Лик зверя (СИ)

   - Что ты хочешь знать?

   Ольга улыбнулась.

   - Не много, всего лишь - кто стоит за тобой.

   Лицо полицейского дернулось, он прохрипел зло:

   - О чем ты? Я лишь выполняю рутинную работу.

   Ольга пошевелила рукой, и спутник испуганно дернулся, сказала с угрозой:

   - Не надо лгать. Ведь ты не следователь.

   Собеседник набычился.

   - С чего ты взяла?

   Ольга хмыкнула

   - Ты сам-то читал, что написано на дверях, прежде чем занимать кабинет?

   Полицейский поморщился, сказал с досадой:

   - Ты не знаешь этой кухни. Полномочия смежных специальностей могут перекрываться, причем, довольно сильно.

   Ольга подалась вперед, так что салон исчез, вытесненный серым пятном лица, сказала яростно:

   - Возможно. Но уже при первом нашем свидании ты знал то, что не должен был знать, будучи... обычным полицейским.

   Собеседник сказал насмешливо:

   - Да, да, согласен, я не обычный полицейский. - Заметив опасный блеск глаз мучительницы, поспешно добавил: - Но, все в рамках, все в рамках. Просто... - он помялся, - определенные люди высказали пожелания насчет тебя. Ну и снабдили информацией для, так сказать, ускорения процесса.

   - И что содержалось в пожеланиях? - Ольга взглянула остро.

   Собеседник пожал плечами.

   - Ничего особенного. Наблюдать, периодически дергать в отделение, потихоньку давить. Не сильно, но так, чтобы не расслаблялись.

   - И это все?

   Заметив разочарованный взгляд спутницы, полицейский хмыкнул:

   - А ты что ждала, интриг, спецопераций, мировых заговоров? Пришел человечек, предоставил данные, попросил, чтобы отнеслись со вниманием. Потому что, хоть и девки, а... - он поперхнулся, зашелся в глухом кашле.

   В царящем в голове хаосе возник островок устойчивости. Небольшой, совсем крошечный, но опираясь на него пошла раскручиваться мысль, наслаивая на основание из крох информации массив воспоминаний. Перед внутренним взором вихрем пронеслись лица, события, исчезли, оставив лишь застарелую боль и смутные догадки.

   Понимающе улыбнувшись, кашель показался чересчур неестественным, Ольга произнесла:

   - Договаривай.

   - Я все сказал, - последовал сиплый ответ.

   Ольга подняла руку, провела пальцем по лицу собеседника, нажала сильнее, так что ноготь глубоко впился в кожу, сказала проникновенно:

   - Я сейчас выдавлю тебе глаз. Сперва один. Потом задам вопрос снова. Если не ответишь...

   - Что, что еще? - воскликнул спутник в муке.

   - Кого еще тебе поручили вести.

   Он фыркнул, спросил зло:

   - Тебе что, адреса назвать?

   - Все что знаешь, - отрезала Ольга жестко.

   - Власова Анна Сергеевна. Переулок "Железнодорожный", семнадцатый дом, это на окраине... Петр, на помощь!

   Полицейский рванулся так неожиданно и сильно, что Ольга отлетела к двери, не успела среагировать, а когда подхватилась, зло выругалась. За стеклом, сливаясь в сумерках со стволом дерева, маячила тень. Краем зрения Ольга уже пару раз ловила силуэт, но, увлеченная разговором, не обратила особого внимания и вот теперь пришло время расплаты.

   Дверь распахнулась. Вместе с холодным воздухом в салон ворвался крик:

   - Руку, руку давай!

   Время замедлилось. В проеме, загораживая массивной фигурой пространство, застыл водитель, левая рука тянется к хозяину, чтобы защитить, вырвать из салона, где, волею случая оказался наедине с маньячкой. Правая рука заведена за отворот пальто, где, удобно пристроенное в кобуре, дожидается момента личное оружие: скорее всего на предохранителе, наверняка с застежкой, но... Комплекция водителя такова, что оружие может и не понадобиться, поэтому...

   Мысли текут размеренно, разум анализирует, оценивая, сортируя, раскладывая по полочкам, тщательно, неторопливо, размеренно. Но мышцы работают в форсированном режиме, на сверхскоростях, вытесняя мысли далеко на периферию, где они не смогут помешать, отвлечь, замедлить, сбивая с заданного ритма и нарушая тонкую грань отточенных, как лезвие клинка, рефлексов.

   Напружинившись, ноги с силой распрямляются, посылая вперед. Тело вытягивается в струну, силясь проскользнуть сквозь оставшийся свободным узкий просвет между выступающим бугром пассажира и спинкой кресла водителя. Руки вытягиваются перед головой, словно при прыжке в воду, но только на короткий момент, лишь до тех пор, пока застывшая рука водителя не оказывается в пределах досягаемости.

   Ольга рыбкой вылетела из машины, перехватив ладонь противника. Не успев отдернуться, водитель пошатнулся, увлеченный рывком, попытался отшагнуть, но, оступившись, завалился навзничь. Подхватившись, он вскочил, угрожающе потянулся, но, не доведя движение до конца, замер, неверяще уставился на руку. Ладонь оказалась вывернута под неестественным углом, а пальцы изогнулись, как корявые сучья.

   Ольга ласточкой взлетела на ноги, не дожидаясь, пока противник опомнится, перехватила травмированную руку, рванула. Глаза водителя расширились, рот приоткрылся для крика, но звук застрял, вбитый в глотку вместе с кусками хряща. Позади задушено вскрикнуло. Не поворачиваясь, Ольга с силой захлопнула дверцу, пресекая попытки пассажира покинуть салон, подхватив водителя под мышки, поволокла вокруг машины, надеясь, что поблизости не окажется излишне бдительных граждан.

   С трудом втиснув шофера в машину, Ольга вернулась назад, мельком оглянувшись, заняла водительское место. Захлопнув дверь, она вновь заблокировала замки, обшарив потерявшего сознание водителя, извлекла из внутреннего кармана куртки ключи. Позади заскулило. Ольга искоса взглянула за спину, где, застряв в проеме между сиденьями, вяло шевелился полицейский, не уловив угрозы, отвернулась, завела мотор.

   Огни фонарей замелькали, сливаясь в единую огненную полосу, мотор зарычал надрывно. Ольга с трудом удерживалась, чтобы не выжимать из машины максимум, едва не силой заставляя себя сбрасывать скорость, когда стрелка спидометра уходила слишком далеко вправо. Дежурящие на улицах блюстители порядка не пропустили бы несущийся сверх всякой меры автомобиль, встреча же с полицией сейчас была нужна меньше всего.

   Городские кварталы остались позади, бледными точками замерцали подслеповатые окошки частного сектора. Ольга управляла машиной, ощущая себя словно в тумане. Сердце яростно колотится, прыгая в груди, как обезумевший зверь, мышцы подрагивают от переполняющей силы, а в груди неуклонно разрастается, становясь все больше, слепящая животная ярость. Жалобные стоны с заднего кресла не вызывают жалости, лишь распаляют, тянущийся от водителя терпкий запах крови кружит голову, от чего челюсти стискиваются до скрипа в зубах, а из глотки рвется задушенный рык.

   Закончился частный сектор. Пропали последние редкие огоньки, дорогу обступила лесная поросль. Мир погрузился во тьму. Если бы не вспыхивающие искры отражателей редких дорожных столбиков, да серые отсветы фар, могло показаться, что машина провалилась под землю, и теперь прямым ходом несется в преддверие ада.

   Ольга сбавила скорость, принялась усиленно вглядываться в сплошную стену леса. Мелькнул черный провал, унесся назад. Нога ударила по педали тормоза, руки крутанули руль. Машину дернуло, развернуло. И вновь газ. Под визг покрышек, автомобиль рванулся назад, к провалу прилегающей дорожки. С трудом удерживая руль, Ольга продолжала гнать, не обращая внимания на жуткую тряску, отчего пассажиров мотало из стороны в сторону.

   Свет фар мечется, выхватывая из тьмы то корявый ствол дерева, то засыпанный снегом куст. Машину кидает так, что кажется, еще немного и дорогой автомобиль не выдержит, рассыплется на куски. Но это не имеет значения. Ярость продолжает нарастать. В ушах тоненько звенит, а перед глазами все заливает кровавым туманом, и она едва успевает среагировать, когда до того безжизненно расплывшийся по креслу водитель вдруг обретает подвижность.