Бесконечная война

Мне, пожалуй, стоило когда-нибудь в будущем познакомиться с этой теорией.

— Подожди! — прервала корабельный мозг Мэригей.— Спасательные шлюпки. Их антивещество тоже испаряется?

— Пока нет. Но его невозможно переместить.

— Я не имею в виду перегрузку топлива из шлюпок в корабль,— сказала Мэригей, обращаясь ко мне.— Я думаю о том, как бы убраться отсюда к чертям, прежде чем случится что-нибудь похуже.

— Очень разумно,— одобрил корабль.

Мы быстро оделись и помчались на первый этаж. С наблюдательного поста мы смогли увидеть на экране сокращающуюся сферу антивещества. В нем не происходило никаких резких внешних изменений: все тот же шар, состоящий из голубых искр, но он на глазах становился все меньше и меньше и наконец мигнул и погас.

Ускорение прекратилось; тут же автоматически развернулись тросы для передвижения в невесомости. Послышались сигнальные звонки, не слишком резкие, но достаточно громкие для того, чтобы разбудить большинство спящих. Из-за дверей некоторых кают мы слышали более громкие сигналы — для тех, кто слишком крепко спит.

Мы уже пять раз устраивали тренировки по пребыванию в невесомости, причем дважды без предупреждения, так что и в этот раз больших волнений не бьшо. Одетые и полуодетые люди выплывали из своих жилищ и по-обезьяньи карабкались в зал для собраний, находившийся на общем этаже.

Элой Каси, скульптор, был полностью одет; к его рабочему фартуку пристали деревянные стружки.

— Чертовски дурацкое время для того, чтобы устроить тренировку, Манделла. Я пытаюсь работать.

— Хотел бы я, чтобы это была тренировка, Элой,— ответил я, проплывая мимо.

— Что-что?

— У нас нет энергии. Нет антивещества. Нет выбора.

Эти же самые шесть слов составили весь наш доклад собравшейся компании. Корабль уточнил численные и временные данные событий.

— Мы могли бы запереться в спасательные шлюпки и удрать отсюда подобру-поздорову,— сказала Мэригей.— Каждая секунда нашей задержки здесь — это лишние двадцать четыре тысячи километров обратного пути.

— Наша скорость составляет восемь процентов от скорости света,— сообщил я.— Спасательные шлюпки имеют неизменную тягу, которая сообщает им ускорение семь целых и шесть десятых сантиметра в секунду за секунду. Нам понадобится десять лет, чтобы замедлить движение до нуля, и еще четырнадцать, чтобы вернуться на СП.

— Но зачем так торопиться с этим? — спросила Алиса Бертрам.— Ведь антивещество может вернуться таким же загадочным образом, каким и исчезло.

— Ну, предположим, что так случится,— сказал Стивен Функ, подплывая ко мне поближе.— И вы намерены удовлетвориться благополучным исходом? А что, если еще пару месяцев все будет нормально, а потом топливо исчезнет уже навсегда? Вы хотите рискнуть провести десять тысяч лет в анабиозе?

В дверь вплыл Антрес-906. Я взглянул на него, и он кивнул головой, как будто хотел сказать: «Кто знает?»

— Я согласен со Стивом,— сказал я.— Будем голосовать? Кто хочет, не откладывая, убраться отсюда?

Чуть больше половины людей подняли руки.

— Подождите минутку,— вмешалась Тереза Ларсон.— Я еще не успела выпить мой проклятый кофе, а вы уже хотите, чтобы я, не продрав глаза, решала, стоит ли покинуть все это и броситься в космос?

Никто не вложил столько сил в возрождение корабля, как она.

— Мне очень жаль, Тереза. Но я наблюдал за исчезновением антивещества и не вижу иного выхода.

— Возможно, это испытание нашей веры, Уильям. Хотя ты ничего не хочешь знать об этом.

— Да, для меня это не аргумент. К тому же я не считаю, что антивещество может вернуться на свое место только потому, что мы действительно искренне хотим этого.

— Спасательные шлюпки — это просто герметичные фобы,— проскулил Элой Макэби.— Сколько народу не выходит из анабиоза? Каждый третий? Четвертый?

— Норма выживания в системе временного прекращения жизненных функций составляет более восьмидесяти процентов,— ответил я.— Норма выживания здесь, на борту судна, может оказаться нулевой.

Диана подплыла и зависла у меня за плечом.

— Чем меньше времени мы проведем в анабиозе, тем вероятнее, что удастся выжить. Тереза, тебе никто не помешает выпить свой кофе. А потом возвращайся сюда и врубайся в суть дела. Я как можно быстрее займусь подготовкой людей.

— Мы больше не ускоряемся,— сказала Эми Ларсон.— Мы можем позволить себе выждать и обдумать события.

— Ладно, висите здесь и думайте,— резко заявила Диана.— Я хочу выбраться отсюда прежде, чем случится что-нибудь еще, например, полное исчезновение воздуха.

— Если даже кто-то захочет остаться здесь до последней минуты,— заметил я,— то не следует рассчитывать, что Диана будет ждать вместе с ними.

— Они смогут приготовиться и сами, без доктора или другой няньки,— откликнулась Диана.— Но если что-нибудь пойдет не так, как надо, они просто умрут.

— Во сне,— добавила Тереза.

— Не знаю. Возможно, пробуждение так затянется, что человек задохнется. Никто еще не возвращался, чтобы сообщить, что происходит в случае повреждения системы временного прекращения жизненных функций.

На минуту наступила враждебная тишина, и в этот момент в зале появилась Мэригей. В руках у нее был блокнот.

— Я хочу узнать имена людей, желающих отправиться на первой и второй шлюпках. Это шестьдесят человек. Вы можете взять с собой не более трех килограммов личных вещей. Первая группа, сбор в десять часов.— И, повернувшись к Диане: — Сколько времени потребуется на подготовку?

— Очистка организма происходит молниеносно. Поэтому лекарство лучше принимать, уже сидя на унитазе.— Несколько человек нервно рассмеялись.— Я говорю серьезно. После этого потребуется минут пять, чтобы подсоединить биодатчики и прочее. Те из нас, кому приходилось участвовать в боях с высокими перегрузками, успевали проделать это за минуту. Но мы утратили навык.

— К тому же стали немного старше. Значит, вторая группа будет готова к полудню?

— Это разумно. Никому до тех пор не есть и не пить ничего, кроме воды. Не принимайте никаких лекарств, если только я не порекомендую их вам.

Блокнот пошел по рукам.

— Как только я получу шестьдесят имен,— сказала Мэригей,— те, кто записался, смогут идти. Тогда мы начнем набирать шлюпки три и четыре. Сколько людей категорически против того, чтобы покинуть корабль?

Руки подняли человек двадцать; часть из них сделали это довольно нерешительно. Думаю, что некоторые поступили так, не желая идти против желания своих супругов. А возможно, потому, что не желали расставаться с ними.

— Пойдемте со мной и Уильямом в кафетерий.

Машина, в которой кипяток протекает сквозь смутно напоминающий кофе-порошок, больше не заработает. Хоть какой-то плюс.

Мэригей поцеловала воздух, обращаясь к кораблю.

— Насколько велик шанс, что эти люди выживут?

— Я не могу рассчитать это, капитан. Я не знаю, куда делось антивещество, и поэтому не знаю, какова вероятность того, что оно вновь появится.

— Как долго они смогут прожить, если оно не появится?

— Если двадцать человек останутся в этом помещении и будут держать его изолированным, то смогут жить много лет. Правда, моя вода начнет замерзать через несколько недель, и один человек должен будет отправиться к бассейну и наколоть льда. Воды в бассейне хватит на десять лет, если люди будут только пить ее и не тратить на умывание. Положение с продовольствием более сложное. Еще до исхода первого года им придется обратиться к людоедству. Конечно, при выбраковке одной персоны количество потребителей пиши уменьшится на одного человека, а из среднего тела должно выйти приблизительно три сотни порций. Поэтому последний оставшийся пробудет в живых одну тысячу шестьдесят четыре дня после того, как первый будет убит, при том условии, что он или она остается в состоянии полного сохранения жизненных функций.

Мэригей на мгновение замолчала, улыбаясь.

— Подумайте над этим.— Она оттолкнулась от стола и поплыла к двери.