Заглянувшие в Бездну

— Святая вода и крест, — напомнил Сил Силыч.

— Ну, это уже полный бред, — недовольно поморщился Снайдеров. — А вот чеснок, действительно, у многих альтеров вызывает аллергию.

— А как насчет кола? — спросил я.

— Не понял ваш вопрос.

— Говорят, что для того, чтобы убить вампира, нужно проткнуть его сердце колом.

— Ну да, а еще можно отрезать голову, — Снайдеров усмехнулся и потрогал кончиком мизинца левый ус. — Хотел бы я взглянуть на того, кто выжил после такого.

— Как часто нам придется пить кровь? — спросила Ксения. — Витаминный напиток в пансионате нам давали каждый день. Но сейчас мы уже две недели без него.

— Восемнадцать дней, — уточнил Геннадий.

— В пансионате вам ежедневно давали кровь для того, чтобы ускорить выработку М-сыворотки. Вам об этом уже рассказывали. Реальная потребность в крови каждого альтера строго индивидуальна. Истинный альтер должен выпить около двухсот миллилитров крови примерно раз в месяц. Воплощенным альтерам приходится делать это чаще — раз в семь-десять дней. Сейчас ваши природные циклы сбиты из-за тех препаратов, которыми вас пичкали в пансионате. Постепенно все войдет в норму, и вы сами будете знать, когда вам требуется кровь. Пока же ориентируйтесь на общее самочувствие. Почувствовали себя как-то странно, непривычно или необычно — выпейте кровь. Хуже от этого не станет. Хуже будет, если вас начнет ломать, как Виктора, а рядом не окажется никого, кто мог бы помочь. В поселке имеется специальный пункт выдачи крови, куда можно обратиться в любое время. Но, дабы по первому времени вы не чувствовали неловкости, я принес вам запас, которого хватит на всех, — врач указал на сумку-холодильник. — Мы сложим пакеты в отдельную секцию холодильника, чтобы каждый мог взять, когда возникнет необходимость.

На этом разговор с врачом о крови был закончен. Снайдеров еще недолго поболтал с нами о каких-то пустяках, после чего извинился, сказал, что у него много дел, и ушел.

Я думал, что после этого мы все вместе сядем за стол и обсудим случившееся. Мне казалось, что именно глоток крови окончательно и бесповоротно делает каждого из нас членом нового сообщества. И пускай мы уже пили кровь в пансионате под видом витаминного напитка — в отличие от Ксении и Сил Силыча, я не сомневался в том, что доктор Снайдеров говорил правду, — но врачи в пансионате были более гуманны в этом отношении. Они давали нам кровь как лекарство. По сути ведь так оно и было. Местный же доктор поставил нас перед фактом: ребята, вы пьете кровь, следовательно, вы — вампиры. Должен сказать, смириться с таким непросто. По мне, так это хуже, чем думать, что ты неизлечимо болен. Какую истину легче принять, с каким знанием проще жить: ты неизлечимо болен, но ты — человек, или же ты здоров как лось, но ты — чудовище? И как вообще жить с осознанием того факта, что ты — монстр? И вокруг тебя точно такие же монстры?

Я полагал, мы должны были об этом поговорить. Но какое там! Перекинувшись парой-тройкой ничего не значащих слов, все быстро разбрелись по своим комнатам. В столовой остались только я и Геннадий. Местный открыл холодильник, переложил все продукты с нижней полки на верхние, а на их место стал выкладывать пакеты с кровью, оставленные Снайдеровым. Наш холодильник теперь был хранилищем жрачки для кровососов.

Я прислушался к собственным ощущениям, стараясь понять, а не вскипает ли и у меня внутри жажда крови, которую я неосознанно пытаюсь подавить? И если нет, то скоро ли это начнется?

Я чувствовал себя странно. И с каждым днем странностей этих становилось все больше. Но никакого физического недомогания я не испытывал. Наоборот, я чувствовал себя великолепно. Не помню, когда прежде мне было так приятно от того, что мое тело полностью подчиняется мне и готово выполнить все, что я от него потребую. Сведя стопы ног вместе, я чуть присел и без особого усилия запрыгнул на угол стола. Развернувшись на носке левой ноги, я так же легко перепрыгнул на спинку стоявшего неподалеку стула. Стул начал было крениться, грозясь опрокинуться, но, лишь взмахнув правой рукой, я восстановил равновесие. Стул неподвижно замер на двух задних ножках. А я стоял на его спинке, замерев в положении устойчивого равновесия. Раньше я не был способен на такое.

— Ловко, — сказал наблюдавший за мной Геннадий.

Я не забыл о его присутствии. С того дня, как мой разум перестали подавлять лекарства, я вообще ничего не забываю. Вот только я пока не понял, абсолютная память — это дар или проклятие? Как бы там ни было, местный был мне безразличен. Примерно, как стул, на котором я стоял. Он был всего лишь инвентарем, которым я мог воспользоваться. А мог просто отодвинуть в сторону — за ненадобностью, чтобы не мешал.

«Ловко»! И это все, что он мог сказать? Попробовал бы он сам проделать нечто подобное!

Я спрыгнул на пол, а стул почти без стука встал на пол всеми четырьмя ножками.

— Хотите поговорить? — предложил Геннадий.

Я удивленно поднял бровь.

— О чем?

— Не знаю, — пожал плечами Геннадий. — О чем угодно.

— Это ваша работа?

— Что вы имеете в виду?

— Разговоры с неофитами.

— По специальности я программист. А здесь я по собственной инициативе. Как и остальные. Мы хотим помочь вам освоиться на новом месте, в новых условиях.

— Свыкнуться с мыслью, что мы вампиры, — продолжил я.

— Дело не в названии.

— Не скажите. Терминология имеет большое значение. — Возразить ему было нечего. Да мне и самому не хотелось развивать эту тему. — Сколько вам лет?

Геннадий ничуть не удивился такому вопросу.

— Двадцать восемь.

— Как вам удалось получить специальность, если вы тоже вампир?

— Мои родители очень рано поняли, что я альтер.

— Каким образом?

— Я приемный ребенок. Меня усыновили, когда мне было четыре года. До меня в доме жили две собаки. Две милые, добродушные дворняги, никогда ни на кого даже не рычавшие. Но как только я первый раз переступил порог своего нового дома, они подняли безумный лай. Они бросались на меня, как будто хотели напасть, но тут же, будто в страхе, отпрыгивали в сторону. Это была типичная реакция собак на альтера. На улице их реакция на потенциальных альтеров не столь бурная. Собаки лишь недовольно ворчат, а при возможности отходят в сторону. В квартире же, в замкнутом пространстве, на территории, которую собаки считали своей, реакция оказалась совсем другой.

— И что же, они так и лаяли на вас все время? Или вы от них избавились?

— Со временем они ко мне привыкли. Собаки перестают реагировать на альтеров, когда понимают, что те не причинят им зла. Вы видели, сколько собак у нас в поселке? — Я молча кивнул. — Это для того, чтобы альтеры учились правильно вести себя рядом с собаками, не провоцируя их на агрессию.

— Ясно. А что же с вами? Как я понимаю, приемные родители не сдали вас в пансионат?

— Разумеется, нет, — по выражению лица Геннадия можно было понять, что даже сама мысль о том, что родители могли избавиться от него таким образом, казалась ему дикой. Жаль, что он не был знаком с моим папашей. — Я ходил сначала в детский сад, а потом в школу вместе с остальными детьми. До седьмого класса. Когда пришла пора моей инициации, родители достали фиктивную справку о том, что у меня серьезная болезнь сердца и жить мне вроде как осталось совсем недолго. А по сему случаю они изъявили желание перевести меня на надомное образование. Таким образом, я исчез из поля зрения всех надзорных органов. Потом я экстерном сдал выпускные школьные экзамены и поступил в институт. С собаками я ладить умел, любые медицинские учреждения старательно обходил стороной. Я благополучно закончил институт, поступил на работу… А потом узнал о поселке, в котором живут вольные альтеры. И решил сюда перебраться. Чтобы не жить в вечном страхе перед разоблачением.

— А ваши родители?

— Они остались дома. Я звоню им, связываюсь по «Скайпу», иногда навещаю. Но они ничего не знают про это место.

Я кивнул и пошел к лестнице, ведущей наверх. В комнате меня ждал «Улисс». Но на полпути я обернулся.