Планета, на которой убивают

Тут я вдруг подосадовал, что ломаной марги не стоят мои новые мозги, если ими неумело пользоваться. Ведь показался же мне смутно знакомым найденный под тахтой чемоданчик с деньгами и пистолетом. Хотя у Лигуна я его точно не видел, да и мало ли их в городе, чуть ли не каждый деляга носится с примерно таким же. Но память наконец подбросила мне усатого типа из черного вездехода с номером ТХ 8047 и щегольский темно-коричневый чемоданчик у него в руке. Тот самый, что теперь покоился в моем обшарпанном старом чемодане вместе с носками и сорочками, набитый под завязку деньгами наркоклана. Опять же ясно, что ничего не ясно, и номер машины наверняка фальшивый, но эта ниточка вела к тем, кто хотел выдать меня полиции, навесив обвинение в убийстве. И логично было предположить, что это люди из клана Фахти, заклятые конкуренты Барладага. Снова я прикинул, какая прорва малопочтенных, но нешуточных организаций вьется вокруг моей скромной особы — два наркоклана, полиция, родимое УБ и, предположительно, галийская разведка. С непривычки многовато, прямо скажем.

На то, чтобы прочесть газету от доски до доски, мне теперь требовалось около пятнадцати секунд, причем большая часть этого времени уходила на перелистывание. Но я старательно делал вид, что читаю как все нормальные люди, не спеша.

А по аллее ко мне уже спешил самый лучший из капралов, кабатчик Джага, и за ним вприпрыжку следовал пацан, с восторгом предвкушая обладание честно заработанным полтинником.

Ну вот, одной моей заботой меньше. Гори оно все синим пламенем, и пусть стоят на ушах все разведки с наркокланами, но, не вернув Джаге одолженные четыре хухрика, я не смогу чувствовать себя спокойно. Мне было бы очень неприятно напоследок остаться в его памяти опустившимся ханыгой, который налакался дармовой шухи, стрельнул деньжат, да и был таков. Мало мне моих горских предрассудков, тут еще и офицерские примешиваются.

Обменявшись рукопожатием с Джагой, я дал мальчишке монету. Тот не спешил уходить.

— Если чего надо, я тут часто бываю, — сообщил он. — И лишнего не болтаю, будьте уверены.

— Хорошо, учту, — кивнул я, и тот метеором унесся в солнечные просторы, где торгуют мороженым и прочими наслаждениями.

— У вас какие-то сложности, командир? — пробасил Джага, искренне обрадованный встречей и слегка обеспокоенный тем, что я ее обставил в конспиративном духе.

— Откровенно говоря, немалые, — сознался я. — Присядем. Для начала вот, четыре монеты, которые я вам задолжал.

— Да что вы, мелочь какая, даже неудобно…

— Спасибо, вы меня очень выручили. Наверно, вы удивлены, что я не пришел сам, а прислал мальчишку. Но мне появляться у вас в заведении не стоит. Не хочу для вас лишних неприятностей.

— Разрешите спросить, да с какой такой стати?

— Сегодня утром ко мне вломились двое людей из наркоклана. Я их застрелил. К тому же полиция разыскивает меня по ложному доносу. Так что вы меня сегодня не видели, Джага. Еще раз спасибо, прощайте, — я встал со скамьи и подхватил чемодан.

— Постойте, командир, — вскочил Джага. — Может, я могу вам пригодиться?

— В каком смысле?

— Разрешите доложить, в любом.

Он возвышался надо мной, трогательно молодцеватый, грудь колесом, чистые голубые глаза навыкат. Образцовый вояка из дерьмовой брошюрки большого воспитательного значения, готовый в огонь и воду по приказу любимого командира. Но беда в том, что мы с ним пребывали не в брошюрке, а в жизни, где никогда не бывает лучезарной развязки с нравоучительным сиропчиком.

— Поймите, Джага, я больше не командир взвода. Я объявлен преступником и нахожусь в розыске. Уяснили ситуацию?

Тут мой ненаглядный капрал ответил с завидной краткостью, хотя и не совсем по уставу.

— Насрать, — отчеканил он.

И я волей-неволей проникся его убежденностью. Мой отказ от помощи обидел бы Джагу до глубины души. А в одиночку и без крыши над головой мне на свободе гулять недолго.

— Мне нужен ночлег на первое время, — сказал я. — И хорошо сделанные документы, любые расходы оплачу. Можете пособить?

— Конечно, — расплылся в улыбке Джага. — Пойдемте, командир. Будете моим гостем.

— Если у вас есть черный ход, я предпочел бы воспользоваться им. На всякий случай.

— Как скажете. А вообще у меня работают верные люди. Только фронтовая закалка, понимаете? Никто ничего не увидит и не услышит, ручаюсь.

Все-таки мне пришлось настоять на своем. И Джага вернулся в «Щит Отечества» с моим чемоданом, а я прошел туда с заднего двора, заодно разведав пути возможного экстренного отступления. Встретив меня у двери черного хода, Джага провел меня по узкой крутой лестничке на второй этаж.

— Тут у меня две комнатенки пустуют, я их сдаю в наем посуточно, если просят приличные люди, — объяснил он, пропуская меня в длинный полутемный коридор. — Но сейчас никто не квартирует.

Джага достал из кармана ключ с увесистым круглым брелком на манер гостиничного.

— Вот ваша комната, командир, — торжественно сказал он, отпирая и распахивая дверь. — Живите, сколько понадобится. А я, с вашего разрешения, соображу насчет закусочек.

Поставив мой чемодан на пол, он удалился. Просторная и светлая комната мне понравилась. Угловая, с двумя окнами, она предоставляла неплохой обзор. При случае отсюда простреливался почти весь парк перед домом. Кондиционера не было, но натиск уличной жары с успехом отражали стены двойной кладки из ракушечника. Непритязательный минимум меблировки — шкаф, койка, тумбочка и столик с двумя стульями. В качестве скромного излишества на стене красовался портрет Адмирала при всех регалиях. Словом, типичная обстановка дешевенькой гостиницы, и она меня вполне устраивала.

Я снял шляпу и солнечные очки, поставил чемодан в шкаф, присел на стул у окна. Мне следовало бы сообразить, что Джага очень кстати предложит свое содействие, узнав о моих затруднениях. Тогда я послал бы ему деньги почтовым переводом из дурацкой щепетильности и неизвестно, как выкручивался бы дальше из этого переплета. Что ж, пусть будет так. Если судьбе угодно было послать мне надежного человека в трудную минуту, нечего попусту хорохориться, надо принять помощь.

Вскоре Джага деликатно постучался в дверь и пригласил меня в гостиную. Закусочек он сообразил на десятерых, уставив обеденный стол всяческими разносолами. Ну и, конечно же, не обошлось без кувшина свежей прохладной шухи. Для начала мы осушили по кружечке, и я принялся за еду. Аппетита мне было не занимать.

Когда кончился первый кувшин, Джага сбегал вниз и наполнил его доверху. Странное дело, хмель меня совершенно не брал, голова оставалась ясной, и выпитое давало знать о себе только легкой истомой в мышцах. Однако я исправно чокался с Джагой — и за встречу, и за удачу, и за здоровье, и так далее.

Основательно нагрузившись, мой капрал раскраснелся как зоревое солнышко и начал ни с того ни с сего толковать о международной политике.

— Разрешите доложить, может, я чего не так понимаю, вы уж извините, я человек простой, но меня берет обида, как подумаю, за что мы там, в болотах, дрались насмерть. Ладно, пускай галийцы залупаются с шакронцами сколько угодно, зачем впутывать нас в эти вонючие, извиняюсь, разборки? Страна у нас не такая уж большая и богатая, с соседями делить особо нечего. Охота им сцепиться, пускай сами между собой разбираются. Или я чего-то не понимаю, вы уж извините, но кому эта паршивая Цапра с ее поганой автономией была нужна, спрашивается? Одни сплошные болота да туземцы с голой задницей, эка невидаль, всему островку красная цена полторы марги в базарный день. Ведь одних только боеприпасов там потрачена бешеная прорва, расходы миллионные, а толку пшик…

Мы с ним оба были никчемушными обломками жуткой маленькой войны, она переварила нас, исторгла и сдохла сама, но при этом въелась в наши души, неотвязно, как трупный смрад просачивается в черепные пазухи и потом долго не выветривается, отчего все окружающее, будь то сады или джунгли, кажется насквозь пропахшим мертвецами.