Перекресток

— Не перекладывай с больной головы на здоровую, — сухо возмутился поверенный. — Было бы лучше, если бы это случилось потом и внезапно?

Антон с грохотом задвинул на место заправочный пистолет, обтер руки какой-то ветошью, швырнув её куда-то за колонки, и сказал, отвлекаясь от темы:

— Карета подана, Ваше превосходительство! Куда изволим следовать?

— Куда-куда, домой, конечно, — раздраженно откликнулась Ника, она даже не представляла себе, что в обязанности Инспектора неожиданно попадет и трудоустройство обездоленных нелегалов. — А по дороге обсудим, кто из нас, на первое время, возьмется помогать этим бедолагам…

— Как обсудим? — не понял Антон.

— Ну, на спичках кинем, чтобы тебе яснее было, — возмутилась блондинка, открывая переднюю дверцу. — Долго еще будем тут стоять, как на подиуме?..

Как обычно, по-женски, Ника была абсолютно права, в окнах кафе, выходящих на стоянку, то и дело мелькали лица любопытствующих инопланетников, желающих еще раз, теперь уже в неформальной обстановке, глянуть на планетарного Инспектора, да и на просто очаровательную, знаменитую женщину — тоже.

— Не ругайтесь, — примирительно сказал Мишель. — Раз уж я сам эту кашу заварил, то, кажется, я знаю, как её расхлебать…

— И что же ты молчал сразу? издевался над беззащитной девушкой? — едва удержалась, чтобы не ругнуться неприличными словами, Ника.

— Да самому только что в голову пришло, — смиренно ответил поверенный. — Так что давайте мирно садиться и трогаться, а по дороге я все расскажу подробно…

Эпилог, которого могло и не быть

— Если мы не пошевелим ногами, то очень даже скоро попадем под дождь, — строго высказалась через плечо Ника, обращаясь к своим спутникам. — А ледяной дождик со снегом — не самое приятное в этой жизни…

— Может вам, госпожа инквизитор, еще и песню строевую спеть? — недовольно отозвался Антон.

Для его претензий имелись все основания: блондинка налегке вышагивала по лесной, асфальтированной дорожке, ведущей к наземной базе Сто восемнадцатой точки, а романист вместе с Максимом тащили следом за ней громоздкий, очень неудобный в транспортировке на руках ящик.

— Было бы интересно послушать, как известнейший музыкант и гитарист, исповедующий вполне современный стиль, будет петь солдатские песни своей молодости, — засмеялась Ника. — Я серьезно говорю про дождь, тучки, вон, набежали, пока мы под землей были, того и гляди — ливанет…

Небо и в самом деле набухло дождем, тем самым, противным, холодным, смешанным с тающим на лету снегом. Конец осеннего сезона выдался удивительно ненастным, холодным и промозглым, и люди с нетерпением ждали заморозков, снега, настоящей зимы, ругая, на чем свет стоит, осеннюю погодку.

— Не торопи их, — посоветовал идущий последним в импровизированной колонне Мишель. — Скажешь под ногу, поскользнутся, упадут, и — плакал твой ценный груз горючими слезами…

— Да уж, ценный, — проворчал Антон, который лично вывозил с заброшенной и запущенной дачи, доставшейся Нике в наследство когда-то давным-давно и посещаемой в лучшем случае раз в год, содержимое транспортируемого сейчас ящика. — Такой ценный, что помойка по нему плачет…

— А, в самом деле, Ника, зачем мы тащим в Промзону эту рухлядь? — осведомился пыхтящий от напряжения Максим, старательно заглядывающий мимо ящика себе под ноги. — Ежели отремонтировать надо или поправить чего — сказала бы, прямо у меня дома, с одним приятелем, мы бы тебе наладили в лучшем виде…

Пролетарий тоже знал о содержимом ящика, вообщем-то, этот самый ящик он и приспособил для переноски старого, нецветного еще, полностью лампового телевизора. Пожалуй, из всей компании лишь Мишель, присоединившийся к ним уже по дороге в Промзону, пребывал в относительном неведении, но это, честно говоря, как-то не вязалось с образом всезнающего и всеведущего поверенного.

— Тащите-тащите, — приговорила Ника. — Так надо, а если бы не надо было, то и не заставила бы вас тащить…

Мишель, защищенный от блондинки двумя мужчинами и громоздким ящиком, жизнерадостно засмеялся, не опасаясь иных кар, кроме словесных, но в этот момент компания вышла из леса к небольшой полянке, на которой вместо полудесятка щитовых домиков, как было это во время первого и пока единственного визита в Промзону блондинки, романиста и поверенного в делах, красовался вполне современный, двухэтажный коттедж из темно-красного кирпича, с большими, «студийными», окнами на втором этаже.

— Вот делать Андреичу нечего, — проворчал Максим, отвлекаясь от разглядывания дороги под ногами. — Вечно что-нибудь новенькое себе понастроит, чтобы не так привычно было… любит разнообразие товарищ…

— Я тоже люблю, — откликнулась Ника. — А в такой коттедж и зайти приятно будет, не то, что прошлый раз…

Прошлый раз уныло промышленный вид щитовых домиков, прикрывающих сверху подземные сооружения станции техобслуживания, просто шокировал блондинку, ожидавшую увидеть в качестве жилья для космических странников дворец Шехерезады — как минимум.

— Может, в этом доме и под землю лезть не обязательно будет, — проворчал Антон, устремляясь к коттеджу с воодушевлением рабочей лошадки, завидевшей родную конюшню. — Я бы вот на втором этаже пристроился, люблю, чтобы над землей, но невысоко…

…встретивший всю компанию в просторной прихожей Василь Андреевич рассмеялся, разводя руками, будто обнимая всех, приветствуя с прибытием:

— Ника-Ника, если вы всякий раз будете привозить с собой такой груз, мне придется прокладывать узкоколейку от метро до дома… Здравствуйте, товарищи! надеюсь, добрались успешно, без помех и проблем?..

— Все в порядке, — отдуваясь и пожимая руку начальнику Сто восемнадцатой, ответил за всех Максим.

— Я больше таких грузов таскать не буду, — заявил Антон, доставая из кармана фляжку с живительной влагой, едва ящик коснулся пола. — Так что, Андреич, можешь не беспокоиться с узкоколейкой…

— Слабаки, — презрительно улыбнулась Ника. — Всего-то версту протащили, а уж нытья, будто год на каторге оттрубили.

Блондинка, чуть приподнявшись на цыпочки, церемонно чмокнула хозяина в щеку.

Лишь Мишель скромно промолчал, обменявшись с начальником Сто восемнадцатой крепким рукопожатием.

— Сегодня мало гостей со звезд, — приглашая новоприбывших в просторный зал, служащий в доме гостиной, сказал Василь Андреевич. — Только нолс и Иннокентий смогли спуститься с орбиты, слишком серьезные оказались повреждения корабля в «тоннеле»…

— Надеюсь, ничего опасного? — на всякий случай уточнила Ника, вспомнив, что её полет прошел, как по маслу, без единой задержки на станциях и мало-мальски серьезных поломок систем жизнеобеспечения.

— Опасного — нет, — махнул рукой начальник Сто восемнадцатой. — Но возни очень много, вот и остались все там, а не особо нужных в такой возне отпустили повидаться со знакомыми…

Из-за овального стола — великолепного, старинного, резного, как с выставки антиквариата — поднялись навстречу входящим нолс Векки и гоминид Иннокентий. Жарких объятий, крепких рукопожатий, похлопываний друг друга по плечам и спинам не было, хотя приветствия были и теплыми, и искренними. Не успели все рассесться за накрытыми легкими закусками, белым вином и коньяком столом, как Ника, заговорщецки подмигнув нолсу, вытащила в прихожую Максима и Антона, чтобы через пару минут вернуться в сопровождении того самого груза, из-за которого настрадались мужчины по дороге в Промзону.

Реакция нолса на старенький, но тщательно вытертый от пыли, немножко даже помолодевший, тускло поблескивающий матовым экраном раритет электронной техники была предсказуемой, но очень приятной… особенно — для романиста и пролетария, наконец-то, вознагражденных по заслугам искренней радостью и благодарностью нолса.

— Ну, что же, товарищи, — обратил внимание собравшихся на себя Василь Андреевич. — Как вижу, все уже налили? Предлагаю выпить за реальное вхождение в должность планетарного Инспектора — нашей очаровательной Ники!!! С почином!!!