Апрель в Лондоне

— Да мать их, уроды!

Тут он спохватился, обернулся на редких утренних посетителей и пояснил:

— Это я про футболистов, простите, дамы и господа. Не сдержался.

Он наклонился к Эйприл и зашептал:

— Это даже взрослому не переварить! А тут выходит… у нас — якобы родичи моей жены убили предков Кэвина, а там — все наоборот?

— Да. И еще им учиться вместе, если я правильно поняла ваш рассказ. И в обычной школе… и в той, колдовской. А кумушки с улицы живо расскажут, кто да что, да кому… Понимете? Мальчишки после такого и не заговорят, разве что в драку полезут… Зачем это нужно, что за цели такие… не представляю. Наверно, я и в самом деле всего лишь глупая девочка с фермы, которая просто любит детей, — грустно улыбнулась Эйприл.

Вернон снова подкрутил ус.

— С моим — выкусят, я им устрою, — сказал он. — Не люблю я колдунов, чужих детей тоже, но ради такого уж плюну на принципы и на расходы, потом взыщу сторицей. Но вы-то не сможете оставаться у миссис Смайт, пока… сколько там, Петуния говорила, детям одиннадцать должно исполниться?

— Я и не останусь, — сказала Эйприл. — Ну… вы же подвезете меня до Лондона, если что?

— Непременно, — кивнул он и набычился. — Ненавижу, ненавижу такие игры… Колдовство тоже ненавижу, но политиков — куда сильнее!

— Мистер Дурсль, — остановила его девушка, — племянник-то у вас, теперь поди отбери, а Кэвин, увы, собственность миссис Смайт. Понимаете?..

— Ага-а… А найдете, где…

— Конечно.

— Чемодан побольше возьмите, всего и дел, — фыркнул тот.

— Одолжите дрель, дырочки для воздуха просверлить, — не осталась в долгу Эйприл. Новая история будоражила ее. — Мне пора в библиотеку.

— А мне на службу. Вас захватить вечером?

— Не стоит, спасибо. Я поеду автобусом. Слухи нам не нужны.

К дому Эйприл подошла, когда все уже закончилось. В третий раз подняли из обморока миссис Донован, врач обработал ее руки ируки миссис Смайт противоожоговой мазью, Кэвин сидел под замком, но не плакал.

— Боже правый! — воскликнула девушка, похолодев. После услышанного от мистера Дурсля она ожидала самого худшего. — Что случилось?!

— Вы сказали, он ничем не помешает Мэгги, — всхлипнула миссис Смайт, — а там полкухни полыхнуло! Боже, боже, какая боль!.. Подите, Эйприл, и примерно накажите этого гадкого мальчишку! Немедленно!

— Уже бегу, мадам! — крикнула та, бросила сумку и ринулась в детскую. — Господи, маленький мой, ты в порядке, с тобой ничего не случилось… Не плачь, никто тебя не тронет, ты со мной, слышишь? Со мной!

— Эйп! — всхлипнул мальчик. — Я обжег Мэгги!

— Да ничего страшного, у нее только фартук обгорел. Перепало только мадам, когда она кинулась огонь сбивать, нет бы залить из кувшина… Перестань, никто не умер, никто не покалечился. А что мадам будет страдать несколько дней, нам на руку, погуляем подольше… А?

— Это нехорошо.

— Да ну тебя! — фыркнула Эйприл. — Кстати, я должна тебя выпороть. Начинай кричать!

— Как? — шепотом спросил Кэвин.

— Ну как… Ай! Ой! Больно!..

…-Ай! Ой! Больно! Не надо! — раздавалось вскоре под сводами особняка. — Я не буду!..

— Ах, Эйприл даже слишком сурова с ним, — проговорила миссис Смайт, запивая стресс коктейлем, — у меня всего лишь пара волдырей, уже почти сошли. Я сама виновата. Не надо было совать руки в огонь, а вам, Мэгги, следует внимательнее следить за ребенком, если уж он остался на вашем попечении!

— Конечно, мэм, — понуро ответила та. — Но он такой живчик…

— Ну, надеюсь, этот живчик хотя бы пару дней не сможет сидеть, — хохотнул доктор и закрыл свой саквояж…

— Что случилось, можешь сказать? — тихо спросила Эйприл «наказанного» Кэвина. Тот сидел у нее на коленях, якобы слушал сказку, даже раскрытая книжка лежала рядом, но это было только прикрытием.

— Я не знаю… — шепнул он. — Правда. Я сидел, рисовал… смотрел на плиту. А потом… Оно само, честное слово, Эйп! Я не хотел! Я ничего не…

— Я тебе верю, — искренне сказала она, погладив его по голове. — Успокойся. Мадам считает, что ты из любопытства открутил вентиль конфонки, вот и полыхнуло. Так и говори: повернул краник, и все. Ясно?

Мальчик кивнул. Эйприл посмотрела в окно. Небо все еще радовало ясной летней синевой, но листья уже начали желтеть. Скоро осень, скоро начнутся занятия в колледже, а как оставить Кэвина на попечение этих двух куриц?

«Рано. Но деваться некуда, рискну, не впервой…»

— Тебе тут нравится? — спросила она Кэвина.

Тот помотал головой и снова прижался к ее плечу.

— Вот и мне не нравится.

— Ты уйдешь? — тихо спросил он.

— Когда-нибудь непременно уйду, — твердо сказала Эйприл, глядя в серьзные глаза. — Но ты не беспокойся… Я слышала, мадам скоро поедет в Лондон на какую-то там распродажу… А мы пойдем погуляем не к пруду, а подальше. Как ты на это смотришь?

Кэвин улыбался редко, но так светло и искренне, что устоять было невозможно.

«Черт меня возьми, — подумала Эйприл печально. — Это ведь не как прежде. Это пахнет большими неприятностями!.. Дурсля однзначно привлекать нельзя, но его телефон и адрес у меня есть, свяжусь, если что… Ну и все. Пора убираться.»

— Ты спи, — произнесла она. — Спи. Никто тебя не тронет, обещаю. Спи, малыш…

Обычно у Эйприл Кимберли было лицо славной девушки с захолустной фермы. Сейчас, однако, ей не нужен был грим, чтобы напугать стороннего наблюдателя…

Несколько дней в доме царила благостная тишина. Ожоги миссис Донован оказались неопасными, но мешали ей работать, так что готовила и прибиралась Эйприл, приговаривая, что ей вовсе несложно это делать, что она совсем отвыкла от этого, что домашние дела ей в удовольствие… Словом, заговаривала зубы, и небезуспешно.

Кэвин ходил за ней как привязанный и заглядывал в глаза, но молчал.

— Милейшая девушка, нарадоваться не могу, — говорила об Эйприл миссис Смайт другим дамам, — такая вежливая, услужливая… Простушка, конечно, но зато не задирает нос! И ребенок при ней стал тихим и послушным… Ну, нашалил, конечно, что он понимает в таком возрасте? Эйприл-то с него глаз не спускает, а Мэгги отвлеклась, вот и результат… Слава богу, все обошлось!

Дамы кивали, только миссис Дурсль прятала за улыбкой недовольство: она видела, как эта девица любезничала с ее супругом, упрашивая подвезти, а потом как-то остановилась у их калитки и передала записочку… И лица у мужа и нахалки были очень серьезными! Записочку миссис Дурсль так и не нашла, а впрямую спросить у супруга не решилась, он не любил, когда за ним подсматривали… И что он нашел в этой тощей девице? Ни кожи, ни рожи, две косички, веснушки, мешковатый свитер и старая юбка, чулки наверняка штопаные, ботинки старые, руки неухоженные… Неужто в Лондоне не нашлось девушки покрасивее, недоумевала миссис Дурсль, слушая дифирамбы миссис Смайт и кивая в такт остальным женщинам. Что поделать, та была законодательницей мод в маленьком городке, самой богатой и, что греха таить, самой громогласной, и никто не осмеливался ей перечить, даже Петуния Дурсль…

…-Эйприл, я буду к вечеру, — сказала миссис Смайт, натягивая перчатки. Снаружи нетерпеливо сигналило такси. — А может быть, заночую в Лондоне.

— Да, мадам, — ответила та, опустив взгляд.

— Я знаю, я могу положиться на вас с Мэгги, — дама потрепала девушку по щеке и величаво спустилась с крыльца. — Всего доброго!

— Всего доброго, мадам! — помахала ей вслед Эйприл и хищно улыбнулась. — Гуляй, гуляй… Подольше гуляй!..

Никто в городке не обратил внимания на скромную девушку с рюкзачком: все уже привыкли к тому, что у миссис Смайт живет студентка, присматривает за маленьким приемышем. Вот и сейчас она, видимо, повела мальчика на прогулку: за спиной рюкзак, одной рукой девушка крепко держит за руку ребенка, в другой у нее большой сверток, наверно, плед, чтобы расположиться на траве. Обычная картина! И денек такой хороший, солнечный! Скоро осень, больше не погуляешь этак вот.