Здесь обитают чудовища

– Ланг, друг, друг! – и показала ему на кота, которого миссис Клэпп уже поставила обратно на землю. – Друг, Ланг!

Пекинес быстрым язычком облизнул нос, но когда Линда спустила его с рук, мирно уселся подле нее, будто и не рвался минуту назад сразиться с извечным врагом всех собак.

Ник достал свои съестные припасы.

– Хлеб! – Миссис Клэпп открыла мешок и с наслаждением принюхалась. – Свежий хлеб! Боже мой, я не то что вкус, уже и запах почти забыла!

Установив мотоцикл на подножку, Ник стоял в сторонке, переводя взгляд с пилота на Джин, с Джин на Страуда в форме уполномоченного гражданской обороны.

Крокеру, если только Ник глубочайшим образом не заблуждался, чуть больше двадцати, Джин и того меньше. Им решительно не могло быть по столько лет, сколько предполагала форма Страуда. И все же…

– Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? – обратился к нему викарий. Не раздумывая, Ник выпалил свой вопрос:

– Скажите, пожалуйста, сэр… как давно вы здесь?

Викарий улыбнулся устало:

– Боюсь, я вряд ли смогу ответить на твой вопрос. Сперва мы пытались вести записи, но после того, как нас поймали и перевезли сюда… – Он пожал плечами. – Судя по временам года, я бы сказал, около четырех лет. Тот воздушный налет был совершен на Минтон Парва вечером двадцать четвертого июля тысяча девятьсот сорок второго года. Думаю, мы все хорошо помним это число. Мы были в подземной часовне. Миссис Клэпп – моя экономка… бывшая. Леди Диана зашла переговорить со мной относительно выделенных для госпиталя денег. Джин и Барри шли на вокзал к поезду – оба возвращались из увольнения. А Страуд хотел проверить наши запасы продовольствия. Тут раздался сигнал воздушной тревоги, и мы спустились в часовню. Раздался такой звук… честное слово, Шоу, мы думали, это конец. А потом… вдруг не стало ни церкви, ни даже той Англии, которую мы знали…

Он помолчал, глядя на Ника усталыми проницательными глазами. Выражение его лица изменилось.

– Ты что-то знаешь, мой мальчик, не так ли? Что-то тебя тревожит. Что?

– Время, сэр. Вы говорите, что пробыли здесь около четырех лет. Но сегодня… там… двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года. – Он ожидал, что викарий усомнится. Разве в такое поверишь? Нет, если Хадлетт сказал правду, – в чем Ник был уверен.

– Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – медленно повторил тот. – Нет, нет, мой мальчик, я тебе верю. Это очень похоже на правду, так говорится и в старых сказках и легендах. Но тысяча девятьсот семьдесят второй… тридцать лет… Что там произошло тридцать лет назад?

– Тридцать лет что? – обернулся к ним Крокер. Он был больше занят мотоциклом, чем их разговором, но теперь настороженно глядел на Хадлетта.

– При чем здесь тридцать лет?

– Скажи ему число, – обратился викарий к Нику, словно, произнесенное американцем, оно произвело бы большее впечатление.

– Сегодня… сегодня двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – проговорил Ник.

Хадлетт воспринял это совершенно спокойно, но как отнесутся остальные?

– Тысяча девятьсот семьдесят второго года, – тупо повторил летчик. – Но… но… это невозможно… Сэр, – обратился он к викарию, – сейчас примерно сорок шестой, если мы не ошиблись, и нельзя же прожить тут тридцать лет и не заметить!

На сей раз их услышала леди Диана.

– Адриан, значит, вы не ошиблись. Как в старых сказках, не так ли? Тридцать лет… – Она поглядела мимо них, туда, где тихая вода всплескивала и рябила, набегая на прибрежные камни. – Восемьдесят пять… но нет, Адриан, мне не больше…

– Об этом тоже говорится в старых сказках, Диана, – ответил викарий.

– Нет! – взорвался Крокер. – Парень плетет тут бог весть что. Может, он из этих. Откуда мы знаем?.. – Он попятился от Ника, снова сжимая в руках рогатку. – Он работает на них, он подослан, чтобы сломить нас своими россказнями!

– Эй, что происходит? – К ним приблизился Страуд. – При чем здесь они?

Обернувшись, Крокер закричал с нескрываемой яростью в голосе:

– Мы привели сюда этих двоих – следом явятся ОНИ! Говорит, мы пробыли здесь тридцать лет! Вранье, которому никто не поверит.

– Ну, будет. – Страуд положил руку ему на плечо. – Придержи язык, Барри. Они не больно-то похожи на Герольда, согласись? А когда это летающие дьяволы использовали приманку? Они пикируют и хватают что хотят, безо всяких выкрутасов. Ладно, говоришь, там семьдесят второй год – что с войной?

Громыхающий голос Страуда привлек всех остальных. Англичане окружили Ника. Они глядели на него выжидательно, и лишь в глазах Крокера горел враждебный огонь.

– Она кончилась в сорок пятом. – Ник старался припомнить события войны, которая завершилась еще до его рождения, но которая для этой горстки людей по-прежнему являлась реальной опасностью.

– Кто победил? – требовательно и сердито спросил Крокер, словно от ответа Ника зависело их отношение к нему.

– Мы, то есть союзники. Наши войска вошли в Германию с одной стороны, а русские – с другой и взяли Берлин. Гитлер покончил с собой прежде, чем они до него добрались. А мы сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки

– и в том же году японцы капитулировали.

– Атомную бомбу? – переспросил Крокер уже не сердито, а изумленно.

– Да. Оба города были полностью уничтожены. – Вспомнив подробности, Ник понадеялся, что его не станут о них расспрашивать.

– А сейчас?.. – промолвил после короткого молчания викарий.

Остальные смотрели на Ника так, словно он говорил на незнакомом языке.

– Ну, в мире по-прежнему неспокойно. Война в Корее, теперь во Вьетнаме… Мы противостоим коммунистической экспансии. Китай стал коммунистическим, а Россия все так же контролирует половину Германии – восточную ее часть. Но люди дважды высаживались на Луну.

Ник хотел рассказать о чем-нибудь хорошем, а не только о мрачных военных и политических конфликтах.

– И сейчас мы собираемся вывести на орбиту космическую станцию. Но… просто не могу перечислить все, что произошло. Англия – она утратила свои колонии, и там долго были у власти лейбористы… довольно тяжелые времена

– безумные налоги и падение уровня жизни…

– Да, за тридцать лет многое может случиться, – кивнул викарий. – А войны не кончаются…

– Скажите, пожалуйста, – нарушила Линда последовавшее за его словами молчание, – если вы попали сюда из Англии, а мы из Огайо… Вы каким-то образом пересекли океан? Или это все одна страна?

Викарий покачал головой:

– Нет, географически этот мир во многом схож с нашим. Он напоминает те далекие-далекие времена, когда человек еще не начал подчинять себе природу. На этот материк мы попали в качестве пленников. И смогли спастись лишь благодаря милости всевышнего. С тех пор мы пытаемся придумать, как вернуться обратно, только боюсь, что в здешнем мире не найдется для нас кораблей. Но это очень долгая история, и я предложил бы рассказывать ее по частям. Например, за рыбой, которую так вкусно готовит миссис Клэпп. Вы согласны со мной?

Возможно, то, что все вернулись к ставшим уже привычными занятиям, и разрядило обстановку. Вскоре еда была готова, а принесенный Ником хлеб превратил трапезу в роскошный пир.

Хадлетт повертел в руке булочку.

– Никогда не знаешь, как много значат для тебя маленькие радости жизни, пока их не лишишься. Хлеба нам здесь никак не испечь, хотя миссис Клэпп и пыталась что-нибудь сделать из земляных орехов и семян травы, похожей на овес. Так хорошо снова отведать настоящий хлеб!

– Вы сказали, что попали сюда в качестве пленников. – Ник желал знать самое худшее из того, что может им угрожать.

– Ах да. Вас следует предупредить. – Викарий проглотил кусок булочки.

– Это загадочный мир, и мы, сколько ни пытались, не смогли проникнуть в большинство его тайн. Но мы полагаем, что он подобен нашему, хотя и явно от него отличается. Когда-то в прошлом, не знаю как давно, возникла сила, которая могла в определенных местах проникать в наш мир и уносить из него людей. У нас известно множество историй о таинственных исчезновениях.