Леман Русс: Великий Волк

— Быстрее, — велел Йорин, прибавляя шаг; уже скоро его засыплют сообщениями с других кораблей, и к тому времени нужно закончить дело.

Когда Волки достигли мостика, там стихали последние отголоски боевых кличей и стонов. Отзвуки безумной схватки еще метались под высокими адамантиевыми сводами, будто потерянные души. Пинками отбрасывая с дороги трупы, ярл размашисто зашагал в центр просторного отсека, к главному командному модулю. Этот цилиндрический столб поднимался на два метра над уровнем боевых постов экипажа, которые располагались концентрическими кругами. Мостик накрывал обзорный купол из бронестекла, усеянный длинными багровыми выступами. За ним начиналась пустота.

Повсюду лежали тела, разорванные болт-снарядами. Одни мертвецы распластались на пультах управления, другие — на палубе, залитой кровью по щиколотку, третьих вбили в радиальные углубления между постами, где искрили и шипели пучки кабелей. Рядом с командным троном валялось три механокостюма карабинеров, разорванные на куски. Их конечности кто-то отшвырнул через весь мостик.

Трон охранял сам Булвайф — он стоял с болтером наготове, как и большинство воинов, переданных ему под начало Йорином. Волки уже не мчались в наступление, а настороженно расходились по мостику, глядя только вперед, где углубления рабочих станций сменялись широким возвышением. Оно тянулось до самого края смотрового купола.

— Что здесь случилось? — воксировал Кровавый Вой, подходя к своему хускарлу.

Булвайф тяжело дышал под залитой кровью шлем-маской.

— Харааль, — ответил он, указывая стволом болтера.

Подняв глаза, ярл понял, в чем дело.

Харааль был фенрисийцем, и его одним из первых приняли в легион, после того как на ледяную планету явился Всеотец. Он не входил в почетную гвардию Декк-Тра, как более зрелые воины, дерзнувшие пройти Вознесение в возрасте, который имперские мудрецы считали недопустимым. Нет, его забрали с плавучих льдов юношей, и он преодолел все испытания Асахейма, ничем не запятнав себя. Харааль отлично сражался в Крестовом походе, истребляя врагов с наслаждением и радостью. Боевые братья ценили его, легионера ждало скорое повышение. Он был образцовым сыном Русса.

Но теперь он лишился всего. Харааль одиноко стоял перед другими воинами и часто дышал, из его рта текла желчь, смешанная с мокротой. Сорванный шлем лежал в стороне. Лицо фенрисийца покрылось косматой шерстью, клыки удлинились. В правой руке — когтистой лапе, на которой больше не было латной перчатки — он сжимал голову дуланского офицера. На его броне, из серой превратившейся в красную, блестела толстая пленка крови и телесных соков. Боец присел, оперся ладонью о палубу и по-звериному сверкнул глазами. Его взгляд непрерывно метался по мостику, словно Харааля окружала толпа невидимых другим противников.

— Как давно? — мрачно спросил Йорин.

— Началось еще в коридоре, — произнес Булвайф, держа воина на прицеле. — Поддался еще один, Бъелль Крюк-Нож, но его нить перерезали по дороге сюда.

Хускарл говорил угрюмо — воин погиб нехорошей, порченой смертью, обернувшись перед ней живым воплощением самых темных кошмаров родного мира.

— Скольких он забрал?

Булвайф фыркнул:

— Большую часть. Видишь три механокостюма? Их тоже порвал он, одного за другим.

Кровавый Вой посмотрел на существо, прежде бывшее Хараалем. Теперь оно подергивалось, все быстрее рыская глазами по сторонам в поисках угрозы. Его лицо вытянулось, окончательно превратившись в грубую морду хищника. Тварь принюхалась, втянув воздух трепещущими ноздрями, и медленно двинулась на шеренгу воинов Шестого легиона.

— Харааль! — окликнул Йорин. — Ни с места!

Существо замерло, мотнуло башкой и заворчало. Из его пасти тянулись желтые нити слюны.

— Ты побеждал это, — сказал ему ярл, осторожно выходя из строя боевых братьев. — Помнишь? Ты уже проходил через безумие и остался человеком.

Тварь-Харааль зарычала и присела еще ниже. Ее бедра под доспехом вздрагивали, с низа живота по серо-стальной броне Легионес Астартес стекала кровь. Показалось, что создание узнало Йорина: остановив на ярле мутный взгляд, оно обнажило клыки и по-кошачьи зашипело.

Кровавый Вой стоял неподвижно, не поднимая оружия. Он и раньше видел подобное перерождение, но процесс никогда не заходил настолько далеко. Зрелище вызывало у ярла глубочайшее омерзение.

— Проклятие можно одолеть, — сказал Йорин, отчаянно надеясь, что это так. — Ты способен сразить его, как уже делал прежде.

Харааль моргнул. На миг его взор стал осмысленным, слюна перестала течь. Существо как будто осознало, что вокруг него не мрачный хвойный лес в фенрисийской глуши, а отсек, заваленный жертвами его кровожадного неистовства. Неровное дыхание твари участилось до предела, она вскинулась на задние ноги и взвыла с гримасой чудовищной боли.

За спиной ярла, по-прежнему стоявшего впереди шеренги, лязгнули затворы болтеров.

— Нет! — выкрикнул он, но опоздал.

Выставив когти, Харааль помчался на Кровавого Воя. Лицо несчастного растянулось и застыло, словно посмертная маска помешанного.

Болты врезались в него, пробивая вытянутые лапы. Осколки доспеха разлетелись по полу, но создание каким-то чудом продолжило бежать. Рыча от боли и смятения, оно не обращало внимания на разрывные снаряды, что вновь и вновь пронзали его тело.

Йорин не двигался с места. Тварь-Харааль повалилась у его ног, растерзанная болтами, залитая алой кровью. Опустившись на колени, ярл наклонился и обхватил голову существа латными перчатками. Оно едва дышало, лишь грубый хрип с бульканьем прорывался через истерзанную глотку.

Кровавый Вой посмотрел ему в глаза, выискивая что-нибудь, что угодно — хоть какой-то остаток былого, но увидел только боль, звериную муку без единого проблеска разума и самосознания. Отстранившись, он взял болтер и приставил ствол к виску твари.

— Прости меня, — выдохнул Йорин, нажимая на спуск.

Войдя в череп, снаряд взорвался и избавил Харааля от страданий.

Как и Бъелль, он умер дурной смертью. Воинам Этта следовало погибать как мужчинам, стоя на ногах, сражаясь против кроваво-черной орды врагов. Кровавый Вой жалел, что не мог оказать Хараалю эту последнюю милость. Голова создания — месиво из костей и мозга — с влажным стуком упала на палубу, и булькающий хрип оборвался.

На мостике повисло долгое молчание. Жужжали автоматические системы управления, ударный эсминец по-прежнему мчался в пустоту. Символы вокс-вызовов, мерцавшие на линзах шлемов, приобрели красный цвет срочности. К звездолету фаашей подтягивались эскортные корабли Шестого легиона, и их командиры хотели знать, достиг ли ярл своей цели.

Наконец Йорин заставил себя подняться и стряхнул кровь со ствола болтера.

— Признаков не было? — уточнил он, повернувшись к Булвайфу.

— Никаких. Это началось на ровном месте.

— На «Хауке» велись пикт-записи. Нужно их просмотреть — возможно, что-то проявилось еще перед боем?

— Возможно, — неуверенно кивнул хускарл. — Но что теперь?

Кровавый Вой оглядел разоренный мостик. Если большинство разрушений устроил Харааль, значит, жертвы проклятия не только быстро деградировали, но и обретали поразительную силу.

— Забери его тело на «Хаук». И Крюк-Ножа тоже. Молчи о случившемся. Они были нашими братьями, из нашей стаи.

— Будет исполнено, — кивнул Булвайф.

Одновременно с этим по дисплеям их шлемов пробежали символы новых приоритетных вызовов. Впереди промелькнул на фоне звездной бездны стройный силуэт эсминца Шестого легиона.

— Они спрашивают, все ли в порядке, — сказал хускарл.

Изначально Волки хотели захватить капитана и старших офицеров корабля живыми. Космическая империя Дулана непрерывно уменьшалась, ее внешние рубежи обороны пали и внутренние планеты были беззащитны перед вторжением, но координаты центрального мира оставались неизвестными.

— Звездолет готовился к варп-переходу, — произнес Йорин, оглядывая мостик в поисках неповрежденных когитаторов. — Где-то должен быть сохранен курс. Разберите все по винтику — мы не уйдем, пока не отыщем хоть что-нибудь.