Инквизиторы космоса

– Живой трофей, брат техн! – воскликнул Лекс. – И не думай даже заграбастать его сам.

– Мы не можем привезти на базу неизвестного инопланетного шпиона, – запротестовал брат Курц.

– Вот оно, второе имя для посла: шпион, – согласился брат Фолькман.

– Братья! – вкрадчиво заговорил Лекс. – Лейтенант, согласимся ли мы с этим предложением? У нас под Апотекарием имеются прекрасные апартаменты, разве нет?

Рана, по-видимому, сильно беспокоила Вонретера. Он, похоже, был растерян и не мог дать правильной оценки. На стене извивались щупальца. Лейтенант кивнул.

– Возьми на себя командование, Юрон, – выдавил из себя он. – В мой организм попали какие-то яды, которые он не в состоянии распознать…

– Сержант, – сказал Лекс, – вы вели нас, когда мы захватили Императорского Титана. Сечас мы можем захватить… этого.

– Я пойду с вами по собственному желанию, – поправил Зоат. – Я пойду быстро. Очень прошу вас, давайте отправимся сейчас же, чтобы воины нашего корабля не застали вас врасплох. Они не дипломаты, в отличие от меня.

Юрон нахмурился.

– Я буду предупреждать вас относительно Сил Хаоса, которые ощущает наш Сверхразум в этой галактике, – пообещал кентавр.

Юрон простонал:

– Нет…

Для невинного Хаос был грязью. Десантник, чтобы быть рыцарем Императора, должен оставаться невинным.

– Сэр, – сказал Ери, – не стоит ли нам проконсультироваться у Библиаров? Согласятся ли они принять этого… посланника?

Перед мысленным взором Биффа возникло извивающееся изображение Паука.

– По словам этого Зоата, – медленно произнёс он, – кое-кто из наших братьев уже сдался, ухватившись за возможность служить этим тиранидам. Теперь он желает сдаться… причём быстро. Как это понимать?

Он напряг мозги.

– Не заговаривает ли он нам зубы, чтобы отвлечь наше внимание, протянуть время, пока не подоспеет подкрепление? Потому что им во что бы то ни стало нельзя пропускать нас дальше? Может быть, там находится нечто жизненно важное? А мериться с нами силами он не в состоянии – нас много, он один. Поэтому он нагло врёт.

В мгновение ока учтивый дипломат превратился в разъярённого зверя. Он бросился на Биффа так стремительно, что тот не успел среагировать…

Зоат сорвал с Биффа шлем.

Шлем вместе с головой.

Силой он обладал недюжинной.

Одним резким движением дёрнул он черепную коробку вверх, оторвав её вместе с шеей. Из скафандра Биффа остались торчать только его шейные позвонки. Оттуда, как из сопла, фонтаном била кровь. Но фонтан быстро иссяк. Не успело его тело осесть, как кровь уже свернулась, превратившись в киноварь.

Когда Зоат отделил голову Биффа от туловища, Лекс, к своему ужасу увидел, что Бифф Тандриш ещё жив. От удивления его глаза вылезли из орбит и таращились из-за открытого забрала. Шок ещё не достиг его сознания и не выключил его.

Видеть живую голову оторванной… и эта голова несколько жутких мгновений осознавала, что лишилась своего тела…

У Лекса в голове помутилось. За этим скрывался какой-то демонический трюк, вроде тех, которые демонстрировал одержимый лорд Саграмосо. Этот инопланетянин хвастался, что они способны видоизменять тела. Он болтал что-то о Тзинче, Господе Изменения. Тзинч запрещённый, Тзинч вымаранный…

Да, нет… Никакого демонического трюка. Просто нечеловеческая сила.

Голову со шлемом Зоат швырнул прямо в Лекса. Тому, чтобы включить силовые перчатки и поймать голову, пришлось выпустить из рук молниемет.

– Нет! – взвыл Ери, – то ли не веря в смерть Тандриша, то ли недоумевая глупости Лекса, выпустившего оружие. Кто знает?

Лекс поймал заключённую в шлем голову, она была похожа на туловище чудовищного краба с металлическим панцирем. Вытатуированный паук придавал лицу подонщика хитрое выражение. В вытаращенных, налитых кровью глазах всё ещё теплилась жизнь, с каждой секундой все глубже проваливаясь в объятия паука, уменьшаясь, сжимаясь, исчезая в страшном бездонном колодце тьмы.

Увидев это лицо так близко, Лекс оскалился. Он ощерил зубы, разъярённый внезапностью постигшей его несчастной судьбы.

И ещё он улыбнулся как безумный. Потому что губы Биффа как будто силились выдохнуть последнее слово… то ли проклятие, то ли посмертное желание…

Лекс приблизил голову к лицу Биффа. Их шлемы с неприятным стуком соприкоснулись. И было непонятно, что он сделал: то ли укусил, то ли поцеловал синюшные губы почти мёртвой головы. Он и сам не знал этого толком, хотя ощутил привкус крови. В тот момент Лекс не понимал, что делает. Он помазал губы Биффа собственной слюной, как другой мог бы облобызать бомбу, перед тем как метнуть её по назначению…

Краем глаза Лекс увидел, как Зоат набросился на брата Курца. Несмотря на то, что тот был в бронированном скафандре, кентавр буквально рвал его на части. И, раздирая его, прикрывался телом как массивным щитом.

Лекс, не долго думая, запустил голову в Зоата.

И не промахнулся.

Заключённая в шлем голова Биффа ударила Зоата со всей силой, вложенной Лексом в этот бросок; подкреплённый ещё помощью силовой перчатки. Отскочив от черепа кентавра, голова врезалась в стену, и блестящие желеобразные щупальца тотчас приняли её в свои объятия.

К этому времени жизнь наверняка уже оставила Биффа. Но даже в этот страшный момент Тандриш оправдал своё имя, нанеся завершающий удар. Его мозг, его черепная коробка вернули себе их прежнее, ясное, как день, назначение – орудия для нанесения стремительных ударов… В заключительном акте драмы ему выпала честь уже после смерти ещё раз послужить Рогалу Дорну.

Зоат, несмотря на безрассудную ярость, управлявшую им, покачнулся, выпустил из рук несчастного Курца и, бросившись на ослабленного токсинами Вонретера, принялся избивать его.

– Стреляйте! Стреляйте! – закричал Юрон.

Прогремели выстрелы.

С грохотом разорвались снаряды.

Зоат упал поверженный.

Лейтенант потерял руку. Он упал как подкошенный, совсем как тело Биффа незадолго до этого.

Тут же лежал умирающий брат Курц.

Ери подскочил к Лексу и с укоризной – во всяком случае так тому показалось – уставился на него.