Путь Кланов

– Я думаю, что так у всех. Марта.

– Нет! Не у всех. Ни у кого в нашей группе больше нет таких глаз.

– А у тебя самой? Ведь говорят, что мы очень похожи.

– Да, похожи. Но у тебя глаза с секретом, а у меня – нет. Не веришь? Посмотри мне в глаза, Эйден, и ты увидишь, что я ничего не скрываю.

Он кивнул.

– Да, это так. У тебя открытый взгляд.

– И сама я открыта. Как и все из нашей группы. Кроме тебя. Я люблю тебя, Эйден.

– Мы все любим друг друга. Во всех сиб-группах так.

– Я люблю тебя не так, как всех.

– Из-за моих глаз-перевертышей?

– Наверное.

– Выходит, что у тебя тоже есть тайна от группы?

– Выходит.

Он очень хорошо понимал Марту. Но одновременно только и думал, как бы увести разговор прочь от скользкой темы. Одной из его самых больших тайн, которая, как Эйден надеялся, никогда «не мелькает в глазах», было то, что он тоже любил Марту, и тоже не так, как всех. Он много думал о ней, ему часто снились сны, где были только он и Марта, и никого больше. Любой из их сиб-группы, расскажи Эйден ему о своем заветном желании, сказал бы, что это не по-сибски. Сибскими ли или несибскими были его сны, но они ему частенько снились, и в этих снах они с Мартой больше не принадлежали ни к какой сиб-группе. Ни за что на свете не решился бы Эйден рассказать об этом Марте. Ее бы просто шокировало столь вопиющее противопоставление себя группе" столь грубое нарушение кодекса чести сибов. Но та близость, которая сейчас есть между ним, Эйденом, и Мартой, безвозвратно исчезла бы.

– Мы не должны испытывать подобных чувств друг к другу. Марта. Сиб-родители говорят, что любовь, даже мимолетная страсть к какому-то ОДНОМУ человеку пристала лишь вольнорожденным.

– Я знаю, – ответила она. – Нам не положено любить кого-то одного. Нам положено любить всех из нашей группы.

– Что мы и делаем. Разве не так?

– Так, конечно. Но только любить всех и любить одного – это не одно и...

– Даже и не заикайся об этом. Марта. Впоследствии они никогда больше не заговаривали на эту тему, но Эйдена по-прежнему тянуло к Марте больше, чем к кому бы то ни было из группы. Он часто задавался вопросом: может быть. Марту тоже мучили подобные сомнения, противоречащие всем тем заветам, что вместе составляли Путь Клана.

III

По меньшей мере трижды сменялись на Железной Твердыне времена года с тех пор, как Эйден очутился здесь. Сейчас стояло лето. Вместе с остальными сибами он сидел и слушал, как Дерворт талдычит про Исход из Внутренней Сферы. Стояла одуряющая жара, а лекция была жутко нудная. При малейшем движении Эйден ощущал, как липнет к мокрой от пота коже тесная униформа. Видимо, им всем нарочно выдали униформы не того размера. Наверное, это входило в подготовку будущего воина – научить его терпеть любые тяготы. На некоторых униформа висела мешком, что же до Эйдена – на нем она буквально трещала по швам. За время пребывания в лагере он не только вырос на несколько сантиметров, но и возмужал, раздался вширь – сказывались ежедневные изнурительные тренировки, частые и длинные марш-броски плюс тяжелая физическая работа, также входившая в обязанности кадетов.

Эйден сидел, изнывал от духоты и размышлял, какое из двух зол худшее – тесная униформа или необходимость слушать Дерворта.

А Дерворт тем временем методично и стандартно излагал историю Клана. Эту историю Эйден слышал множество раз, начиная, наверное, с колыбели, если не с «канистры» – словечко, бывшее в ходу у сибов и обозначавшее искусственную матку, в которой и Эйден и прочие сибы проходили эмбриональную фазу.

Вот генерал Александр Керенский планирует и виртуозно осуществляет Исход из Внутренней Сферы, где подточенная коррупцией и раздираемая гражданскими войнами неуклонно распадается некогда великая Звездная Лига. Отчаявшись вернуть Лиге былое политическое единство, генерал Александр Керенский уводит свой народ в другой сектор Галактики, где, преодолев множество трудностей и подавив целый ряд восстаний, он утверждает свою власть на планетах Аркадия, Вавилон, Цирцея, Дагда и Эдем.

После того как Исход был завершен, перед Александром Керенским встала новая задача: как превратить армию в общество? И поскольку любому обществу нужны не только солдаты, возникла необходимость демобилизации трех четвертей всего личного состава наземных и военно-морских вооруженных сил. Бывшим солдатам пришлось осваивать мирные профессии. Именно эта демобилизация и привела в конце концов к образованию каст, специализирующихся в тех или иных профессиях. В армии остались лишь лучшие из лучших.

Демобилизация не везде и не всегда проходила гладко. Многое из того, что необходимо воину для выживания в военное время, в мирной жизни оказалось ненужным. Некоторые так и не смогли найти свое место в мирной жизни в рамках зарождающихся каст. Некоторые из таких «застрявших на войне» солдат и офицеров становились ¬дзимбо. Происхождение этого слова теряется в седой древности. На некоторых планетах ¬дзимбо стали настоящим бедствием. Зачастую объявленные вне закона, они бродили то сельской местности, избегая крупных поселений, в поисках пропитания. Мало кому нужны были их военные навыки – лишь время от времени отдельным счастливчикам удавалось наняться в отряды, сколачиваемые местными князьками. идзимбо умели только воевать. Крепкие мышцы и боевой опыт – вот и все, что они могли предложить.

Это были тяжелые смутные времена – времена ¬дзимбо – между Исходом и зарождением Кланов. Непроглядно-темное будущее, утраченные традиции, грязь, холод на необжитых планетах, тоска по утраченной навек родине – все вело к развитию циничного эгоизма в людях. И если б не гений Николая Керенского, эта опасная тенденция привела бы к войне между планетами Кланов. Политическому единству пришел бы конец...

Дерворт на миг замолчал, потом продолжил.

Теперь он говорил о том, как Пять Миров распространили свое господство на группу ближайших звезд, именуемую Шаровым Скоплением. Эйдену всегда хотелось жить в те времена, времена подвигов и свершений. Он часами напролет мог слушать истории о воинах-первопроходцах, присоединявших к владениям своих Кланов все новые и новые планеты. Унылое и монотонное изложение голых фактов в подаче Дерворта вызывало в Эйдене внутренний протест...

Они были тогда еще совсем детьми, а их сиб-группа еще оставалась полной. Отчисления только ждали неудачников. А тогда они, как молодые соколята, уже били крыльями на перчатке, но боялись улетать. Они инстинктивно держались тесной кучкой, а сиб-родители казались им всемогущими героями. Среди сиб-родителей особенно выделялась женщина по имени Глинн. Ее отличал очень высокий рост, который не давал Эйдену с Мартой покоя, вызывая в них зависть, и худоба. Эйден с Мартой все мечтали: вот вырастем и станем выше, чем Глинн. Но к тому времени, когда они с Мартой выросли настолько, что могли сравниться с Глинн, та давно уже умерла. И неизвестно теперь, в самом ли деле Глинн была столь высокой, или же просто детям свойственно все преувеличивать.

В свое время Глинн тоже хотела стать воином, но не прошла какой-то тест и была отчислена на одном из этапов. Сибы ее просто обожали. Она казалась им красивейшей из женщин. Уже потом, когда Эйден слегка подрос, он обнаружил вдруг, что никакая Глинн не красавица. Просто открытое и симпатичное, хотя несколько худое лицо. Но что ее несомненно украшало – так это роскошная светло-соломенная грива. Ни у кого потом Эйден не видел таких пышных волос. В детстве Глинн казалась сибам сказочной героиней, которая бесстрашно вступает в схватку с жуткими огнедышащими чудовищами и шутя побеждает бесчисленные орды варваров.

Эйден вспоминал. Вот он сидит рядом с Мартой. Их тянуло друг к другу, когда они были еще совсем малышами.

«...И вот Мифун стоял и смотрел на своих противников, которые загородили широкую дорогу, не давая ему пройти»,– рассказывала Глинн. Это была очередная история о похождениях легендарных ¬дзимбо. Глинн знала их множество. Почему-то во всех ее историях главный герой носил странное, даже абсурдное имя – Мифун.