Путь Кланов

Гонн долго и придирчиво выбирал иглы, наконец отобрал три разного размера. Потом пришла очередь перьев. Повернувшись ко входу в жилище, к свету, Гонн долго, очень долго выбирал среди старых перьев подходящие. Наконец он сделал выбор. – Так, парень, – сказал он Эйдену,– теперь держи свою птицу покрепче. Сейчас мы снабдим ее НОВЫМИ перышками.

И с этими словами он наклонился к Забияке. Острым как бритва ножом, хирургически точными движениями, Гонн под острым углом отсек поврежденные перья чуть ниже места надлома. То же самое он сделал с перьями ТЕХ птиц, несколько раз сравнивая их с удаленными и следя, чтобы перья-протезы были нужной длины. Затем он до половины ввел иглу в канал пера-протеза, проверив, плотно ли она там сидит, после чего повернулся к Забияке и, бросив Эйдену: «Держи крепче!» – начал осторожно вводить иглу в канал обрубка. Эйден смотрел и удивлялся, насколько скупы и осторожны, почти нежны движения заскорузлых пальцев Гонна. Наконец он поставил перо, да так аккуратно, что места соединения было почти не видно. Уворачиваясь от Забияки, который все норовил клюнуть Гонна, тот осторожно развел соседние перья и продемонстрировал Эйдену свою работу.

– Вот. Теперь продержится до ближайшей линьки. Понял? Теперь давай займемся остальными.

Помнится, они тогда проработали несколько часов подряд. Правда, это был единственный случай их нормального человеческого общения. Сам Гонн был похоронен тут же, на кладбище, но почему-то ни Эйден, ни Марта не захотели идти на его могилу.

Еще года три после памятного сражения Эйдену снился по ночам убитый им бандит. И часто во сне схватка была куда страшнее, чем в жизни. В некоторых снах бандит оказывался опытным бойцом, которого Эйдену лишь с величайшим трудом удавалось победить. Были и кошмары, после которых он просыпался в холодном поту: ему снилось, что не он убивает бандита, а бандит его и что нож, с хрустом ломая зубы, входит ему в рот.

А тогда, в последнее посещение кладбища, они с Мартой, постояв у надгробия Глинн, отправились навестить могилы своих товарищей-сибов. Одни из них погибли во время тестов, другие от болезней или в результате несчастных случаев. Правда, таких в их группе было немного. Большинство из отчисленных попросту проваливались на очередном испытании, после чего переводились в другое место, где их постепенно переориентировали для жизни в другой касте. Всякая деятельность на благо Клана считалась почетной обязанностью, неважно, к какой касте ты принадлежишь. Тем не менее перевод в другую касту сибами всегда воспринимался как что-то позорное. И Эйден в этом не был исключением.

Да, думал он, возвращаясь мыслями к лекции, как ни крути, но есть в этом что-то неприятно позорное. Во-первых, необходимость расставаться с группой. Во-вторых, резкая смена всего образа жизни. И третье. То, чему ты с таким трудом научился, оказывается вдруг никому не нужным. И еще. Предположим, ты входишь в другую касту. Это трудно, но преодолимо. А куда, скажите на милость, денешься от себя? Мысль, что ты мог стать воином, офицером, представителем высшей касты, но так окончательно и НЕ СТАЛ им, будет терзать тебя неотвязно. И окружающие. Они могут к тебе сколь угодно хорошо и с уважением относиться, но ведь они никогда не забудут, что ты НЕСОСТОЯВШИЙСЯ воин. От этого никуда не денешься.

В своей жизни Эйден несколько раз встречал таких несостоявшихся воинов. Они были похожи один на другого. От этих людей оставалась одна внешняя оболочка. В них все видели воинов-недоучек, и они это знали. Их непрестанно жег стыд. И со временем они как будто выгорали изнутри, хотя зачастую неплохо и даже блестяще справлялись с социальными ролями, отведенными им в новых кастах. Тем не менее от них веяло ущербностью. Эти люди были в принципе ущербны, им не хватало чего-то очень важного. Нет, ни за что Эйден не хотел бы себе такой жизни. Он будет воином, он не может быть никем, только воином...

Дерворт тем временем рассказывал о программах генетического контроля. Утверждение долгосрочных генетических программ по праву считается величайшей заслугой Николая Керенского. В момент гениального прозрения генерал Николай Керенский вдруг увидел, что именно генетический контроль позволит ему в кратчайшие сроки создать расу великих воинов. Надеяться на естественный прирост населения в то время не приходилось – слишком незначительными были людские ресурсы, находящиеся в его распоряжении. И без того малочисленное население Пяти Миров значительно сократилось в течение смутного времени, которое последовало за Исходом, ибо рождаемость непрерывно падала. Требовались радикальные меры. Поэтому Николай утвердил первую и бессрочную евгеническую программу. Отныне восемьсот воинов – прародители будущих Кланов – обязаны были регулярно поставлять генетический материал в организации, называвшиеся неопределенно-уклончиво – «Дома», фактически представлявшие собой фабрики, производившие детей для пополнения воинской касты. В Домах комбинирование генных наборов мужских и женских особей проходило под строгим контролем инженеров-генетиков, задачей которых было следить за тем, чтобы в потомстве соединялись лучшие черты родителей. Специально разработанное устройство под названием «искусственная матка» полностью имитировало для эмбриона материнское чрево, позволяя одновременно всесторонне контролировать развитие плода. Появлявшиеся таким образом на свет дети по среднестатистическим показателям были здоровее вольнорожденных детей – этим термином отныне обозначали детей, появившихся на свет естественным путем. Со временем, надеялся Николай, в результате тщательной селекции все негативные черты, присущие его современникам, такие, например, как анархизм, будут изжиты в потомстве. Это будет раса непобедимых воинов, которая сможет выполнить великую задачу – вернуться во Внутреннюю Сферу и восстановить Звездную Лигу.

В каждом Клане детей, имевших общих родителей, сиблингов, или попросту сибов, объединяли в так называемые сиб-группы, где они и проходили курс совместного воспитания и обучения. Очень скоро евгенические программы, утвержденные Керенским, стали давать свои плоды: кривая прироста рождаемости пошла по экспоненте вверх. Очень кстати пришлась сложившаяся еще при Александре Керенском система кастового деления внутри Кланов. Весь процесс воспитания сибов базировался на принципе жесткого отбора. За исключением сибов, погибших в процессе отбора (коэффициент смертности был невелик), остальные, не прошедшие тестов, направлялись в другие касты, которые были обязаны обслуживать воинскую. Те же сибы, которые выдержали отбор, являлись лучшими из лучших. Физические и умственные показатели у них были таковы, что они по праву могли руководить прочими, составляя высшую в Кланах касту – воинскую. Во всех Кланах аксиомой считалось утверждение о превосходстве вернорожденного над вольнорожденным, ибо только вернорожденный мог войти в воинскую касту.

Погруженный в свои мысли, Эйден с трудом успевал следить за лекцией, чтобы в нужные моменты открывать рот и кричать вместе с остальными.

Не везде, надо заметить, гениальные идеи Николая автоматически вели к построению идеального общества. На некоторых планетах противопоставление верно– и вольнорожденных перерастало в вооруженные конфликты, на других, как он слышал, идеи Керенского вообще не прижились. Очень часто объектом критики становились не только утвержденные Николаем евгенические программы, но и деление общества на вольно– и вернорожденных, сама кастовая система, противопоставление каст-производителей и каст-потребителей, противопоставление касты ученых всем остальным, кроме воинской, и еще многое другое. Несмотря на критику, принципы построения общества, провозглашенные Николаем Керенским, мало-помалу доказывали свою жизнеспособность. Более того, для некоторых планет с учетом специфики общественного устройства, существовавшего там, идеи Керенского оказались как нельзя кстати. Там они не встретили практически никакого сопротивления. А что касается критиков, то они были везде и всегда. Особенно много трепачей и кликуш было среди представителей высокообразованных каст. Традиционным источником вечного недовольства были университеты. «Высоколобые» регулярно объединялись под знаменем то одной, то другой теории, сводящейся, как правило, к требованию улучшения жизненных условий и предоставления больших свобод (кастовую систему постоянно критиковали, как ущемляющую свободу индивидуума). Однако в касте учителей эти идеи практически не находили последователей, поэтому все ограничивалось болтовней.