Арена

Под убежище домик подходил идеально. Не слишком просторный, сложен из добротного кирпича, а толщина стен была такова, что Трошин всерьез задумался — дачку строил мужик или дзот? Участок большой, из окон все подходы к дому видны как на ладони.

Лигов пришел в себя еще в машине — впрочем, спустя пять минут отрубился снова. За эти пять минут он сумел затянуть жуткую рану Петра — не ожидая приказа, можно сказать, по собственной инициативе. Или проникся моментом, или решил, что, нарушив закон раз, не следует останавливаться — по принципу: семь бед — один ответ. Теперь он мирно посапывал в кресле, пока остальные увлеченно делились информацией о событиях прошедших дней. Михаил, Петр и пришедший в себя Одинцов, испытывавший чудовищную слабость во всем теле, но, к своему огромному удивлению, совершенно не чувствующий боли, участия в разговоре почти не принимали. Все трое сидели с раскрытыми ртами — как будто попали на заседание клуба любителей фантастики. Не верить в происходящее оснований у них не было, а верить — не позволяла трезвость мышления. Оставалось только молчать, слушать, мотать на ус и пытаться разобраться в услышанном.

Лика тоже молчала, пила кофе и время от времени косилась на Михаила. Парень сразу показался ей симпатичным, да и сложен хорошо. До Борьки или кэпа ему, пожалуй, далековато, с другой стороны, не такой огромный. У нее с Трошиным было тридцать сантиметров разницы в росте, и если в постели (а время от времени она себе это очень живо представляла) такая разница роли не играет, то на людях они выглядели бы несколько смешно. К тому же Трошин был женат… Не то чтобы это когда-то кого-либо останавливало, но все же… Михаил казался неплохим парнем — интересный, с мужественным подбородком, крепкий и, кажется, сильный. С тех пор как Лика осознала, что может скрутить в бараний рог девяносто процентов парней, так или иначе оказывавших ей знаки внимания, она обращала повышенное внимание на тех, кто отличался хорошим телосложением. Ну а Трошин… В конце концов, служебные романы счастливо оканчиваются, как правило, только в кино. «Нет, с этим парнем нужно познакомиться поближе, — решила она, косясь в сторону Михаила и наталкиваясь на ответный взгляд. — Господи, он покраснел… Неужели такие мужики еще остались в природе? Я думала — их давно всех отловили и одомашнили… Интересно, я ему нравлюсь?.. Хотя как я могу нравиться — растрепанная, без косметики…»

— Короче, я одного завалил — они, похоже, даже не заметили. А потом, когда во второго стрелял, пуля чуть ниже пошла, в костюм. Добить я его добил, но шум поднялся. И вот что интересно: вместо того чтобы броситься на нас, они пошли вверх, на холм! Это же верная смерть!

— Шансы у них были… — начал было Трошин, но Борис его перебил:

— Да ни хрена у них не было. Мы же их в клещи взяли: вы — впереди, мы — за спинами. Вот, если бы они рванули к трассе, мы бы их, пожалуй, не удержали.

— Ограниченность… мышления… клонов… — Голос Лигова был слаб, но с каждым словом крепчал. — Для клонов мы являлись основным объектом атаки… Остальное… второстепенно. Отступать они просто не умеют и ничего не боятся. Все подчинено функциональности. Если задание под угрозой срыва, следует попытаться выполнить его немедленно. Они пошли в атаку, потому что поняли: дождаться пополнения не успеют.

— Да кто они вообще такие? — встрял Евгений, оглядывая с легким сожалением пустую бутылку пива и с явным презрением — чашку кофе. Но чувство долга победило, и он ограничился кофе.

— Мне еще немного тяжело… говорить, Трошин расскажет… Потом дополню, если потребуется.

Лигов снова откинулся на спинку кресла.

А Саша приступил к подробному пересказу того, что узнал от сотрудника таинственной Службы. Все собравшиеся слушали его серьезно, лишь изредка перебивая для уточнения какой-нибудь мелочи. Иногда отвечал Трошин, иногда — Дан, как правило не открывавший при этом глаз.

Вокруг царила ночь. Уютно потрескивали дрова в камине, мягкий свет настольной лампы не резал глаза. Сигаретный дым, крепкий кофе… Казалось, за столом собрались друзья — просто посидеть, поболтать о жизни, о чем-то личном и дорогом.

Лика, свернувшись клубочком в кресле, дремала — в конце концов, есть же мужчины, пусть они и думают. А она, когда придет время, сделает свою часть работы… И постарается, чтобы этот милый парень — такой взрослый и такой по-детски застенчивый — непременно уцелел…