Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию! (СИ)

- А артиллерия? – Не унимался Засулич. – Вы нам показывали только позиции для легких орудий, непонятно для чего нужных. Как их там? Пушек Барановского . А где вы планируете поставить нормальные?

- Так в тылу. Или вы хотите, чтобы японцы нам орудия повыбили в начале боя? Помните, как мы сделали на Ялу? Повторим. Только вместо сигнальщиков с флажками на наблюдательные пункты поставим связистов, а к ним проведем обычные телефоны.

- Телефоны? – Удивились все.

- Конечно. А что вас смущает? Я уже заказал из Санкт-Петербурга партию аппаратов, три коммутатора для них, ну и проводов в достатке. Очень удобное средство связи. Или вы хотите, чтобы вестовые под огнем противника бегали оглашенными? Господа, ну что же вы? Мы – цивилизованные люди и нам такая дикость должна претить. – Куропаткин немного утрировал, он знал, что в Порт-Артуре уже внедряется в крепостном хозяйстве телефонная связь. В том числе и удаленных укрепленных позициях, вроде тех, что руководство обороны уже разворачивает у Тафашинских высот . Но это знал он как командующий. А вот его подчиненные подобными сведениями обладали далеко не все. Мало того, там развертывается несколько линий траншей для стрелков в сочетание с проволочным заграждением. Хотя, конечно, отличий хватало с избытком. Там и траншеи были жиже, то есть, совсем не полного профиля - этакие канавки в земле, и проволочное заграждение более примитивное. ДЗОТов не планировалось. Пулеметы размещались в редутах и люнетах, то есть, открыто, как, впрочем, и батареи. Таким образом, его оборона под Ляояном волей-неволей получалась существенно более продвинутой, но, все же, столь и уникальной.

- Но… - попытался возразить Засуличь, но осекся. Ведь действительно удобная штука получалась. – А если сломается?

- Вот тогда и пустим вестового. А заодно и сапера – пусть пробежит по проводам, проверит их целостность. Нормальных связистов-то у нас пока еще нет, а саперы с проводами недурно должны разбираться. Как-никак минное дело изучали…

Так они ходили и беседовали до самого вечера.

Куропаткин не стеснялся – рассказывал, показывал, объяснял. Этим офицерам командовать обороной на этих позициях. И недопонимания здесь быть не должно. Конечно, работ предстояло еще довольно много. Многие километры даже таких укреплений не могли возникнуть внезапно. Но уже сейчас, благодаря тесному взаимодействию с частью местных китайских и маньчжурских элит Ляояна, а также с Николаем Ивановичем Тифонтаем  дела шли очень хорошо и быстро. Деникин лишь курировал данное дело, чтобы все делалось сообразно с общим планом, имея за спиной массу неплохо организованных и мотивированных рабочих рук. Хорошо мотивированных, потому что до каждого китайского землекопа Куропаткин постарался довести общую идею плана «Желтая хризантема». Поясняя, что здесь, с лопатой в руках, тот сражается за жизнь и будущее как свою, так и своих близких.

А потом, когда полевое совещание подошло к концу и все разошлись кто куда, Куропаткин поехал в Ляоян на почтовую станцию. Ему предстояло сделать еще один большой шаг – он собирался слать письма. Много писем разным людям. Императору, в газеты, меценатам и прочим. Предлагая каждому адресату только то, что тому приятно было бы почитать. Тот ругал пулемет Максим? Алексей Николаевич посылал ему развернутую критику этого оружия, основанную «на опыте боевого применения» и просил посодействовать в том или ином посильном деле. Того прибыть на Дальний Восток. Этого - закупить полсотни пистолетов Маузер С-96. Иного – приобрести парочку автомобилей Mercedes Simplex и, наняв водителей, выслать все это в Ляоян по железной дороге.

Кураторам своим он тоже слал послание, ожидаемое ими.

Кроме подробного, с акцентами в нужных местах, описания сражения, он выступал с любопытным предложением. Им требовалось много «черных» денег для организации беспорядков в стране? Зачем же тогда играть так грубо? Ведь всплывет же – проблем не оберешься. Поэтому он предлагал организовать обширную материальную помощь фронту из частных сил, искусственно создавая завышенную значимость войны. И даже предлагал варианты агитационных заготовок для этого, дескать, там решается будущее России. А он уж тут развернется. Китай большой и товаров за полцены он проглотит очень много. И автомобилей, и пулеметов, и патронов со снарядами. Что он, дескать, уже и контакты нашел…

Прямо писарем генерал заделался. Подчиненным же такие послания не поручишь.

Над одним письмом он думал дольше всего, никак не решаясь. Алексей Николаевич испытывал прямо-таки трепет какой-то от одной мысли, что прикоснется к этому пласту истории.

Речь шла о Иосифе Джугашвили.

Казалось бы, какая связь? Зачем вообще этот человек был нужен на Дальнем Востоке? Но гостя из будущего просто жгло от желания с ним познакомиться. Ульянов, Бронштейн, Скрябин и прочие его мало интересовали. Проходимцы как проходимцы, талантливые, не без этого, но жгучий интерес вызывал только этот осетин грузинского разлива. Впрочем, про историю с Пржевальским и его переводами на имя матери Сталина он тоже слышал, но считал байкой.

Как его вытащить? Какая может быть связь между генералом царской армии и революционером, что в те дни чинил беспорядки по Закавказью? Но Алексей Николаевич рискнул. Точного адреса проживания этого деятеля он не знал, поэтому послал знакомому в Тбилиси пакет с просьбой разыскать и вручить послание адресату.

«Здравствуйте Иосиф Виссарионович!

Извините, что отвлекаю вас от «борьбы за Светлое будущее», но, я надеюсь, мое предложение вас заинтересует.

Вы хотите чего-то большего, чем просто кричать о несбыточных иллюзиях, срывая работу заводов и фабрик? Вы хотите взяться за конкретное и действительно полезное людям дело? Тогда подбирайте двух-трех надежных и толковых товарищей и приезжайте в Ляоян. Деньги на проезд я приложил. Если не поедете, то отдайте их на ваше усмотрение той семье рабочего, что больше всего в них нуждается.

Сразу хочу предупредить – займетесь агитацией или подрывной деятельностью в войсках – расстреляю. Я позволить себе гуманизма не могу. Не имею права.

Работа будет простая и сложная одновременно. Мне нужен сторонний уполномоченный инспектор в войсках, который бы следил за бытом простых солдат и не допускал воровства на местах. Во всяком случае, такого, что вредило бы людям. Чина не дам, не могу пока, но полномочия наблюдателя от штаба армии обеспечу.

Почему вы? Потому что деятельный, а не болтун, в отличие от ваших коллег.

С наилучшими пожеланиями, генерал Куропаткин»

Написал. Отправил. И с легкой душой поехал к себе в штабной вагончик, чтобы отдохнуть. Почему-то думалось, что адресат не рискнет приехать в Ляоян. Кто же добровольно так рисковать станет? Тем более, ведясь на столь странные обещания. Да и что о нем после этого подумают его коллеги по цеху? Экая дискредитация! Считай – публичное сотрудничество с режимом сатрапа. Но попытку Алексей Николаевич сделал. В конце концов, свое чувство любопытство требовалось хоть как-то удовлетворить, хотя бы вот такой сублимацией.

Глава 6

3 мая 1904 года, Порт-Артур

Генерал-адъютант Анатолий Михайлович Стессель  совершал медленную пешую прогулку по городу, обдумывая свежие слухи и новости.

Ставленник и выдвиженец Куропаткина, Анатоль был, разумеется, в деле. Однако ныне не испытывал той уверенности, что раньше. До него доходили удивительные слухи о делах Куропаткина. Они откровенно пугали – ибо, обдумывая их, генерал-адъютант непременно приходил к выводу о какой-то своей игре бывшего военного министра. И тот факт, что его в нее не посвятили, лишь подливал масла в огонь переживаний. Дескать, его списали, он больше не нужен или того хуже – кто-то задумал принести его в жертву. Не факт, но вполне возможно. Анатолий Михайлович прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько опасную и масштабную игру они ведут здесь.