Бесконечная война

— Элой? — Я знал, что у него возникла проблема.

Она погрозила мне пальцем.

— Это тайна. И вообще, в медицинской литературе пациентов именуют по инициалам: «Больной Э».

Элой Макэби был странный человек с неприятным характером, который почти каждый день приставал ко мне с какой-нибудь жалобой или предложением. И поскольку он был кормильцем кур, ему всегда приходилось уделять время. (Рыба и куры были единственными животными, которых мы смогли взять на корабль, с учетом невесомости. Рыбе все равно, есть у нее верх и низ или же нет, а куры слишком тупы для того, чтобы обращать на это внимание.)

— Но на самом деле вы должны об этом знать. Вы оба,— сказала она Мэригей после того, как они уселись за стол.— У нас объявилась небольшая эпидемия.

Я прибавил нагрев под кастрюлькой с супом.

— Вирус?

— Если бы так... С вирусом было бы нетрудно справиться.— Мэригей налила ей кофе.— Благодарю. Это депрессия. За последние три дня ко мне обратилось двадцать с лишним человек.

— Это и впрямь похоже на эпидемию,— заметил Чарли.

— Да, люди перенимают такое настроение друг от друга. И это может быть опасно: возможны и самоубийства.

— Но мы ожидали подобного. И были готовы,— сказала Мэригей.

— Но не так скоро и не в таком массовом масштабе,— Она пожала плечами.— И все же я не взволнована этим. Только озадачена.

Я разлил суп по тарелкам.

— А у заболевших есть что-нибудь общее?

— Естественно, в основном это люди, не имеющие постоянных рабочих мест, не занятые повседневными необходимыми делами.— Она вынула из кармана крохотный компьютер-ноутбук и нажала несколько клавиш.— Мне только что пришло в голову... Среди них нет ни одного ветерана.

— И это тоже не слишком удивительно,— сказал Чарли.— По крайней мере, мы знаем, что значит быть запертыми вместе на несколько лет кряду.

— Да,— ответил я,— но не на десять лет. Скоро ты увидишь и некоторых из нас.

— Хороший суп,— сказала Мэригей,— Не знаю... Мне становится здесь с каждым днем все уютнее, когда я стала привыкать...

— Билл,— добавил я.

— Да. Полеты на кораблях были не самой плохой частью войны. Это все равно что «неделя в добром старом доме», как мы часто говорили. К тому же теперь можно не волноваться по поводу тельциан.

— Один у нас есть,— уточнила Диана.— Но он пока что и впрямь не причиняет никаких хлопот.

— Закрылся у себя.— Я видел его, пожалуй, не больше пяти раз.

— Ему должно быть одиноко,— заметила Мэригей.— Отделенный от своего коллективного сознания...

— Кто знает, что происходит в их головах?

— Шеях,— поправила Диана. Как и полагалось медику, она ознакомилась с анатомией нашего спутника, относившегося к иной расе.

Я тоже имел о ней представление.

— Это просто такое выражение.— Чмокнув губами, я обратился к кораблю.— Поставь еще Моцарта.

Почти сразу же послышались мягкие звуки струн лютни, к которым постепенно присоединились деревянные духовые.

— Он был немец? — осведомилась Диана.

Я кивнул.

— Возможно, из Пруссии.

— В наше время его все еще играли. Хотя это звучит странновато для моего уха.

Я снова обратился к кораблю.

— Какая часть твоей музыки относится к периоду до конца двадцатого столетия?

— По времени звучания приблизительно семь процентов. По наименованиям приблизительно пять процентов.

— Вот так-то! Я могу слушать только одну из каждых двадцати записей.

— Тебе следует все же ознакомиться и с музыкой других эпох,— посоветовал Чарли.— Классицизм и романтизм время от времени возрождаются.

Я кивнул, но, хотя и не стал возражать, остался при своем мнении. У меня уже было немало возможностей послушать музыку, созданную с перерывами в несколько столетий.

— Возможно, нам следует перераспределить обязанности. Дать впавшим в депрессию какие-то существенные занятия.

— Это может помочь. Но не хотелось бы, чтобы это оказалось слишком уж очевидным.

— Наверняка это будет наилучшим выходом,— заметила Мэригей.— Поместить людей с неустойчивой психикой на все ключевые позиции.

— Или погрузить их в анабиоз,— бросил Чарли.— Это закроет вопрос на ближайшие сорок тысяч лет.

— Не думай, что я еще не слышала подобных предложений.

— А не могли бы мы просто сообщить всем о возникновении такой проблемы? — вслух подумал я.— Они взрослые разумные люди...

— Вообще-то двое из пациентов дети. Но я думаю, что так поступать не стоит: это вызвало бы еще большее беспокойство и новые случаи депрессии.

— Вообще-то основная проблема заключается в том, что депрессия и связанное с нею беспокойство являются не только поведенческим, но и биохимическим расстройством. Но пытаться покончить с этой временной, надеюсь, проблемой при помощи изменения мозговой химии людей было бы последним делом. Через некоторое время в пространстве окажется корабль с полным трюмом наркоманов. И мы четверо будем в их числе.

— Безумец ведет безумцев,— протянул Чарли.

— Корабль дураков,— проворчала Мэригей.

Я поцеловал воздух, призывая корабль к вниманию.

— Ты мог бы довести задание до конца в том случае, если все пассажиры сойдут с ума?

— Некоторые из вас уже сошли с ума, хотя, возможно, мои стандарты слишком высоки. Да, если капитан отдаст приказание, я могу заблокировать средства управления и вести полет по заданному плану без вмешательства человека.

— А если капитан тоже сойдет с ума? — поинтересовалась Мэригей.— И оба помощника капитана?

— Вы знаете ответ на это, капитан.

— Я знаю,— ровным голосом подтвердила Мэригей и отхлебнула глоток вина.— И знаете что? От этого ответа я чувствую себя подавленной.

 Глава 4

На следующий день произошло событие, которое произвело на нас куда более сильное угнетающее впечатление, чем проявившиеся случаи депрессии.

Я находился в своем кабинете на общем этаже, где занимался одной из своих синекур: обобщал пожелания народа по поводу дневного и вечернего киносеансов. Большинство названий я никогда не слышал. Два человека попросили показать «Эта ночь нам запомнится» и «Титаник», что, конечно, должно необыкновенно поднять дух зрителей. Космические айсберги. Пока что о них еще никто не заговаривал.

Полуоткрытая дверь распахнулась, и на пороге появился тельцианин. Я каркнул ему приветствие и взглянул на часы. Еще пять минут, и я убежал бы на ланч.

— Я не знал, к кому обратиться с этой проблемой: к вам, к капитану или к шерифу.— (Зачем ему мог понадобиться шериф?) — Вы оказались ближе всех.

— Что у вас за проблема?

Существо изобразило нечто вроде танца, что говорило о крайней степени волнения.

— Один из людей пытался убить меня.

— Помилуй бог! — Я вскочил с места.— Кто это?

— Его именуют Чарльтон.

Ну конечно, это Кэл.

— Ладно. Я сейчас вызову шерифа, и мы найдем его.

— Он находится в моей каюте. Мертвый.

— Вы убили его?

— Конечно. А вы поступили бы по-другому?

Я связался с Мэригей и шерифом и велел им немедленно спуститься ко мне.

— При этом были какие-нибудь свидетели?

— Нет. Он был один. Сказал, что хочет поговорить со мной.

— Что ж, его должен был видеть корабль.

Тельцианин, почти как человек, покачал головой.

— Насколько мне известно, корабль не контролирует мое жилище.

Я чмокнул губами и спросил об этом у корабля. Электронный мозг подтвердил предположение существа.

— Правильно. Помещение, отведенное тельцианину, является частью грузового трюма. В моей программе не был предусмотрен визуальный контроль складов.

— Ты видел недавно Кэла Чарльтона, направлявшегося туда?

— Чарльтон вошел в лифт в одиннадцать тридцать две, и кабина спустилась на складской этаж.

— Он был вооружен?

— Я не могу сказать ничего определенного.

— Он пытался убить меня топором,— сказал тельцианин.— Я услышал звон разбитого стекла, и сразу же вбежал он. Он взял топор на пожарном щите около моей квартиры.