Возвращайся, сделав круг

Дождь начал стихать, а потом как-то внезапно оборвался, музыка стихла. Мы стояли, прижавшись друг к другу» мокрые и продрогшие, замерли, лишь изредка позволяя себе вздрагивать и еще сильнее прижиматься друг другу. Не то пытались согреться, не то…

– Когда ты улетаешь, Ванда?

Я по-прежнему сжимал ее в объятиях, вплетал слова в ее мокрые волосы, пытался согреть дыханием, не отпускал. Почему я должен всех отпускать?

– Уже сегодня, Тим. Мне нужно попасть на Флору, чтобы договориться со старейшинами о протекторате. Наша планета отходит к Красным, и Оми просила меня лично…

– Тсс… Пришла прощаться, вот и прощайся.

Она замолчала, потом положила голову мне на плечо и вздохнула. У нее свои дела, у меня полно своих. И глупо надеяться, что когда-нибудь это снова окажутся одни и те же дела, и они снова сведут нас где-нибудь. Сведут, а потом оставят нас на часок – просто вот так постоять, прижавшись друг к другу, покачаться из стороны в сторону…

– Пошли. Ты говорила, что была в той пагоде…

Я смотрю ей в глаза. Они так близко, что взгляд не фокусируется – передо мной четыре красивых зеленых глаза и четыре моих собственных физиономии, отражающиеся в ее радужке. Я скорее чувствую, чем вижу, – она улыбается, спускается по хрустальным ступенькам, тянет меня за собой.

На ходу срываю едва распустившийся голубой цветок, продеваю в петлицу своей рубашки. На нежных лепестках застыли искрящиеся капли. Это не роса, это просто дождь.

Мы выбегаем из леса, идем к пагоде – той самой, в точности такой, какой я помню ее на сайте. Интересно, а в вирте был дождь? Может, сейчас там так же капает с крыши и звенят от влажного сквозняка «поющие ветра» под притолокой? Возможно, Оми в эту секунду смотрит прямо отсюда на окутавшую далекие вершины дымку, привыкает к тому, что ей больше не посидеть на настоящих перилах, размокших от настоящего дождя… Вот здесь.

В самом углу стоит пара плетеных кресел, а между ними вращается шахматный шар. Кто притащил его в пагоду? Ванда прислонилась к перилам, вглядываясь в окутавшую далекие вершины дымку…

– Миледи Элиза Роли, вы играете в шахматы?

Она оглянулась, удивленно вскинув брови.

– Если у вас по-прежнему нет ни одной галактики, могу одолжить вам парочку.

Ванда усмехнулась и заняла одно из кресел. Я сел рядом и окинул шарик внимательным взглядом – недоигранная кем-то партия была едва начата. Мы пододвинули кресла вплотную и принялись расставлять фигуры по местам.

– Твое предложение пожениться все еще в силе? У меня с собой шпага – можем прыгнуть через нее и станем миледи и милордом Сильветти. Я бы предложил поделиться своей фамилией, но у меня ее нет. Тимми Сильветти, звучит? Или лучше будет Тим Роли, как считаешь?

Она замерла, держа в руках «сверхновую», потом поставила ее на позицию Улыбающегося Человека и откинулась на спинку кресла. Она кусала губы, долго не поднимая на меня глаза.

– Тим…

– Нет, так нет. Мое дело – предложить. Кстати, ты еще должна мне анекдот.

Она прищурилась, глядя куда-то за мое плечо. Я вздохнул и переставил ее «сверхновую» на предписанное место.

– Тим, я просто… Не знаю, если бы ты…

Я натянуто улыбнулся.

– В любом случае… спасибо, что приснилась.

Она сжала губы и снова спрятала взгляд.

– Мне правда хотелось бы…

Я поставил на место последнюю фигурку.

– Если это не начало анекдота – я не слушаю, так и знай.

Передвинув своего Смотрящего на клетку вперед, я снова поднял глаза на Ванду. Та еще некоторое время кусала губы, потом передвинула Улыбающегося Человека на три клетки по диагонали и посмотрела на меня исподлобья.

– Спрашивает как-то вингсдорец у пси-хоттунца…

Иссиня-черный крошащийся камень, редкие желтые стебли лишайника. Стая горластых птиц на вершине утеса. Внизу простирались луга с крохотными точками бамбуковых хижин. Вдалеке возвышался вулкан – красный дым поднимался из жерла и сливался с низкими бордовыми облаками.

Я присел на холодный черный камень и вгляделся в расстилающиеся у подножия моего утеса поля жухлой коричнево-зеленой травы.

Сняв с плеча легкий рюкзак, я достал со дна тростниковый веер и, повертев его в руках, сделал пару ленивых взмахов. Воздух был влажным и словно наэлектризованным. Он пах солью. Я смотрел на черные иероглифы, старательно выведенные на обратной стороне хрупкого веера. Выведенные вот этой самой рукой. Десять, двадцать лет назад?

Аккуратно положив веер обратно в рюкзак, я поднялся и сделал несколько неторопливых шагов, словно привыкая. Я – учтивый восточный ветер… Ускорив шаг, я направился к тропинке, уходящей вниз по пологому склону. Учтивый восточный ветер… Зацепившись взглядом за уплывающее за горизонт солнце, я побежал вниз. Налетевший сзади порыв ветра растрепал волосы, подтолкнул в спину.

– Наперегонки?

Он не ответил, но я уже бежал, на ходу сбрасывая рюкзак с плеча, выжимая из тела все силы. Все быстрее, быстрее, быстрее…

Быстрее…

август 2005 – май 2007