Падение небес

Альб аккуратно положил на стол между кукурузных огрызков и стаканов столбик серебряных монет.

— Вот, мой должок. Я обещал к концу сухого сезона, но опоздал, потому отдаю больше.

Он придвинул стакан, налил водки и выпил. Механики мрачно наблюдали за его действиями и поглядывали на Разина, пытаясь понять, что это за верзила приперся с Альбиносом.

— Разин, тебе налить? Водка у парней хорошая, на огневке настояна. — Альб оглядел механиков. — А вы чего не пьете?

Он покачал бутылку в руке.

— Захарий, так вы Михе не говорите, что я здесь, лады? А я через гараж пройду в гостиницу, там его дождусь.

— Ну, ладно, — Захарий придвинул и свой стакан, Альбинос налил. — Допустим, с Михой ты поладишь… сегодня.

Механик смерил оценивающим взглядом Разина, выпил водку и поморщился.

— А завтра он передумает и с нас спросит. Что тогда?

Альб, придвинув стаканы, налил всем.

— Да вы выпейте со мной, что ли. Ну а с пьяных какой спрос? Пейте, парни, пейте. И потом, не узнает Миха, что вы мне помогали как-то, что вообще меня видели.

Механики разобрали стаканы, когда. Альбинос добавил к столбику с монетами еще несколько. Захарий кивнул Лешу, ткнул пальцем под стол — тот полез туда и достал еще пару бутылок.

— Ладно, — решил Захарий, — скажем, пьяные были, ничего не видели. Работы все равно нет. Вон, и молодому нынче выходной устроили.

— Да, верно, у вас же еще новичок здесь вертелся, — вспомнил Альб. — Где он?

— Отпустили сегодня, потому что заказов мало, — объяснил Карлов, хрустя початком. — На Москву теперь никто не ездит, война там, и нам работы нет. Ты, Музыкант, честно говоря, очень вовремя должок принес, потому что нынешний сухой сезон у нас выдался очень даже… сухой. Наливай, Леш. А твой друг, Музыкант, он что? Не пьет?

— Нам еще работать, а потом всю ночь по пустыне пилить… — пояснил Альбинос и после многозначительной паузы продолжил: — Отсюда. Да вы на нас не глядите, пейте, а мы пойдем себе…

— А мы и не глядим, — заверил его Арсен, звякая стаканом.

Вдвоем с Разиным они вышли наружу, миновали гараж и проникли в гостиницу через заднюю дверь, которой обычно пользовались работники. Из кухни доносились голоса и пахло пряным.

— Ты этих людей хорошо знаешь? — с сомнением спросил Разин.

— Трезвые — люди как люди. А сейчас, наверное, и вовсе замечательные. Нам сюда.

Альб повел Разина к лестнице, по дороге объяснил:

— Второй этаж — для постояльцев, сам Миха на третьем сидит. Я думаю, там сейчас никого, видел, с какой он охраной к любовнице отправился? Значит, сперва познакомлю тебя с его кабинетом, а потом и с ним самим…

На третьем этаже было пусто. Альбинос ненадолго задумался, припоминая расположение комнат, потом отыскал Михин кабинет. Подергал дверь — конечно, заперто. Разин примерился ударить плечом, но Альб его остановил. Полез в карман, вытащил изогнутую проволоку и стал ковырять в замке.

— Время теряем, — заметил Егор.

— Ничего, я сейчас… В Рязани народ честный.

— Это ты к чему?

— Только гам, где живут очень честные люди, ставят такие замки, которые легко открыть проволокой.

Когда замок щелкнул, Альбинос выпрямился и распахнул дверь.

— Уютно, — заметил Разин, переступая порог.

Уже вечерело, солнце опустилось низко, и яркие лучи били сквозь окна, так что кабинет оказался ярко освещен. Блестело зеркало на стене, блестели стекла в дверцах шкафов — старые, растресканные, но аккуратно подклеенные. За стеклами в ряд выстроились всякие безделушки: древние статуэтки, поломанные приборы, инструменты… таким же барахлом был завален письменный стол возле окна. Похоже, Миха обожал все пестрое и блестящее, тянул в свой кабинет всякие бесполезные вещички, как ползун в холмовейник.

Альбинос закрыл дверь, щелкнув замком, направился к столу и сразу полез в ящики. Разин сдвинул несколько подставок для карандашей, повертел пустую чернильницу, а потом ему в руки попалось кое-что поинтересней.

— Ого! Гляди-ка, знаешь, что это?

Альб посмотрел — плоская черная коробочка с выдвижной блестящей антенной и забранными решетками отверстиями.

— Нет, а что?

— Передатчик. «Уоки-токи» их еще называли. До Погибели вещь сделана.

— А выглядит как новенький.

— Вот именно. Очень интересно! Что у тебя?

— Ничего такого, хлам… я думал, он деньги здесь держит.

Уоки-токи в руке Разина захрипел, сквозь треск помех пробился голос Христы Ротника:

— Миха! Миха! Я же сказал, быть на месте!..

Голос затух, потом и помехи исчезли.

— Я думаю, Миха скоро явится, он брата опасается — предположил. Альб. — Если тот велел быть в гостинице, надолго не уйдет.

— Чего ж он передатчик с собой не взял?

— Потому что болван. Забыл, наверное, просто. О, слышишь?

За дверью раздались шаги. Альбинос присел за столом, Разин встал за шкаф у двери. Щелкнул замок, дверь распахнулась, вошел Миха, он раскраснелся, лицо лоснилось от пота. Видно, вспомнил, что брат велел быть на связи, и спешил домой. Разин сделал шаг позади него, Альбинос поднялся из-за стола с уоки-токи в руках.

— А, Миха… ну, здорово. А я тут кое-что потерял, ищу вот…

Ротник попятился, уперся спиной в Разина и замер, втянув голову в плечи.

— Музыкант… Ты откуда здесь? Как?..

Разин, закрыв дверь, подтолкнул Миху к столу.

— Помоги ему искать, ты ж здесь вроде хозяин?

— Что искать?

— Деньги, Миха, — улыбнулся Альбинос. — Ты мне крепко задолжал за яйца водяных курочек, помнишь? За самоход мой, мир его памяти, за всю эту историю…

— Ничего я тебе не задолжал! — Миха постепенно приходил в себя. — Это ты мне…

— Так вот, ищу деньги, а нашел эту штуковину. Откуда у тебя такая, а, Миха?

Разин снова подтолкнул младшего Ротника в спину, тот сделал еще пару шагов и остановился перед столом. Оглянулся, посмотрел на Разина. Зрелище ему явно не понравилось.

— Рассказывай, Миха, — кивнул Альбинос. — Про Богдана, про хозяина его. Про этот передатчик. Как меня подставил тоже рассказывай.

— Какого еще Богдана? — Миха снова оглянулся. — Не знаю я такого… ай!

Разин не слишком сильно ударил его кулаком между лопаток. Альб между тем продолжал:

— Миха, я тебе предлагаю пропустить первую часть нашего разговора, что, мол, ничего не знаю и ничего не ведаю, и сразу перейти ко второй, где ты мне все расскажешь. Заодно мы пропустим много для тебя неприятного, понимаешь меня?

Ротник ссутулился, зло поблескивая глазами, обхватил себя за плечи.

— Музыкант, не знал я, что на тебя нападут! Просто нужно было, чтобы ты согласился на какое-то предложение. Я ж правда не знал, что они стрелять будут и все такое, думал, так просто — припугнут, погонятся, чтобы ты ящики с яйцами растряс. Такой был уговор. Ну и чтобы я вроде как рассердился на тебя, чтобы потребовал недостачу возместить. Но ты же в самом деле… ай!

Разин еще раз ударил Миху и спросил:

— С кем уговор?

— Ну вот с Богданом этим. Он взамен вот эти штуки дал, обещал поставки техники, заказы у нас обещал в будущем сезоне крупные разместить. Солидный торговец! А я что? Мое дело маленькое, покричал на тебя немного, сделал вид, что сержусь… Музыкант, мы ж всегда с тобой нормально решали, так? Ну, так ведь?

— Я тоже на тебя не сержусь, но сейчас сделаю вид, что очень рассержен, как ты тогда. Кто хозяин Богдана, откуда поставки? Не юли, говори прямо!

Разин многозначительно кашлянул, Миха быстро оглянулся и втянул голову в плечи.

— Да не знаю я! В Киеве он сидит, хозяин Богдана того, больше ничего не знаю. Поставки из Киева! Богдан говорил: к будущему сезону хозяин в Киеве дела порешает и к нам будет караваны гнать, у нас в «Злом киборге» они останавливаться станут! Поставки техники, приемники вот такие, оружие обещал хорошее, не хуже харьковского, говорил: большую торговлю начнем, Христа с ним сговаривался, а не я. Христу спрашивайте! Музыкант, я в самом деле ничего больше не знаю! Ну давай я тебе заплачу? Денег дам, чтобы ремонт самохода покрыть, и вообще? Смотри, я деньги достаю!