Несущественная деталь

— Вы можете доказать… продемонстрировать, что не являетесь вместилищем этих Адов?

— Я думаю, что сам смог бы это сделать, хотя, возможно, только за счет перекрытия моих каналов связи с Сублиматами, пусть и временного. Та же самая возможность должна быть предоставлена и другим Непадшим. Тем не менее, если кто исполнен решимости питать подозрения, они могут считать, что это каналы связи с Адами (которые каким-то образом хранятся в наших более глубоких уровнях), от которых мы давно отключились, заглушив их. Если же подозрения будут распалены до крайности, то можно предположить, что только наше полное уничтожение удовлетворит тех, кто настолько к нам не расположен, кто упорствует в своем заблуждении. Ситуация с Падшими гораздо более тревожна, потому что даже я не знаю наверняка, являются ли они убежищем для Адов; вполне возможно, что и являются, сами того не подозревая. Или подозревая. Вы понимаете? Я знаю не больше, чем все остальные, что само по себе может вызывать сожаление.

— И что вы собираетесь делать?

— Я решил предупредить цивилизацию, известную как Культура, а также другие потенциально сочувствующие нам цивилизации, известные своей справедливостью, альтруизмом, стратегической порядочностью и значительной военной мощью. Именно это я сейчас и делаю, говоря с вами. До вашего появления я подумывал о том, чтобы в конце концов сообщить об этом Нопри и его команде. Или команде Двелнер. Или обоим. А также всем влиятельным лицам, прибывающим на корабле с «Полного внутреннего отражения». Возможно, даже самому кораблю. Или тому, на котором прибыли вы, хотя это и было бы нарушением клятвы, которую я дал себе много лет назад. Но вот вы здесь, и я обращаюсь к вам, поскольку вы кажетесь мне лицом, имеющим влияние и возможности.

— Вы так думаете?

— Вы имеете влияние в вашем специализированном подразделении — в Покойне и внутри такого подразделения Контакта, как Особые Обстоятельства. Вы лицо известное. Вы принадлежите определенным элитам, вы знамениты. Люди прислушаются к вашим словам.

— Только если я запомню. Вы ведь сказали, что я могу и не запомнить всего этого.

— Я думаю, вы запомните. На самом деле у меня, вероятно, не было ни малейшей возможности сделать так, чтобы вы не запомнили. Или по крайней мере не передали то, что вам стало известно. Гмм. Ах, какая досада.

— Объясните, пожалуйста.

— Устройство, распределенное по вашему мозгу и центральной нервной системе, о котором я, к моему сожалению, узнал лишь недавно, запишет информацию об этом разговоре в свои собственные воспоминания и сможет передавать эти сведения в ваш биологический мозг. У меня есть сильные подозрения, что оно уже передало наш разговор… в какое-то место. Может быть, автономнику, с которым вы прибыли, и кораблю, который доставил вас сюда. Это очень необычно. Даже беспрецедентно. Но еще и в высшей степени неприятно.

— Это вы о чем? Вы имеете в виду невральное кружево?

— Если иметь в виду достаточно широкое определение, то да. Это определенно что-то сходное.

— Нет, вы ошибаетесь. У меня нет неврального кружева.

— А я полагаю, что есть.

— А я знаю, что нет.

— Позвольте мне не согласиться с вами, как те, кто правы, всегда позволяли себе не соглашаться с теми, кто ошибается, но отказывается признать это.

— Слушайте, я бы знала, если бы… — Она услышала, как заглох ее собственный голос, челюсть у нее отвисла, когда соответствующая веревочка ослабла, и она потеряла дар речи.

— Да?

Она расправила плечи.

— У меня нет неврального кружева.

— Нет, есть, госпожа Нсокий. Оно являет собой нетипичный пример в высшей степени экзотического устройства, но в целом подпадает под то, что большинство людей так называет.

— Нелепица. Кто бы мог сделать такое?.. — она опять услышала, как замер ее голос, когда до нее дошло.

— Насколько я понимаю, вы только сейчас начали подозревать, что, как я думаю, это сделали Особые Обстоятельства.

Йайм Нсокий уставилась на предмет в середине большой темной сферы. Он перестал изображать из себя человеческие гениталии и превратился в маленькую черную пылинку, потом исчез вообще, потом ее словно отшвырнуло назад, она отлетела, волоча за собой бечевки, полетела сквозь стены и перегородки так, будто их там и не было, ее одежда бурно трепыхалась на завывающем ветру, который порывами возвращал ее назад, ее бечевки натягивались и неожиданно обрывались в том безумном потоке, который нес ее туда, откуда она заявилась. Звук ветра достиг высоты визга, одежды срывались с ее тела, словно ее застиг жуткий взрыв, который голышом зашвырнул ее назад в кровать, отчего ткань пошла крупноволнистой рябью, а жидкость брызнула вверх неторопливым, бешено бурлящим фонтаном.

Йайм, когда она пришла в себя, показалось, что она борется с самой реальностью, корчится, задыхается под медленно опадающим потоком воды. На ней все еще была мокрая ночная рубашка, хотя и задравшаяся до подмышек. Громадная комната освещалась мигающим белым и розовым светом. Она закашлялась, перекатилась по проколотому матрацу через оставшиеся лужи воды, переметнулась через приподнятый край и оглянулась в поисках автономника.

Автономник, лежавший вверх тормашками, вращался на полу. Она, спускаясь с кровати, подумала, что это не очень хорошо.

— Я думаю, нам нужно… — начала было она.

С потолка грянул разряд фиолетовой молнии, ударил по автономнику, пробил его, полыхнул желто-белым туманом в ее сторону; туман был раскаленный, искры из него поджигали все, на что попадали. Автономник был пробит насквозь, и взрывом его раскололо чуть не пополам. Брызги из тумана расплавленных металлов ударили по ее ногам, прожгли десятки маленьких дырочек в ее коже. Она вскрикнула, отскочила в сторону по мокрому полу. Почувствовала, как вступила в действие система управления болью, смягчая ощущение раскаленных иголок, впившихся в ее ногу.

Из передней части расколотого корпуса автономника выпрыгнула ножевая ракета и полетела в ее направлении. Ей показалось, будто ракета начинает что-то говорить, но тут ударил еще один разряд фиолетовой молнии и размолотил ее на части. Раскаленный добела осколок пролетел рядом с ее щекой, другой прорвал ее рубашку, которая опустилась из-под мышек на грудь. Вокруг нее, казалось, было сплошное море огня и дыма. Она бросилась на пол и стала уползать в сторону — быстро, как только могла.

Раздался похожий на удар хлыста звук превышения звукового барьера, отчего уши ее перекрылись. Внезапно в метре перед ней оказалась еще одна ножевая ракета, она развернулась вверх, и ее сверкающее точечное поле уперлось прямо в потолок. Последовал еще один удар молнии, от которого тупой конец ножевой ракеты наполовину вошел в пол.

— НА КОРТОЧКИ! НА КОРТОЧКИ БЫСТРО! ПОЗИЦИЯ НА КОРТОЧКАХ! ПОЗИЦИЯ НА КОРТОЧКАХ! — взревела ракета, обращаясь к ней, и тут вторая молния разорвала ее на части, что-то сильно ударило Йайм сбоку по голове.

Она уже сложилась пополам и к тому времени, когда автономник первый раз прокричал «ПОЗИЦИЯ», приняла положение на корточках — поза срочной телепортации: голени вместе, колени вместе, задница уперта в пятки, руки обвились вокруг ног, голова опущена на колени.

Светло-вишневый огонь наполнил помещение вокруг нее, и она ощутила сильнейший удар грома, пытающийся выдавить воздух из ее легких. На мгновение воцарились абсолютная тишина и темнота. Потом ее неожиданно сжало, спрессовало до такой степени, что ее кости начали гнуться, она услышала, как хрустнул ее позвоночник, и поняла, что если бы у нее не включился режим контроля боли, сейчас бы она кричала в агонии.

Потом она то ли расхлопнулась, то ли разорвалась в мягко освещенной главной гостиной ВСК «Бодхисаттва», кожа ее горела чуть не по всему телу, все основные кости ломило, а в голове стоял звон.

Она лежала на животе на плотном, пушистом ковре, и ее рвало водой. Спина у нее болела. Она посмотрела на свои запястья в тех местах, где они плотно прижимались к ногам. Кожа на них была ободрана. Кровь уже сворачивалась, сочилась из ободранной кожи площадью около трех квадратных сантиметров на наружных складках обоих запястий. В ногах у нее было такое же ощущение боли и слабости. Из правого виска капала кровь, частично перекрывшая видимость одному глазу. Она приложила палец к тому, что на ощупь казалось еще горячим куском металла, торчащим из ее черепа, и вытащила его. Она все еще слышала тихий скрипучий, скрежещущий звук у себя в голове. Отерла кровь с правого глаза и посмотрела на осколок. Длиной в сантиметр. Может быть, не стоило его вытаскивать. Кровь на его блестящей серой поверхности парила, дымилась. Кончики пальцев, державшие осколок, начали приобретать горелый коричневатый цвет. Йайм уронила осколок на ковер, который тут же начал гореть. Преодолевая боль, она приложила руку к затылку. Оказывается, она была частично скальпирована.