Битые козыри

Много позднее, когда специальная Верховная комиссия, созданная для расследования несостоявшегося «преступления века», опросила 122 418 свидетелей и выпустила для всеобщего ознакомления 3466 кассет с изобразительным материалом и сопроводительным текстом, все прояснилось.

Подводя итоги многомесячной работы, председатель комиссии заслуженный генерал в отставке Томас Боулз четко и деловито заявил миллиардам телезрителей:

— Мы сделали все, что в человеческих силах, чтобы из горы слухов, домыслов и прямой клеветы, выгодной врагам государства, выделить единственное и полновесное зерно истины. Успеху нашей работы не могли помешать ни козни горстки смутьянов, ни непредвиденные несчастные случаи. Весьма прискорбно, что сбившаяся с курса неопознанная ракета столкнулась с так называемым «Храмом херувимов» и эта космическая катастрофа не позволила нам допросить единственного виновника грандиозной мистификации, получившей пугающее и смехотворное название «заговора против конституции». Поэтому осталось не до конца выясненным, что именно заставило незаконного владельца «Храма херувимов», некоего Нила Гудимена, выступить со своим печально знаменитым интервью. Однако существенного значения для следствия это обстоятельство не имело.

Вы были свидетелями того, как один за другим превращались в мыльные пузыри так называемые факты, которыми Гудимен пытался обосновать свою версию заговора. На том космодроме, где будто бы находились ракеты, предназначенные для разрушения столицы, прибывшие туда специалисты не нашли никаких летательных аппаратов.

Указанные Гудименом «хранилища оружия», будто бы подготовленные ко дню переворота, оказались обычными складами товаров старейшей и солиднейшей фирмы, уже более двухсот лет торгующей всем, что необходимо отдельным гражданам и государствам для самообороны.

Комиссия опросила более ста двадцати тысяч участников предполагавшегося марша, и все они под присягой подтвердили, что никакого намерения штурмовать правительственные здания у них не было. Они не исключали возможности стычек между «левейшими» и «правейшими», но справедливо подчеркивали свое освященное демократией право — идти, куда хочешь, кричать, что хочешь, и драться, с кем хочешь.

Очень ценные сведения о психическом состоянии Гудимена дал близко его знавший, искренний и откровенный Тэди Берч. Из его показаний можно сделать безусловный вывод, что Гудимен был патологической личностью, склонной к галлюцинациям и немотивированным эксцессам. Достаточно вескими были соображения Тэди Берча о возможной многолетней связи Гудимена с органами разведки одного иностранного государства.

К сожалению, этот допрос оказался незавершенным, так как серия случайных смертей, последовавшая за катастрофой в «Храме херувимов», не обошла Берча и многих других свидетелей, близко знакомых с Гудименом. Но и эти помехи не могли отразиться на сложившихся, безупречно аргументированных выводах комиссии. А вывод этот ясен всякому непредубежденному человеку: безумная попытка психически неполноценного одиночки посеять панику в нашем обществе не могла не потерпеть фиаско. «Заговор» Гудимена еще раз подтвердил прочность и несокрушимость нашей демократии.

***

Гудимен не собирался умирать. Он по-прежнему трезво оценивал, во что может вылиться гнев «клиента» после публичного разоблачения подготовленной операции. Но мысль доктора Лайта о спасительной силе всенародного возмущения, которое должно изолировать заговорщиков, казалась ему все более соблазнительной. К тому же он не хотел, да и не мог назвать ничьих имен. Никто лично задет не будет и не станет себя обнаруживать выступлением против Гудимена. Придется им примириться с провалом преступной затеи. Они наверняка постараются рассчитаться с ним через какое-то время… Ну что ж, нужно будет утроить осторожность…

А все, что он скажет телезрителям, будет неопровержимо. Каждый сможет своими глазами увидеть и ракеты, нацеленные на правительственный центр, и оружие, подготовленное для массового применения, и по минутам расписанный план марша… Правительство не сможет не оценить той смертельной угрозы, которую отвел от него Гудимен.

Можно было бы сделать другую, менее опасную попытку предотвращения — оповестить анонимным донесением органы национальной безопасности. Но Гудимен был уверен, что его «клиент» — не чужой человек для главных охранников государства. Многолетний опыт подсказывал ему, что в высших сферах, как на маскараде, никогда не знаешь, кого увидишь, когда сорвешь маску.

Мелькала и другая мысль: а на кой черт понадобилось ему бросаться под колеса этой уже запущенной машины? Пусть взрывают, переворачивают все вверх дном, а он отсидится в своем «Хе-хе» и как-нибудь выкрутится. Мысль была старая, хорошо продуманная еще до первой поездки в лабораторию, но что-то сейчас мешало ей утвердиться.

Раньше Гудимен никогда не задумывался над последствиями той или иной операции. Была бы лишь гарантирована ее выгода. А сколько человек при этом погибнет, как скажется его выгода на судьбах других людей — таких неуместных мыслей и в помине не было. «Вы всех ненавидите, и все вас ненавидят…» Эти слова Лайта часто приходили на память, и, хотя смысла в них не было никакого, почему-то отвязаться от них было трудно.

«То, что меня ненавидят, — рассуждал Гудимен, — наплевать. А вот почему я ненавижу? Когда боролся с Питом, иначе нельзя было: кто-то кого-то должен был сожрать. А теперь?.. Денег на две жизни хватит… Чего мне не хватает?.. Не те уже годы — пора бы от синдиката отчалить. Пора отдохнуть и подумать. Никогда на это не хватало времени. А о чем, собственно, думать?»

Гудимен по заведенному порядку выслушивал своих помощников и ошарашивал их неожиданными высказываниями:

— А что, Тэди, если нам все же отказаться от этой сделки?

— Как это — отказаться? — испуганно переспрашивал Берч. — Все на взводе. Осталось два дня… И аванс получен… О чем ты говоришь, Нил?

— Аванс… У правительства можно отхватить куш пожирней, если раскрыть перед ним все карты. А так ведь… Мы начнем, а чем все кончится?.. Ты думаешь уцелеть?