Дитя Плазмы

справки: человек, которому он сломал руку, - бывший боксер-профессионал в полутяжелом весе. Но там были и другие. В сущности, на этого парня навалилась целая толпа, но никому не удалось задержать его. Это надо было видеть своими глазами. На нем навис целый ком, а он продолжал шагать к дверям как ни в чем не бывало! Видели бы вы, как он несся по улицам!..

- Ты забыл о телепатии, Вильсон, - тихо подсказал Симонсон. - Он внушил мальчику, что заплатил за свой кофе.

- Да, сэр. Это было стопроцентное внушение, и все это видели. Потому и возник спор: Иенсен упрямо взмахнул рукой.

- И все равно я остаюсь при своем мнении. Экстраординарные способности - это еще не феномен. В мире проживают сотни телепатов и тысячи магнитных людей, но никто не называет их инопланетянами. Так что выбросьте эту блажь из головы.

- Но сами-то вы догадываетесь, кто он такой?

- Может быть. Во всяком случае, я усматриваю связь между этим человеком и каракатицей. Ну а насчет выводов: Подождем. Будущее покажет.

- Но: рано или поздно нам придется схватить его. Необходимо по крайней мере представлять, с какой силой мы можем столкнуться.

- А сталкиваться и не понадобится. - У Йенсена боевито блеснули глаза. - Напротив, мы попытаемся помочь ему.

- Помочь?

- Вот именно! И вы сами увидите, что эту помощь он примет.

* * * Собака неопределенной породы, грузная и коротконогая, бегала меж ноздреватых сугробов, таская на носу большущий ком снега. Он мешал ей видеть, но не мешал различать запахи. Оттаявшие проплешины земли раздражали ее, и она никак не могла успокоиться. Не отзываясь ни на одно из имен, на ходу придумываемых Гулем, она возбужденно принюхивалась и тыкалась мордой в скрытые под снегом мышиные норы, отчего грязноватый ком на носу рос и уплотнялся.

Было тогда Гулю лет восемь или девять - возраст неомраченного доверия и полного взаимопонимания с такими вот дворнягами. Он бегал за ней вприпрыжку и, хватая лохматую морду в ладони, со смехом заглядывал в ласковые глаза. Чем-то они походили друг на друга. Оба радовались приближающейся весне, оба готовы были удивляться любым неожиданностям. Есть, вероятно, некая возрастная грань, за которой человек перестает радоваться новому. Он и сам эту грань ощущает, потому и раздвигает неосознанно рамки условной молодости, не желая покидать территорий, отданных на откуп весне, интуитивно страшась слякотных осенних времен. Дети уподобляют мир игрушке в яркой обертке. Они заворожены им и крутят перед глазами, постоянно ожидая прекрасных открытий. Взрослые же вооружены многолетним опытом, и опыт этот рекомендует не прикасаться к миру голыми руками, не всматриваться и не принюхиваться. Потому и смотреть на этот мир взрослые предпочитают глазами защищенными - сквозь стекла очков, сквозь стекла машинных и домашних окон. Это уже другой взгляд, а значит, и другой мир. Жажда жизни и жажда покоя - начало и конец каждого из нас. И ничего с этим не поделать:

Сонно встрепенувшись. Гуль оглядел зал. Снова крутили какой-то