, Симонэ, поторапливайтесь, ему плохо...

Я хотел заговорить, но у меня перехватило горло, и я только захрипел. Хозяин озабоченно наклонился надо мной.

- Господи, Петер, - проговорил он, - на вас лица нет...

- Бандиты... - прохрипел я. - Арестанты...

- Да,