Квест империя. Трилогия (СИ)

Ни драгоценностей, ни одежды на ней уже не было. Черные, как ночь над их головами, волосы были туго зачесаны назад и заплетены в короткую толстую косу. В правой руке она держала белую лилию.

– Светлая госпожа младшая Ё, – сказал Йёю. Его интонация безупречно передала все, что он хотел этим сказать: удивление, восхищение, предупреждение . Впрочем, Вараба видел уже и сам.

В младшей Ё порода говорила, не стесняясь, во весь голос. Но не только жемчужная кровь светлых господ Ё пела сейчас для полковника Варабы свою горделивую песнь о жизни и смерти бесчисленных поколений изысканных танцоров и бестрепетных игроков в Жизнь. Причудливая игра шансов в колоде из двухсот сорока карт победила само всемогущее время, и из легенд «Ца Сахангал»[82] на арену Дуэльного поля шагнула истинная Чьёр, в чьих темно‑синих глазах проницательный взгляд мог разглядеть улыбку Сча Кшачшаан.[83]

Ё повернул голову и посмотрел через плечо на свою внучатую племянницу. Ничто не изменилось в его позе, не дрогнул ни один мускул на его великолепном теле, но Вараба знал – Ё все увидел и все понял.

Девушка подошла, встала перед Ё и молча подала ему белую лилию. Вызов .

На Дуэльное поле упала тишина, и в этой мертвой тишине Ё Чжоййю выпрямился во весь свой рост и так же молча, как прежде младшая Ё Чьёр, принял цветок вместе с рукой дающей, поднес ее к губам, поцеловал тонкие длинные пальцы и, наконец, вынул из них лилию вызова. Вызов принят .

Затем Ё повернулся к Варабе и посмотрел ему в глаза.

«Позаботься о Лике», – попросили глаза Макса.

«Ты мог не просить, – ответили глаза Виктора. – Держись! Мы верим в тебя».

Ё улыбнулся улыбкой судьбы и покоя , и верк Вараба оскалился в ответ, как идущий в последнюю атаку . Так прощаются Гарретские Стрелки.

Все. Мужчина и женщина плечом к плечу направились к центру выложенной из светлого дерева арены. Она была высока, всего лишь на одну пядь ниже среднего Ё, и казалась еще стройнее рядом с его исполинской фигурой. У нее были длинные красивые ноги с тонкими лодыжками и узкими ступнями, чрезвычайно женственный рисунок бедер и плеч и длинная шея. Она была прекрасна в своей юной красоте и смертоносной силе, проявляющейся в текучей плавности стремительных и точных движений.

Они вышли в центр поля и встали лицом к лицу. Поклон. Шаг назад. Первая позиция . И вот, в полной тишине, два тела взметнулись ввысь, взлетев на два, а может быть, и три метра над землей.

«Не может быть! – с ужасом сказал себе Виктор. – Это невозможно!»

Но это было. Первые строфы двух самых прекрасных песен смерти были пропеты в невозможном, но ставшем реальностью полете.

Девушка пела редкую по красоте и изысканности и уже давно не исполняемую никем из‑за ее технической сложности Песню любви и печали . Семьсот восемьдесят лет назад Йи Великолепная впервые спела ее для Седьмого императора, своего жениха, правление которого в результате оказалось самым коротким в истории Ахана. Теперь младшая Ё запела ее, после почти полуторавекового перерыва, для своего деда, среднего Ё Чжоййю. И он ответил ей равной по красоте и сложности песней Охотника, вышедшего против саблезубой кошки .

«Сукин сын!» – завопил мысленно Виктор, увидев, как Макс пропевает третий и четвертый куплеты песни, считавшиеся утерянными еще в эпоху Четвертого императора.

«Это безумие», – думал Виктор, наблюдая за тем, как, стремительно вращаясь вокруг своей оси, взлетает сквозь прозрачный воздух гигантское тело его друга, как выстреливают поочередно в летящую параллельно ему девушку его ноги и руки и как парирует его выпады ногами заваливающаяся на спину смуглая фигурка.

Виктор скосил глаза на электронное табло. Минута тридцать семь секунд.

«Невероятно! – констатировал Виктор. – Но факт».

Бой продолжался уже более полутора минут. Темп достиг такого уровня, что следить за соперниками могли теперь только очень тренированные люди. Чьёр нанесла уже пять смертельных ударов, которые Ё парировал, но как минимум один из них был отбит им с огромным трудом и буквально в последней стадии – «на волосок от конца». Сам он, однако, не провел ни одного удара из тех, что зовут «поцелуем смерти».

«Жалеет он ее, что ли? – удивился Виктор. – Баба не баба, а тварь такая, что надо ее к ногтю… если сможешь, конечно».

Чьёр снова бросила свое тело ввысь, и Ё Чжоййю метнул свое тело ей вслед. Виктор напрягся и, чуть ли не впервые в жизни, перескочил за верхний порог восприятия.

«От ужаса, наверно», – отстранение подумал он, не в силах оторвать взгляд от самой фантастической картины, которую он видел в своей долгой и богатой впечатлениями жизни.

Медленно‑медленно ползло вверх изящное и одновременно смертоносное тело юной Ё. Медленно‑медленно поднимался вслед за ней средний Ё. Два метра. Три.

«Этого не может быть!»

Четыре!

«Ну же, ну!»

Пять!

Ё Чжоййю достиг своего предела, и его тело замерло в высшей точке подъема, но тело младшей Ё, взметнувшееся на невероятную, невозможную высоту – «Шесть метров! Сойти с ума!» – начало складываться и забирать вперед.

«Все, – понял Виктор. – Теперь все».

Макс стремительно падал вниз, а сверху за ним неслась младшая Ё, принявшая позу «разящей стрелы». Она атаковала его в то же мгновение, когда ноги Макса коснулись земли. Мгновение из тех, что быстрее мысли, и Макс оказался лежащим на спине, а дева смерти, оседлавшая его, как будто собиралась станцевать танец любви, взметнула обе руки вверх, и…

«Сейчас», – обреченно подумал Виктор. Но девушка неожиданно опустила руки, нагнулась к самому лицу Макса и что‑то сказала ему. Секунду ничего не происходило. Тишина в амфитеатре была такой, какой, вероятно, должна быть тишина космоса или тишина посмертных равнин. Потом Макс, лежащий на спине, сказал что‑то младшей Ё, и та улыбнулась.

«Господи! – взмолился Виктор. – Что они там делают, черт их побери?!»

Девушка снова что‑то шепнула смеющимися губами, и Макс, улыбнувшись ей, ответил, и тогда Чьёр нагнулась еще ниже и поцеловала его в губы.

Не размыкая губ, слившихся в поцелуе, Ё Чжоййю, невероятным образом оттолкнувшись от земли спиной, взлетел в воздух, одновременно подхватывая младшую Ё на руки, и через мгновение уже стоял на ногах. Девушка оторвалась от его губ, посмотрела ему в глаза и сказала что‑то короткое, на что Ё ответил кивком и опустил ее на землю.

Они постояли секунду молча, потом Ё поклонился девушке, а та поклонилась ему, и, повернувшись друг к другу спинами, они пошли каждый своей дорогой. Шквал аплодисментов и крики восторга обрушились на них, как морская волна. Шум не прекращался до тех пор, пока оба соперника не скрылись за дверями своих уборных. Но и после этого еще некоторое время продолжали бесноваться фанатики и над амфитеатром стоял тяжелый гул.

Виктор покачал головой и, вновь становясь Варабой, взглянул на Йёю и его даму – «Хороша Маша, да не наша» – и сказал:

– Если не возражаете, герцог, встретимся в ресторане через полчаса.

– Благодарю вас, полковник, – ответил Йёю, а его дама улыбнулась.

Вараба встал, поклонился и пошел прочь, размышляя над тем, что происходит в его бедной голове и что на самом деле произошло только что у него на глазах на арене Дуэльного поля. Он вышел в коридор первого яруса, направляясь ко входу в уборную, в которой пару минут назад скрылся Ё, но в этот момент от противоположной стены отделился высокий офицер в серебристой форме ударных сил флота и, шагнув к Варабе, представился:

– Флаг‑адъютант Гу Счшаакс, господин полковник.

– Слушаю вас, флаг‑адъютант, – прожал сквозь зубы Абель Вараба и упер взгляд сузившихся глаз в лоб офицера.

– С вами желает приватно переговорить адмирал флота. – Флаг‑адъютант не назвал адмирала по имени, из чего следовало, что таков был изначальный приказ.

«Тайны мадридского двора, елки!» – подумал Виктор, а аназдар Вараба выдержал паузу в пять ударов сердца и медленно процедил ответ: