Охотник

— Пап, мы поедем купаться? — заглянула в салон через открытую дверь Саша, сзади нее стояли две сестренки-погодки тех же лет, тоже из моих родственников.

— Конечно. Пообедаем и поедем, — ответил я, аккуратно постукивая согнутым пальцем по заглушке, чтобы она встала на место и закрыла дыру, где ранее была рукоятка ручного стеклоподъемника.

С момента того события на телеграфе прошло еще пятнадцать дней отдыха и редких поездок в управление. Сотрудникам милиции я принес официальные извинения — но тут я действительно виноват; и чуть еще раз не начистил рожу громиле. Как, думаете, его фамилия? Соколов. Он оказался родным братом отца. Младшим. И сын его действительно на меня сильно походил, особенно сзади. А тот старик-пердун оказался отцом родителя. Сидевшая рядом с ним женщина — матерью, остальные родственники. Нет, фронтовиков я уважаю, но вот к отцу родителя — это не относится ни в коей мере, хоть он и заработал как-то звездочку Героя. С таким характером, наверное, заградотрядом командовал. Удод.

Я чуть позже осторожно поинтересовался у отца этим аспектом, оказалось — награда заслуженная. Он был генерал-лейтенантом, командиром танкового корпуса. Войну подполковником начал, три раза в окружение попадал. Тут я мысленно извинился перед фронтовиком, но все равно общаться с ним не собирался.

В общем, старики отца пытались поговорить со мной, но не смогли. Я категорически отказался с ними общаться, но обещание, данное отцу, выполнил. Съездил за Толиком (только вчера обратно в часть его увез), встретил родителей на перроне вокзала и сделал по максимуму так, чтобы им было хорошо. О родителях отца мы тактично больше не вспоминали.

К этому времени я закончил с машиной. Вот, заканчиваю красоту наводить. Все четыре стеклоподъемника работали как надо, ролики не заедало, моторчики работали без сбоев. Пульт, что был закреплен на водительской двери, имел шесть кнопок, одна вроде как лишняя, однако я и ей нашел применение, в результате чего усовершенствование машины затянулось на неделю. Одним словом, я сделал центральный замок.

У отца родителя, как оказалось, был свой дом в Сочи, только на другом конце города. Я раньше об этом не знал. Честно. Вот там и проходило празднование юбилея. Я не пошел, естественно.

Так и отдыхали. Родственники приезжали-уезжали, а мы отдыхали и отдыхали. Несмотря на то что я провожу в воде по три-четыре часа в день, от воды меня еще не тошнит, мне нравится. Но главное не это, главное, что вчера, когда увозил брата, я купил билет. Пора заняться тем, что планировал уже больше года. В этом году четверо, в следующем столько же, так, глядишь, через шесть-семь лет никого и не останется.

В следующем году я собирался убрать двух известных маньяков и двух неизвестных, тех, до которых наше правосудие не добралось. Чикатило, конечно, маньяк, но на него слишком много навесили, реально его жертв там была половина. Вот по тем, чью «работу» на себя взял Чикатило, в следующем году я и буду работать, хотя одному из них сейчас десять лет. Надо подумать, давать ему жить дальше или сейчас удавить? Подумаем.

— Игорь, ты закончил? — спросил подошедший отец, вытирая на ходу полотенцем влажные волосы. Он только что принимал душ.

На пляж он не ходил, не с его ногой, поэтому он ездил с нами на мой пляж, где от машины до воды было метров сорок.

— Да, все. Можешь попробовать, сейчас я зажигание включу.

Мы проверили, как работают стеклоподъемники и центральный замок. Все надежно, как и все в Советском Союзе. Материал был военного назначения, сверхнадежный.

— У тебя какие планы? — спросил отец.

— На наш пляж поедем, а что?

— Да я вообще… до конца отдыха? А то мать твоя взяла у вас в комнате грязные вещи постирать и нашла билет на самолет до Москвы. Что-то случилось?

— Ну, в принципе, да, — я стал судорожно искать ответ, так как подготовить его еще не успел. Сказать, что проблемы в квартире? Так позвонить Дарье Михайловне не трудно, да и врать не хотелось, поэтому я решил исказить причину поездки: — Служба. Вернусь недели через две.

— Я так и думал, другой причины резко срываться у тебя нет.

— Машину я оставлю, так что пользуйтесь на здоровье. Вон, Амрам ее уже дважды брал, пока домой не уехал.

— Это да. Тогда я тебя отвезу до аэропорта?

— Было бы неплохо. Спасибо. Вы отдыхайте, не думайте обо мне.

— Как уж не думать? Ладно, пойду к деду, что-то его сморило на солнышке, — отец встал.

— Не столько солнышко его сморило, сколько вино. Вот же два брата-акробата, — хмыкнул я. Дружба деда и соседа-пасечника продолжалась, оба делились друг с другом семейными рецептами по домашнему вину, настойкам и медовухам, и дегустация конечного продукта зачастую отправляла их в нирвану. Дед не был так называемым запойным, просто отрывался на всю катушку во время отпуска, найдя идейного коллегу. Дома он себе подобного не позволит, да и не позволял. Правда, про море тоже не забывал, вон, дня три назад перепугал всех, километра на три отплыл от берега и лежит на спине, отдыхает, ни фига не тонет. Мы тогда наперегонки к нему рванули, думали, что случилось. А он нас увидел и подальше от берега. Так и не догнали, потом сам вернулся — и это в шестьдесят семь лет!

Вытерев тряпкой руки, я стал собирать инструмент, укладывая его в плотную кожаную сумку, ранее бывшую портфелем.

После душа я переоделся и рванул к столу, а то народу прибавилось, бархатный сезон начался, как бы мое место не заняли. В большой семье, как говорится, еб…ом не щелкают. Это дед часто повторяет, вот и запомнилось.

После плотного обеда, без привычной за последние недели послеобеденной сиесты, мы погрузились в машину и поехали на пляж, который к этому времени стал считаться нашим семейным, его уже никто не отождествлял со мной. Ехать хотели многие, поэтому отвезя первую партию, я вернулся за второй, а потом и третьей. Ничего, хоть все три раза машина была переполненной, доехали нормально, и сейчас кто лежал и загорал на шезлонгах, в просторечии раскладушках, кто бултыхался на мелководье (в основном всякая малолетняя мелочь), а кто и отплыл от берега на километр и больше, как я, например. Волны покачивали большой надувной матрас, на котором я подремывал на спине, подставив свое загорелое пузо под лучи солнца.

В последние три дня я особо не баловал себя купанием. Я все-таки получал разрядку, встречаясь с некоторыми курортницами. Многим даже нравилось, что мы ехали за город и кувыркались в палатке. А последние три дня я развлекался с одной дамой на два года старше меня, надо сказать не без удовольствия. Вчера она отбыла домой. Жаль, что встретился с ней в конце ее отпуска, но и так мы оторвались по полной. Вон, верх палатки ногой повредили.

— Хорошо-о-о, — вздохнул я и перевернулся, нырнув в прохладную воду нагретым на солнце телом.

Работая руками и ногами, я ушел на глубину метра четыре, оглядываясь по сторонам… красота… потом рванул наверх, к живительному воздуху.

Заметив, что на берегу потянулись тонкие, едва видные струйки дыма, я направился к берегу. Сегодня у нас не только банальное купание, но и пикник на свежем воздухе, именно поэтому мы привезли с собой десятилитровый котелок, шампуры, миски и ложки. Сейчас женщины во главе с моей мамой и помогающие им дети готовили стол. При приближении к берегу я почувствовал запах шашлыков. Их не я мариновал, а приехавший неделю назад дядя Рома, спец по этому делу, вот и сейчас он суетился у отдельного костерка, вернее углей.

Этот пикник фактически был гулянкой по поводу моего отъезда, провожали меня таким способом. Я и сам не знал, когда вернусь, о чем честно предупредил всех, вот родственники и решили воспользоваться поводом. Как будто дня рождения тети Розы, что отпраздновали четыре дня назад, им было мало. Вот ведь какие любители, только и дай им повод! И так уломали меня на вечерние посиделки, где я брал гитару и пел. Надо сказать, на это дело приходили и соседи, похоже, у меня неплохой голос и репертуар, раз людям нравится.