Курьер. Дилогия (СИ)

   "Хоть бы хватило ума повернуть, а-то там окна и высота всё-таки, мало ли..." - мелькнуло в мыслях и ушло, пока я стоял и старался понять происходящее, оторопело глядя этому "мерзавчику" вслед, затем услышал приближающееся кряхтение и приосанился, замирая в почтительной позе. Дубль два! А ведь я так надеялся, что Побережного удалят после того случая, отправят куда-нибудь в СБФ или на границу, чтобы стерёг, но... У начальства своя голова, большая и лысая, у него от этого связь с Космосом, видать, лучше, а повышенная волосатость ушных антенн качественней фильтрует сигнал. О, а вот как раз и наш драгоценный Змей-Горыныч, хвала звёздам, что не трёхголовый, я бы тогда на его приёмы в гермошлеме бы только ходил: плевки от одной головы я худо-бедно сносить научился, а сразу от трёх?!

   - А, Преображенский... - хмуро буркнул Капитошкин, выйдя из кабинета и посмотрев на меня. Чертовски не понравился мне этот взгляд! Так, наверное, знаменитый Павлов смотрел на подготовленных к операциям лабораторных крыс. - Скажите мне, Андрей, почему всегда с вами у меня связано большинство проблем и крупные расходы на лекарства от головной боли?

   "О, Триединый, опять что ли начинается?!".

   - Не знаю, Зизольдий Гурабанович, - промямлил я, пытаясь собраться с мыслями. - Сам пытаюсь в этом разобраться, но пока что не выходит...

   - Сам, сам... - проворчал он. - Знаю, что не выходит. У меня тоже, между прочим, хотя я в этом деле побольше твоего работаю...

   Капитошкин вздохнул и прислонился к стене, засунув руки в карманы и закрыв глаза.

   - Преображенский, скажи мне на милость: каким образом ты мог раздвоиться и прикончить Ковалёва?

   - Зазиольдий Гурабанович, я не делал этого! - возопил я в отчаянии. - В конце концов нужны же доказательства! Вы же сами мне звонили, видели, что я дома, занимаюсь своими делами! Ну какое раздвоение?! Какое убийство?!

   - Не ори... орёл! - прикрикнул он строго и вздохнул. - Я сам прекрасно помню, что ты тогда стоял в переднике и с ножом в руках, но... Аналитики Центра потребовали всю информацию, в том числе и снимки последних фрагментов памяти Дегтярева и Ковалёва.

   - И? - я напрягся в ожидании ответа.

   - Видения Дегтярева нечётки, как будто он смотрел на всё это через завесу дыма или тумана, особо не разобрать, вдобавок они отрывочны. Видно силуэт, да-да, тот самый субъект в "чёрном", частично видно лицо, детали фигуры, но... Угол зрения неудачный: все детали закрывает фигура Ковалёва, опять же нечёткость, размытость... Аластор провёл корректировку, лицо видно несколько лучше, могу тебя "обрадовать" - чем-то оно похоже на твоё.

   Я замер как громом поражённый. Вот это да! Бывают же в жизни сюрпризы...

   - Более детальную информацию мог бы дать снимок памяти Ковалёва, - спокойно продолжал Старик, не открывая глаз, - однако сделать его, м-м-м... как бы несколько затруднительно.

   - Почему? - выдавил я.

   - Ты убийца и ты не знаешь? - Капитошкин даже глаза открыл и посмотрел на меня в деланном удивлении. - Ладно, ладно - шучу! - успокоил он меня, видя, наверное, как краска ярости и гнева заливает моё лицо. - Ковалёва добили выстрелом в голову, у него множественные очень серьёзные ожоги по всему телу, очень тяжёлые ранения и переломы, а также обширная кровопотеря. Элана, когда его к ней доставили на осмотр для заключения, в обморок упала.

   - Значит, всё-таки именно я его убил, - пробормотал я, погружаясь с головой в море отчаянья. - И снимок памяти Дегтярева - прямое тому доказательство.

   "Великий Космос, как же я всё-таки сумел раздвоиться?!".

   - Снимок памяти не может быть доказательством, Андрей, - вздохнул Капитошкин, отклеился от стены и посмотрел на меня. - Уликой - да, но не доказательством. Чему тебя вообще учили в твоих институтах? Мой звонок и разговор с тобой, а также данные о времени этого - вот твоё алиби в этом деле, и молись, чтобы со мной маразм не случился, и я не удалил эти данные, иначе влип ты, очкарик.

   - Молюсь, - искренне ответил я, внутренне удивляясь, насколько же этот грозный представитель армии бубнящих и ворчащих изменился. Или он просто прикидывался всё это время? Да нет, скорее эти перемены как приступ болезни временны. - Зизольдий Гурабанович, а...

   - Так, стоп! - поднял он ладонь, и я заткнулся. - Не сейчас! Я же говорил уже: ты одна большая проблема на мою голову, Преображенский. Ты с утра уже торчишь у кабинета?

   - Ну да, - растерянно ответил я.

   - Прекрасно! - всплеснул он руками. - Как раз с утра ко мне заявился Побережный и изъявил желание уволиться, а ты понимаешь, что это означает для фирмы? - он повернулся ко мне, сгрёб меня за ворот куртки и потряс, при этом его лицо перекосилось, и я прикрыл глаза, опасаясь меткого плевка. - Понимаешь?! - гаркнул он, и я понял, что зря, собственно, умывался. - Я его час отговаривал, убеждал, теперь он хочет, чтобы я обсудил этот вопрос с его отцом, а значит впереди внеочередное совещание, опять будет куча ненужных вопрос, куча любезностей и подарков. Ты не мог позже прийти, Преображенский?! Чтоб тебя в чёрную дыру засосало, никогда бы не подумал, что могу это сказать, но почему ты не опоздал?! Почему именно сегодня ты припёрся даже немного раньше, чем надо?! - взмахнул он кулаком, подчёркивая свои слова.

   - Давайте график составим, чтоб я знал, когда мне можно и нужно опаздывать, - невинно возразил я.

   - Иди ты... - фыркнул он раздражённо и отпустил меня. - Сегодня тебе работы нет, вот и иди, пообщайся с Аластором, давно ты ему что-то в воротник не плакался и не сморкался.

   - Слушаюсь, - отчеканил я, выпрямляясь и отдавая честь.

   Капитошкин посмотрел на меня, как-то безнадёжно покачал головой, печально вздохнул и, обернувшись к двери кабинета, закрыл её и запечатал, коснувшись подушечкой мизинца крохотного пятнышка ДНК-распознавателя. Толкнув дверь и убедившись, что она надёжно закрыта, Старик обернулся и посмотрел на меня, скептически поджав губы.

   - Преображенский, скажи мне на милость, почему природа одарила тебя неплохими мозгами, но вот только пользуешься ты ими лишь в редких случаях, когда нужно позарез фирму наказать на лишнюю тысячу кредитов?

   Я замычал, простецки пожимая плечами, и задумчиво почесал в затылке - дескать, нам, великовозрастным сельским дебилам, невдомёк.

   - Значит, так, - палец Капитошкина обрекающе уткнулся мне в грудь, - срок предоставления всей информации аналитикам Центра три дня. До этого надо будет разобраться со снимком памяти и ещё кое-какими данными. Будь наготове: сегодня или завтра тебя, меня и Аластора ждёт визит к Директору, там все вместе попробуем выяснить, как дальше быть. Ясно?

   - Да, Зизольдий Гурабанович, - кивнул я, и он, успокоившись, вздохнул.

   - Аластора не дёргай пока, я ему сам про визит к Директору сообщу, когда всё будет готово - негоже его от работы отвлекать. Понял?

   - Да, Зизольдий Гурабанович, - повторил я терпеливо.

   - Точно понял? - нахмурился он.

   Я кивнул, и Капитошкин развернулся и побрёл прочь от меня по коридору, ссутулив спину и засунув руки в карманы - переход между двумя совершенно разными личностями и типами характера и поведения был столь разителен, что я с уважением покачал головой, и даже от удивления позабыл о деле, о котором мне вчера напомнила Шела и о котором собирался пошушукаться со Стариком, пока с утра он добр и всемогущ. Не знаю, откуда у Старика такая школа взялась, но результаты её работы налицо: я уже всё больше начинал склоняться к собственной версии, что наш штатный старый отечественного производства консервированный лосось - хороший игрок и актёр, который мастерски играет свои роли.

   - Ну и ну... - пробормотал я, глядя ему вслед и намётанным глазом подмечая все его неосознанные движения. - Неужто Старик и впрямь губошлёпом прикидывается, а на деле он толковый руководитель? Да нет, быть такого не может... А ежели может, то к чему весь этот маскарад?