Вселенная файа. Трилогия

* * *

   Хьютай опомнилась первой. Она упруго вскочила, натягивая трусики. Сердце у неё бешно стучало. Сколько...

   - Мы можем опоздать, Найте. То, что мы сделали, было необходимо, но сейчас нам пора. Поднимайся!

   Одевшись, она бросилась к пульту взрывателя, - стальному ящику с панелью, соединенному с главным пультом кабелем. Хьютай медленно и осторожно ввела все шифры, установила время, помедлила, затем мягко тронула клавишу пуска. На панели вспыхнул красный свет, на маленьком экранчике замелькали цифры.

   - А теперь пошли! Я оставила всего десять минут!

   Найте задержался в дверях, с тоской оглядывая бункер, - за три последних года он успел привыкнуть к нему.

   - Надеюсь, он уцелеет, и мы когда-нибудь вернемся сюда...

   Они забыли фонарики и им пришлось пробираться в темноте наощупь. Когда они вышли в туннель, Найте вздрогнул от повисшей здесь тишины - в ней было зловещее ожидание. Сейчас эвакуация Цитадели казалась ему ошибкой. Он подумал, что проще всего было взорвать бомбу, укрывшись на самых нижних ярусах крепости. Уцелевшие мятежники, несомненно, погибнут, а они... они как-нибудь выберутся. И даже если им придеться провести в подземелье годы - это всё равно лучше отчаянной вылазки на поверхность, где их никто не ждет - кроме врагов, тьмы, радиации и холода. Вот только никакой уверенности в том, что воздухообменные машины, помнившие ещё времена Межрасового Альянса, смогут работать в течение трех или пяти лет, у него не было.

   Они быстро пошли к центральному стволу. На ходу Хьютай нажимала кнопки радиопульта, лежавшего на её ладони, и их сопровождал лязг закрывающихся дверей.

   Когда за ними с громом сомкнулись последние ворота, Найте поднял голову. В гигантской шахте было почти совсем темно. Лишь тусклые венцы атомных ламп восходили наверх концентрически уменьшавшимися кругами.

   Он взобрался на платформу лифта, протянул руку Хьютай. Та щелкнула тумблером яруса и резко рванула рычаг. Лифт с лязгом пополз вверх, но не так быстро, как раньше, - теперь его питали аккумуляторы. Тем не менее, он поднялся на половину высоты шахты всего за минуту.

   Когда платформа остановилась, Хьютай снова взялась за радиопульт. Над их головами из широких проемов с рокотом поползли облицованные броней железобетонные щиты - каждый в три метра толщины. Размыкая рельсы лифтов, они перекрыли шахту, останавливаясь с глухими ударами, от которых дрожал пол. Тем не менее, Лай успел взглянуть вверх. У самой крыши шахты, на наглухо закрепленной платформе покоилась бомба, залитая тусклым красным светом аккумуляторных фонарей.

   - Щиты ослабят ударную волну, - Хьютай возилась с управлением ворот, ведущих в туннель первого глубинного яруса, - и подземелья Цитадели лучше сохранятся.

   Когда ворота закрылись за ними, Найте вздохнул с облегчением. Этот туннель был тремя ярусами выше ведущего к платформе, а затем - к второму форту.

   Но им незачем идти тридцать миль, - всего через сотню метров поворот к шахтам для межконтинентальных ракет, где стоит их корабль. И всего через десять минут они будут на Хаосе, в безопасности, - и навсегда.

* * *

   - В Цитадели никого нет! - вестовой с криком вбежал под своды казармы бывшего первого форта её внутреннего обвода.

   - Как нет? - Нэркис Уэрка рывком поднялся на ноги.

   - Арн ходил на разведку, добрался до плацдарма, до самого рва - и ничего. Его даже не обстреляли, как обычно. Он стрелял, - никто не отвечает, никого не видать. Так как? Может, они все там вымерли?

   - Может быть... сигнальте атаку, на месте разберемся!

   Уэрка уже привычным движением застегнул защитный комбинезон и выбежал из ворот казармы. За ним бежал неразлучный Сурми Ами. Миновав взорванные ворота в стене рва, они по полуразрушенному туннелю пробрались наверх. За ними поднимались затянутые в пластик бойцы. Отряд, не скрываясь, пошел по главной дороге к Цитадели - её черный массив высился в миле от них, вырываемый из мрака трепещущими вспышками ракет. По обе стороны широкой, изрытой воронками дороги простиралось такое же изрытое каменистое поле. Его покрывали следы долгой и жестокой битвы - разбитые бронетранспорты, сожженные танки, обломки и неотличимые от камней замерзшие трупы. Уэрка поежился в своем комбинезоне, - холод был невыносимый. Тьму наверху не разрывал даже малейший лучик света.

   Со всех сторон, из фортов, из темных провалов пробитых крепостных галерей выходили безмолвные в герметичных шлемах люди и присоединялись к ним. Уэрка мрачно думал, что вместе с ним в наступление пошла и вся его армия - примерно двадцать тысяч человек, все, кто остался в живых. Он знал, что оставлять внешний обвод небезопасно, - им в тыл могли ударить те, кто не подчинялся никаким приказам. Таких в темных подземельях Товии были сотни тысяч, - никто не знал точного количества отчаявшихся беглецов со всей страны. Они думали лишь о своем выживании, собирались в стаи и как крысы грызли тыл его армии. Они вели безжалостную войну и друг с другом в своих логовах. Они рыскали повсюду в поисках пищи, - нередко ей становились замерзшие трупы или другие уцелевшие. Эти стаи, в которых было много и коренных жителей Товии, объединялись лишь для одного, - чтобы дать отпор "друзьям Эвергета", как их теперь называли, странным объединениям гекс, "бывших", оставшихся без контроля, и людей, у которых голос тьмы заглушил всё остальное.

   Как ни странно, разум "бывших", редуцированный, наполовину неживой и приспособленный к исполнению простейших функций, стал самым лучшим инструментом выживания. Гексам же помогали встроенные нейрокибернетические модули, - в них были и приемники, и передатчики. Хотя считалось, что в отсутствие контроля гексы не могут общаться с их помощью, между ними возникла некая общность, подобная общности муравейника. О ней ходили жуткие слухи, - о том, что "бывшие" подчиняются гексам и добывают для них пищу, а те согревают их своими тушами во время сна. Никто не знал, сколько их бродило сейчас по всему темному миру. Но только под Товией, в метро и подземельях, их собрались сотни тысяч. Уэрка с горечью думал, что именно гексы оказались самыми приспособленными - и дело не только во всеядности и невосприимчивости к радиации и холоду. Эра человека кончалась, наступала эра гекс - и тех, кто им служит.

   Оплотом тварей стали "Золотые сады", - там они были выращены, и их неудержимо влекло туда. Ходили слухи, что оборудование страшных лабораторий сохранилось в глубоких бункерах и что гексы руками "бывших" проводят операции над пленными, производя им подобных. Такое казалось невозможным, но всё же... ведь радиофицированные гексы могли общаться не только друг с другом по отдельности, - но и все со всеми. И разве не из отдельных бездумных нейронов состоит мозг?

   Уэрка потряс головой, выбрасывая из неё жуткий образ бестелесного, точнее, многотелесного мозга, занятого непостижимыми для человека делами. Ему вполне хватало и того, что ещё существует другой нечеловеческий мозг, породивший всё это. Будь навечно проклят, Анмай Вэру!

   Идущий рядом Сурми Ами думал совсем о другом. Он смотрел на разбитые фермы антенн, на широкие провалы взорванных ворот, ведущие в кромешную темноту ангаров, на безмолвный пар, клубящийся над бездонными ямами там, где стояли вентиляционные башни. Уже несколько раз он спускался в страшные подземелья Цитадели - и чудом выжил там, потеряв почти всех товарищей. Это жестокие стычки в лабиринтах темных туннелей, в которых обе стороны использовали базуки и огнеметы - оружие, не оставлявшее жертвам даже малейшего шанса на спасение, - ужаснули его. А ведь он видел уже столько всякого...

   Он стал вспоминать свою жизнь, богатую и безмятежную, семью, жену, детей, свой дом в Офинки. Он всегда ненавидел Фамайа, захватившую его страну. А потом пришла та ужасная ночь, когда его дети кричали от нахлынувшего страха, а они, тоже испуганные, не могли их успокоить. Испуганные глаза соседей, слухи о том, что народ повсюду свергает ненавистную власть чужаков. А когда из Кен-Каро прибыли люди, сообщившие, что там воцарилась свобода и что армия на стороне восставших, их тихое селение тоже словно пробудилось.