Холодный оружейник. Трилогия (СИ)

Выхожу на дорогу. Изанаги за спиной, клинок почти касается земли. Не самая удобная позиция для атаки нагинатой ‑ с отведенной назад руки. Но это если речь идет об обычной нагинате.

‑ Здавствуй, Фуу ‑ говорю я, прежде чем поднять Изанаги и поймать ее глаза в солнечный блик. И наслать уже второй слой иллюзии.

Все тот же лес, только на этот раз в нем стоит тихий гул ‑ я имитирую цикад, чтобы иллюзия хоть немного отличалась от реальности.

Изанаги ‑ страшное оружие. Если противник поймал глазами блик отражанного солнечного или лунного света, он сразу же попадает в первый слой иллюзии ‑ упрощенную картинку с реальности. А затем мне остается создать второй слой. И самое забавное ‑ каждый слой иллюзии может меняться согласно моей воле. Третий слой ‑ заснеженная равнина. Вместо тугого гула в ушах, вызванного цикадами, теперь воет ветер. И стылая поземка тянется по ровному темному льду под ногами. Юкки ‑ клан Льда. Если в Конохе в ходу иллюзии, связанные с листьями и деревьями, то почему мы не можем создать нечто, связанное с льдом, снегом и зимой?

‑ Кто ты?

‑ Мое имя тебе ничего не скажет. Просто скажи, что связывает тебя с деревней Водопада?

‑ Это мой дом ‑ просто ответила Фуу.

‑ Печально ‑ раздается голос позади девушки. Голос, звучащий сквозь все слои иллюзии ‑ Сон в Зимнюю Ночь.

Я оставляю клона равлекать беседой замирающий разум дзинтюрики. Иллюзия благодаря клону продержится достаточно долго, чтобы у меня было время. Главное теперь ‑ действовать быстро.

Клон развеивается, когда я подхожу к девушке. Как хорошо, что в радиусе как минимум километра нет шиноби. Значит, у меня есть время.

Альбатрос взлетает, и только после этого я распечатываю полевую аптечку. Иллюзия, техника сна, это, конечно, хорошо. Но про старую добрую фармакологию забывать не стоит. Мало ли, в каких отношениях Хвостатый со своим носителем. Поэтому и вызвал для начала альбатроса. Если бы Семихвостая взбунтовалась ‑ падение с высоты в полкилометра здоровья никому не добавляет. Сомневаюсь, что этот жук умеет летать ‑ иначе бы его не изловили. Кстати о жуке... Я не лучший менталист, но вдруг получится...

Какая знакомая картина, однако. Висишь в пустоте, а напротив лежит распятый на огромном шаре жук. В каждом крыле, в собственно хвосте ‑ по колу, с продетой сквозь кол цепью, уходящей обоими концами в шар. Значит, не шар, а сгусток чакры. Печать?

Картинки снова появляются перед глазами. Снова торкает. Интересно, мне Тсукиеми Итачи теперь до конца дней моих будет аукаться? Хотя порой это и полезные глюки, расслаблаться не стоит ‑ мало ли, вдруг их источник просто втирается в доверие? Неверная оценка информации от в прошлом доверенных источников, вдруг переставших быть таковыми, погубила не одного умника.

Но картинки интересные. Девятихвостый Лис, распятый точно таки же образом. Печать от Удзумаки? Во всяком случае, если верить глюкам, также был запечатан Кьюби в Кушину. Значит, пока этому источнику информации можно попытаться верить.

‑ Здравствуй, Счастливая Семерка, Чомей.

‑ Откуда ты знаешь это имя? ‑ довольно мелодичный голос. И вправду, женский. И не поверишь, что говорит нечто жукообразное, способное крушить города.

‑ Меня зовут Хаку. Это правда, что сам Рикудо дал тебе это имя?

‑ Что тебе нужно?

‑ Я хотел бы обсудить сотрудничество с тобой. Скажи, в каких ты отношениях с нынешней дзинтюрики?

‑ Ни в каких ‑ кажется, в этом голосе слышится удивление.

Любопытно, почему здесь не работает додзютсу? Нагината отражает блик от заблестевшего клинка мне в глаза. Для активации этой, уже спасшей мне рассудок, способности, свет необязателен.

‑ Ты не против сменить партнера на того, кто попытается найти с тобой общий язык?

В конце концов, всегда есть ребята, которые смогут нейтрализовать мой провал в дипломатии. А мне нужно развивать навык переговоров. Просто на всякий случай...

От Чомей пошел... не знаю... гул? Рев?

Это было похоже на удар. Словно бы сквозь меня прошла гремящая волна разогнанной до сверхзвука кислотно‑зеленой чакры.

Раз.

И я стою на бескрайнем поле гладкого темного льда, по которому струится поземка. И напротив меня застыла, точно муха в янтаре, дзинтюрики Семихвостой. Фасетчатые глаза, потемневшая кожа. Четыре жестких полупрозрачных желто‑зеленых крыла застыли в глыбе прозрачного голубоватого льда. Они вибрируют ‑ мелко‑мелко, не в силах разломить кристаллическую решетку ‑ и только это, должно быть, держит рвущуюся на волю Хвостатую. Да еще, быть может, тот же лед, сковавший медленно темнеющие, наливающиеся сине‑коричневым хитином руки и ноги. И рвется, с каждой вспышкой все сильнее и ярче, на волю кислотно‑зеленая чакра демона‑насекомого.

‑ Иллюзия ‑ у Чомей, говорящей сейчас через частично трансформировавшуюся Фуу, какой‑то прищелкивающий и одновременно скрежещущий голос.

‑ Ага ‑ соглашаюсь я, укрепляя иллюзию, посылая еще чакры через Изанаги.

Тем временем частота вспышек от выбрасываемой в Лед чаркы, резко подскакивает вверх, словно Чомей, фигурально выражаясь, пробует цепи на прочность. Одна в три секунды... в две с половиной... рывком до полутора.. . задержалась на одной вспышке в секунду.

Поверх лица Фуу ложится, точно доспех, хитин, отчего она становится похожа на древнего самурая в устрашающей маске. Прорези для глаз. Прорези для дыхания ‑ между пластинами перед челюстями.

Чомей доводит число вспышек своей странной чакры до как минимум двух десятков в секунду. Вместо одиночных ударов ‑ пытается расшатать преграду частыми мелкими атаками? Вместо ударов топора ‑ ножовка. Я практически чувствую, как медленно‑медленно тает, превращаясь в пропитанную этой чакрой кашицу, мой Лед.

Ядовитая зелень превращается в ослепительный, белый Свет.

На меня нисходит глюк ‑ волна ослепительно белого пламени накатывается сбоку. Сразу после нее наблюдатель поворачивается ‑ и я вижу поднимающийся к небесам гриб дыма.

Вспышка. Расшатала преграду, а затем проломила ее сокрушительным ударом? Умна.

По Изанаги течет кровь ‑ такой жесткий, силовой разрыв высокоуровневой иллюзии наверняка повредил тело дзинтюрики и Семихвостой, но и мне досталось. Откат. Нагинате тяжелее ‑ придется убить какого‑нибудь шиноби, чтобы Изанаги восстановилась за счет крови и чакры неудачника.

Передо мной стоит уже не человек. Закованный в хитиновую броню, из огромной глыбы зеленоватого, мутного, точно янтарь или плохое стекло, Льда, лежащей на лесной дороге, пытается вырваться жук величиной со слона. Чем‑то напоминает рогоносца.

Три крыла слева, два справа. Ясно. Высвободила еще один хвост, и за счет этого вырвалась из предыдущего слоя иллюзии. Плохо ‑ если на взлом Ледяного Плена ей хватило высвобождения пятого хвоста, то она вполне способна взломать и Лесной Лед. И тогда Семихвостая вырвется на волю.

‑ Хорошая попытка, человечек ‑ голос Чомей похож на тот, что я услышал в печати Фуу ‑ только не надо думать, будто мне интересны предложения таких как ты.

На спине, у хвоста, справа, показывается кончик очередного крыла. Самый‑самый, но он выползает наружу. Черт.

Я усиливаю подпитку Изанаги. Хорошо, что мои мечи способны к самовосстановлению. Можно рисковать ими, подпирая созданную с их помощью иллюзию.

‑ Почему ты освободилась?

‑ А ты думаешь, так просто выбраться из своего носителя, глупый человечек? ‑ крыло появилось почти на треть. Похоже на крыло стрекозы ‑ чешуйки наложены так, что узор крыла похож на сетку‑авоську.

‑ У каждой печати есть свое слабое место ‑ продолжала между тем Счастливая Семерка.

Я замечаю, что вспышек уже нет ‑ жук просто непрерывно светиться выбрасываемой в пространство чакрой. Мэй меня убьет, если эта тварь вырвется.

Интересно, как Семихвостая умудряется говорить и высвобождать шестой хвост‑крыло, если иллюзия должна была заточить ее в Лед из морской воды, охлажденный до минус семидесяти градусов? Она не то что крыло вытащить из панциря ‑ она челюстью не должна шевелить. Или для нее эта иллюзия ‑ не совсем иллюзия?