Мятежный дом (СИ)

В конце-то концов, решил он, эту женщину стоило бы пожалеть. Торвальд ее, скорее всего, ни о чем не спросил, когда вызвал на навегу в портшезе. И вот она, сама не зная почему, вынуждена укрывать мятежника. Нет смысла задавать вопросы: она не только паршиво о нем думает, но и вряд ли что-то знает. Говорить нужно с самим мастером Нордстремом.

Дик выбрался из гардеробной в туалет и обнаружил, что, во-первых, законтрактировали все мышцы, а во-вторых, простужены почки. Последнее открытие оказалось настолько… неприятным, что отливать пришлось, закусив полотенце.

Ванная комната находилась ровно напротив гардеробной, по другую сторону большой спальни. А посередине спальни стояла просторная, почти как у госпожи Кордо, кровать. Дик понял, что своим присутствием не только подвергает госпожу Элайну опасности, но и лишает ее того, чего ей и так ввиду скорого отбытия «Фаэтона», перепадет немного. Нет, ей определённо было на что злиться. И хотя ее слова были чертовски несправедливы — этого следовало ожидать; большинство вавилонян, как уже знал Дик, справедливость понимало по-своему. Просто Дик в последнее время встретил слишком много хороших людей и разбаловался. Или привык, что нравится женщинам? Эта мысль была очень неожиданной. Да, если вспомнить как следует — то женщины к нему обычно относились хорошо. Дзё, конечно, жалеют всех… а Ван-Юнь слишком помешана на своем ребёнке… Но уличные девицы были с ним очень приветливы, он нравился матушке Ашере и матушке Гесте Шастар, и, главное, Рокс… Да. Наверное, дело в том, что его еще ни разу не накормила обидой женщина. И еще в том, что он не имеет права госпоже Элайне ответить. Он вернулся в гардеробную, зарылся в одеяло, подавил спреем очередной приступ кашля, немного помолился и заснул.

Разбудил его Торвальд с новой порцией лекарств и маленьким подносом. Дик, чувствуя себя намного лучше, с благодарностью принял все это, а когда тарелка бустерной лапши и стакан витаминного напитка опустели, Торвальд сказал:

— Спрашивай.

— Давно я здесь?

— Пошли вторые сутки, — и, не дожидаясь новых вопросов, Торвальд сам рассказал, что в порту до сих пор идут поиски, полицейские прочесывают общежития гемов и тоннели коммуникаций, а морская охрана тралит дно в поисках тела. Вся эта суета происходит на фоне праздника открытия навигации, город кишит посторонним народом, а в гавани сутолока: навеги стоят под погрузкой, катера и гравиплатформы непрерывно снуют туда-сюда. Двое рейдеров убиты. Четверо «бессмертных», взявших убийства на себя, находятся под стражей. «Остров прокаженных» заблокирован. Там прошли повальные обыски, на навегах — тоже. Нескольких офицеров с укомплектованных пленными навег допросили под шлемом, но это ничего не дало: ни Хельга, ни ее подчиненные не знали, где Дик.

— Я им не сказал, — добавил Торвальд, словно это не было понятно само собой.

— А вас не допросят?

— Они могут попробовать, если добьются у начальства разрешения допросить гражданина, — Торвальд усмехнулся. — Но я был начштаба флота, и у меня имплантант.

— «Смерть-машина»? — Дик похолодел.

— Нет, всего лишь блокировщик произвольной памяти… Но когда эти имплантанты срабатывают, никто не может заранее предсказать результат. А господину коменданту хотелось бы сохранить все мои навыки.

— Господин комендант… знает, что я здесь?

— Знает. Иначе я ничего не смог бы, — Торвальд отвел глаза. — Когда мы выйдем в открытое море, я передам тебя на «Юрате». Зиму и весну походишь на навеге, а там… тебе подыщут новое укрытие.

— Но почему господин комендант согласился укрывать меня?

Торвальд выдохнул, как курильщик.

— Я солгал ему, что у тебя есть какие-то идеи насчет того, как уладить дела с Сога. Возвращаться мне только весной, за это время я что-нибудь выдумаю.

К Дику вдруг вернулось знакомое ощущение тяжелой, но теплой и мягкой ладони на затылке. Его словно бы приподняли над собой и сказали: смотри. Вот что нужно сделать.

— Сударь, — сказал он, чувствуя, как на шее волоски встают дыбом. — Вы не солгали.

Клан Сейта находился с кланом Сога в состоянии вендетты. Причины ее терялись в эпохе тайсёгуна Дэвина и нынешнее поколение уже не очень интересовали. Открытых боевых действий кланы не вели — им это запрещал кодекс Рива — но делать друг другу мелкие пакости случая не упускали.

Клан Сейта контролировал космопорт — и Сога завели себе несколько кораблей универсального взлета-посадки, не требующих специальных условий для запуска. Но клан так нуждался в импортных товарах, что у него не хватало излишков для покупки рабов, и континент уже довольно давно страдал от нехватки рук и переизбытка ртов — потому что потерявшие пилотов экипажи вассальных кланов Сога оседали не в «корабельном городе», а на Биакко. Купить рабов в космопорте Лагаш Сога не могли — перекупщики задирали цены и не желали давать никакой рассрочки. Указ об элиминации и вовсе висел над кланом как опасный ледовый карниз.

Клан Сога контролировал южные приполярные воды, где жили редкие, деликатесные «снежные крабы». Одной из обязанностей планетников клана Сога был контроль за численностью крабов, потому что эти твари норовили размножиться в геометрической прогрессии. Сога из-за нехватки рабочих рук не справлялись. Крабы совершали опустошительные набеги на плантации водорослей и моллюсков. Сога были вынуждены допускать в свои воды чужие навеги — кроме, разумеется, навег Сейта.

Торвальд и Хельга построили свой план на том, что с имперскими пленными у Сога никакой вендетты нет и быть не может, а их непонятный статус перед законом мог поставить Сога в неловкое положение, если бы те распространили свою вендетту на имперцев.

Два года, в течение которых функционировала «имперская флотилия», Сога позволяли «Юрате», «Фаэтону» и «Фафниру» проходить в свои воды — по пути освобождая навеги от всего, что те напромышляли северней экватора. На третий год они освободили навегу Торвальда от всего, что он наловил в южных льдах, а такая практика, став постоянной, сделала бы «имперские навеги» предприятием не очень выгодным. Конечно, они могли ловить северней экватора — как все. Но… это давало бы клану Сейта слишком сильные возможности по выжиманию сока из бесправных пленников. Нужна была такая схема, при которой Занду и Сога, даже примирившись, нуждались бы в имперских пленниках — и именно такая пришла к Дику с мягким, но очень настойчивым прикосновением, которого он так давно и тоскливо ждал.

— Но ведь это прямая измена, — опешил комендант, выслушав план.

Дика провели к нему прямо среди белого дня, скрыв его лицо визором и поднятым воротником плаща. В приемной творилась такая толкучка, что никто не обратил внимания на «еще одного планентника». Торвальд и сеу Занда выслушали предложение Дика и решили рискнуть. Теперь юноша отстаивал свой план перед лордом Сейта, не переставая частью своего сознания удивляться тому, как причудливо складывается его судьба.

— Я не могу быть изменником, сэр, потому что я не подданный дома Рива. Пленники и гемы — тоже не подданные. Сама хартия, которую я вам предлагаю, не нарушает никаких законов дома Рива. Никому не должно быть дела до того, как дом или клан распоряжаются своими рабами, если это не нарушает законов Дома, верно? Значит, никакой измены в этом нет.

— Высочайший указ об элиминации, — господин комендант постучал пальцем по столу. — Это уже закон, который по твоему плану будет нарушен.

— Высочайшие указы — не догматы, — сказал Дик. — Их можно отменить следующими указами. Если такие сильные кланы, как ваш или Сога…

— Шнайдеры не дадут другим кланам влиять на императора, — скривился господин Занда.

— Шнайдеры хотят увести вас на Инару, — перехватил слово Торвальд. — Им все равно, что будет с теми, кто не захочет уходить.

— Они раздавят любого, кто встанет на дороге.

— Если он встанет один. Сударь, это уже вопрос выживания, а не вопрос политики. Имперцы могут потерпеть или не потерпеть Картаго — но второго Эбера точно не потерпят. Для этого мы… имперцы слишком хорошо знают свою историю. Они помнят, что Четвертый Рим начался с горстки безумцев, улетевших за Риорданом на Эрин. Шнайдеру не позволят создать третий Вавилон.