Ветер и сталь (изд. 1997 г. с иллюстрациями)

— Как ты понимаешь, ничего другого мне не оставалось. Сенат не сможет принять никакого решения.

— Я подозревал, что это Крокер… — задумчиво ответил Детеринг. — Люди Первого управления докладывали о повышении его активности, но аналитики не могли догадаться о подлинной сути происходящего. Когда Не-твицкий узнал от конвойных чертей — у него там свои людишки — о том, что здесь начинается какая-то возня, возникли подозрения. Ваши молчали…

— Рогнар — не дело Росса. Но Крокер — это общий… э-э-э… казус. Собственно, я действовал на свой страх и риск. Только Экиф знал об этом полете. Его служба получила параллельную информацию, а мы давно подозревали о наличии амбиций подобного уровня. В данный момент ситуация вышла из-под контроля. Решение задачи возможно лишь с применением организованных сил.

Детеринг достал новую сигарету.

— Ты понимаешь, что это невозможно.

Доридоттир не ответил. В отделанной темным деревом комнате повисла напряженная тишина. Где-то внизу зафырчал броневик, послышались отрывистые слова команды, затем опять все смолкло.

— Пускай дурачки из имперского сената размахивают надушенными платочками и толкуют о любви и гуманизме, — неожиданно скрипуче произнес россианин, — а наши кретины на советах Ифрэ вопят о ломке агрессивных тенденций… но мы будем делать свое дело.

— А у нас что, — вкрадчиво поинтересовался Детеринг, — есть выбор?

— Выбор есть всегда, — философски изрек Доридоттир. — Насколько я понимаю, для вас это будет первая проба сил. И вы, соответственно, готовы проверить на практике реальность своего могущества.

— Конвульсии имперского сената не могут доставлять нам наслаждение, — пошевелился Детеринг.

Глаза Доридоттира вдруг стали голубыми. Для того, кто не видел, как россы из старинных аристократических родов выражают свои скрытые эмоции, это выглядело достаточно дико. В данном случае это могло означать одно — тщательно подавляемую вспышку ярости.

— Я согласен с подобной позицией, — спокойно произнес росс, и сузившиеся зрачки вновь приобрели ровный цвет спелого апельсина. — Александр, — обратился он ко мне, — завтра утром Леак Co-Хасс, командир одного из отрядов, вылетает в разведку на тяжелом самолете. Мне хотелось бы иметь там свои глаза… вы найдете его на аэродроме у восточных ворот. Он предупрежден.

Я коротко кивнул. В подобной атмосфере уставной грохот каблуков был бы абсолютно неуместен, хотя алая, сверкающая золотом замысловатого узора мантия, что была легко и изящно накинута на спинку его кресла, недвусмысленно напоминала о невероятной древности рода и высоком чине сухопарого светлокожего росса.

Детеринг чуть повернулся в кресле:

— Саша, ты можешь идти отдыхать.

Я поднялся и учтиво пожелал большим начальникам спокойной ночи — на что Детеринг благосклонно кивнул головой, а Доридоттир произнес фразу на кафарэ, суть которой заключалась в том, что его затаенной мечтой всю жизнь являлось желание, чтобы именно в эту ночь мне приснились цветущие сады и легионы юных дам.

Я миновал два мрачных коридора, спустился по высокой винтовой лестнице и вышел наконец к высокой резной двери своих апартаментов. В Ягуре архитектура просто развеселая: родовые замки — это какие-то термитники (соответствующих, конечно, размеров) с миллионом ходов, башен, подземелий и висячих переходов. Если здесь заблудиться — пиши пропало. Я за сегодняшний день еле научился находить дорогу к своей «каюте».

Отомкнув дверь могучим стальным ключом, я вошел вовнутрь, нащупал на панели выключатель и включил три тусклые вакуумные лампочки на стенах. Термогенераторы у ребят явно барахлили, и без того мерзкий желтый свет то и дело помаргивал, при этом лампы издавали неприятное скрипящее шипение.

Я стащил с себя обмундирование вместе с бронекос — тюмом, влез в родной черный комбинезон и на всякий случай прицепил к специальным петлям на правом бедре кобуру с пистолетом. На низком треугольном столике меня ждал ужин — тушеное мясо, лепешки острого сыра и кувшин богомерзкого здешнего вина. Я присел на мягкий бархатный пуф и, орудуя двумя заостренными палочками, принялся уплетать аппетитные кусочки мяса, плавающие в пряной подливе. Закусывал я сыром, хотя от него почему-то пахло коньяком.

Поужинав, я глотнул кислого вина и с наслаждением вытащил сигарету. Мои подозрения, до того достаточно смутные, сегодня приобрели кровь и плоть уверенности. Я участвую в операции, о которой имперские властные структуры не имеют ни малейшего представления. Итак, я стал одним из посвященных. Что ж, есть чем гордиться. Быстрое, чтобы не сказать стремительное, продвижение по служебной лестнице мне гарантировано, как и приобщение к той таинственной и чудовищной власти, одну из нитей которой держит в своей руке полковник Детеринг. Но это — одна сторона медали. А другая — передний край невидимой и безжалостной войны… Ясно, что, пока эта публика не свалит Лейфа Крокера, покоя не будет. Крокер умен, он тонко чувствует ситуацию. Но Танк и Доридоттир — зверохитрые типы, стремительные, словно удар гильотины… и я уверен, что они придумают нечто неординарное.

Входная дверь неожиданно заскрипела, открываясь. Раньше, чем она отворилась полностью, мои пальцы сомкнулись на рукоятке могучего «саттора», а его тулое рыло, готовое выплюнуть испепеляющий заряд энергии, с мертвым безразличием уставилось на Тин, которая даже не успела толком испугаться.

— Гм, — я убрал оружие в кобуру, — стучать надо.

— Разве ты не ждал меня? — искренне удивилась она.

— Я?..

Она огорченно опустила плечи.

— Я думала… ведь ты мой спаситель…

Неожиданно она присела на корточки передо мной, положила голову ко мне на колени и обхватила руками мои ноги. Я рывком покинул кресло, поднял ее на ноги и глянул в ее серые удлиненные глаза… ничего, кроме отчаяния, я там не увидел. Я раскрыл было рот, собираясь произнести достаточно длинную для данной ситуации фразу, но меня грубо прервали.

На сей раз дверь распахнулась одним рывком, и не успел я что-либо сообразить, как в помещение ворвались трое здоровенных парней. Оружия при них не было, но их свирепые рожи свидетельствовали о том, что громилы прибыли сюда отнюдь не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение блистательному офицеру Алексу Королеву.

Пепельноволосый юнец, шествовавший во главе делегации аборигенов, одним рывком оторвал от меня Тин и хрипло прорычал ей:

— Я говорил тебе, чтобы ты не бегала за ним?

— Фит! — в ужасе воскликнула девушка. — Не смей! Не трогай его!

Паренек отшвырнул ее в сторону и повернулся ко мне.

— Ты не должен ее видеть, — приказным тоном пролаял он, — если не хочешь, чтобы мы е тобой разобрались. А уж после этого девушки интересовать тебя не будут. Ясно?

— Тин, — недоуменно спросил я, — а кто это такой?

Она подняла на меня полный ужаса взгляд.

— Он сын… сын одного из младших сюзитов. Он бегал за мной. О, не связывайся с ним, умоляю тебя!

Я был искренне изумлен. За кого они меня держат? Или эти щенки считают, что могут отдавать приказания имперскому рейнджеру? Ну что ж, в конце концов, я давненько не дрался. Можно и размять старые кости.

— Сынок, — спросил я, — ты хочешь со мной подраться?

— Я не буду с тобой драться, — ответил звероподобный юноша. — Я тебя просто изувечу.

— Ну, попробуй…

Он весил килограммов на тридцать больше меня и ростом был намного выше. Но я знал анатомию, а он — нет. Он, вероятно, дрался всю жизнь, а я никогда не дрался — в его понимании. Зачем? Размахивать кулаками — неподобающее занятие для цивилизованного человека.

Парнишка рванулся на меня, рассчитывая нанести зверский удар — вероятно, в челюсть… как в исторических стерео про ковбоев. Ну да, если бы он попал, то второй удар мог бы и не понадобиться. Но мне не хотелось доставлять ему такого удовольствия. Я ушел в сторону, и он едва уепел остановиться в своем размахе, чтобы не налететь на кресло. Пока он разворачивался, с невероятным изумлением разглядывая меня, я обдумывал варианты, что бы такое забавное е ним сделать. Проломить грудную клетку? Нет, захлебнется кровью — ковер испортит. Сломать позвоночник? Неплохо, но потом ноги болеть будут, а завтра тяжелый день. Нет, все не то.