Планета, на которой убивают

Но заявилась ко мне отнюдь не полиция. На пороге стояли двое толстощеких румяных верзил в каскетках-восьмиклинках и черных кожаных куртках, униформе столичных бандюг среднего пошиба. Один из них сунул мне под нос дуло пистолет-пулемета «Брен», а свободной рукой ухватил за грудки и отшвырнул к окну.

— Где башли, падло? — рыкнул он, войдя и захлопнув дверь.

Второй бандит, тоже с «Бреном» наперевес, заглянул в комнату. Зайна испуганно взвизгнула.

— Молчать! — прикрикнул на нее второй. — Слышь, Фенк, тут баба.

— Бзец на нее. Ты глухой, падло? Я говорю, где башли, бзец! Это наша касса.

Куцее дуло с толстым глушителем подрагивало, будто изнывая от желания выплюнуть в меня длинные заостренные пульки со смещенным центром тяжести, любая из которых способна бешеным зигзагом прошить человека от ключицы до паха или, вращаясь юлой, перерубить напрочь руку.

— Ты путанку гонишь, браток, — нагло ответил я. — Что за башли, какая касса? Я в непонятке.

— Сейчас придешь в понятие, падло. Это что, твоя баба?

Я счел излишним вдаваться в тонкости моего двусмысленного положения.

— Допустим, моя.

— Возьми бабу на мушку, — велел напарнику Фенк. — Досчитаю до трех, мочи ее. А ты, падло, вникай. Сейчас замочим твою бабу, если не отдашь кассу. Раз…

В умелых руках очень серьезная штука «Брен», калибр двадцать девять, скорострельность двенадцать пуль в секунду. Но сноровка у верзил была весьма сомнительной. И в квартиру они вперлись с нахальной неумелостью, и оружие держали напоказ, а не наизготовку. Надо полагать, серьезного отпора эти молодчики никогда не встречали, и на сей раз почему-то сочли себя хозяевами положения.

— Два…

Некие очень ушлые ребята убили Лигуна, забрали у него выручку, которую подбросили мне в чемоданчике, чтобы отвести от себя подозрения и подставить меня. Прикончили толкача, конечно, не из-за денег. А потом как-то дали знать наркоклану о том, где искать виновного. Хотя странно, зачем им понадобилось совать в чемоданчик пистолет, эта улика скорее для полиции, а для громил хватило бы и пачек с деньгами. Шла путаная загадочная игра, в которую невесть с какого бока сунулось Управление Безопасности, явно неспроста подославшее ко мне Зайну. Представляю, как она отнекивалась, разыгрывала дуреху, и как офицер из УБ настаивал, требовал от нее добыть свежую информацию обо мне любым путем. Все эти мысли текли у меня в голове с бешеной скоростью своим чередом, а заодно я обдумывал, как понадежнее загасить моих непрошеных гостей с их пижонскими пистолет-пулеметами.

— Вон там, — сказал я, показывая пальцем в угол.

И Фенк, разумеется, купился, как маленький. Он бросил быстрый взгляд туда, где возле плиты висело оцинкованное корыто. Этого было достаточно, чтобы я прыгнул вбок, уходя с директрисы «Брена», и выхватил пистолет из-за спины. Вся моя выучка осталась при мне, ее хватило в самый раз, чтобы опустить большим пальцем флажок предохранителя, броситься на пол, всадить пулю в грудь неповоротливого Фенка. Его короткая очередь пришлась по окну, брызнули стекла, пистолет-пулемет выпал из рук, и бандит завалился навзничь.

Еще не успел Фенк рухнуть, а я перекатился влево, ловя на мушку в дверном проеме его напарника. Однако прежде, чем мне удалось прицелиться, тот полоснул от неожиданности очередью по Зайне. Просто рефлекторно сработал палец, лежавший на спусковом крючке. И только потом пуля из «Мидура» снесла ему полчерепа вместе с каскеткой.

Моментально я вскочил на ноги, бросился в комнату. Зайна лежала поперек тахты с тремя пулями в груди, мертвее мертвой.

4

Вот так, нежданно-негаданно, собрался пенсионер отдохнуть в родных местах, среди диких гор и простых нравов, но едва успел собрать вещи, как у него в квартире оказалось три трупа сразу. Полагаю, в моем загадочном положении это непозволительно много. Причем двое из убитых, как нетрудно будет установить, застрелены из того же пистолета, что и толкач Лигун позавчера. Какие выводы тут сделает полиция, можно сообразить безо всяких мозгов.

Следовало уматывать отсюда поскорее, а я стоял и смотрел на мертвую Зайну. Ну да, была она далеко не святой, но такой нелепой смерти все-таки не заслужила. И убили ее при мне, под моим кровом, а я не сумел защитить свою жену, пускай бывшую, пускай изменившую и бросившую меня, пускай осведомительницу УБ — ее кровь теперь на моей совести. Было у нее тихое, немного удивленное лицо, как будто не мертвое, навсегда застывшее в недоумении. И мелькнула мысль, что моя нынешняя поразительная память отныне будет изводить меня этим зрелищем до могильной ямы.

Стоя под дулом «Брена», я просчитал все шансы остаться в живых и для нее, и для себя, их было ничтожно мало, а счет шел на секунды. Пришлось рискнуть, и вот результат.

Второй громила оказался слабаком, машинально всадил очередь в Зайну, вместо того, чтобы развернуться ко мне. Его оплошность, мой просчет — видел же я, что вояки из них дерьмовые, выучки ни на грош.

Однако предаваться долгим раздумьям и скорби у меня попросту не было времени.

Стараясь не замараться в кровище, я обыскал верзил, вытащил у того, которого звали Фенком, из брючного кармана ключи от машины, на которой они прикатили. Автомобиль мне сейчас очень кстати, а им уже ни к чему. Быстро закинул шмотки в старый чемодан, поверх них уместился чемоданчик с деньгами. У двери оглянулся на мертвую Зайну. Сам не пойму, неужто до сих пор я ее любил. Если нет, то как это назвать… Да не все ли равно. Прошлое окончательно умерло вместе с ней и оставило во мне, теперешнем, огромный сгусток пустоты. Этакий холодный пузырь на том месте, что зудело, саднило, нарывало. Как будто разом вынули всю душу, ничего не вложив взамен.

Автомобиль бандюг я заметил сразу, едва вышел из подъезда. Они особо не маскировались, оставили его напротив дома. Обычная для таких обормотов марка, черный «Рарон» третьей модели, с тонированными стеклами и целым букетом фар на тупорылом передке. Я невозмутимо подошел к нему, отпер, кинул чемодан на заднее сиденье и уселся. Словно дождавшись этого момента, зазвонил радиотелефон, эдакая выпендрежная плоская трубка с антенной, валявшаяся между сиденьями. Не обращая внимания на звонок, я включил зажигание. Мощный форсированный движок завелся сразу и утробно замурлыкал на холостых оборотах. Телефон трезвонил не умолкая. Трубку взять стоило, это мне ничем не угрожало, наоборот, могло хоть что-то прояснить в совершенно несуразной кровавой чехарде, которая затеялась вокруг меня.

— Слушаю, — сказал я, подражая хриплому басу покойного Фенка.

— Что вы там копаетесь? Легавые вот-вот подъедут.

Голос в трубке был раздраженно начальственный, сочный. Без сомнения, принадлежавший главарю. Со мной говорил тот, кто послал ко мне двоих громил с пистолет-пулеметами. Теперь он требовал у них отчета, причем явно нервничал, это чувствовалось невзирая на барственные интонации.

— Кто ты такой? — спросил я, уже не подделываясь под чужой голос.

— Ты что, сдурел?

Соображал он достаточно туго. Во всяком случае, пауза несколько затянулась, а я не спешил с ответом.

— Что за шутки?! — справившись с замешательством, взревел он. — Фенк?! Я тебя не слышу!

— И не услышишь, — заверил я. — Тебя облапошили, дешевка. А ты клюнул на гнилушку.

Опять пришлось ждать, пока до него хоть что-то дойдет. Когда он задал следующий вопрос, в его голосе перемешались оторопь и ярость, как уголь и железо в лезвии ножа.

— Кто со мной говорит?

— С тобой говорит Месакун Трандийяар, падаль. Слушай и не перебивай. Лигуна я не убивал и на твою поганую кассу не зарился. Но кто-то указал тебе на меня. Ты послал ко мне своих людей. Один из них застрелил мою женщину. Теперь ты мой кровник. Ясно?

Он должен был понять. Произношение указывало, что родом он не с юга, где говорят с придыханием. И не из столицы, хотя у него уже выработалась типичная манера слегка растягивать гласные.