Последний рубеж

Бежали, то и дело, ударяясь головами о плафоны освещения, вдоль кабельных стволов, вентиляционных каналов и причудливо изогнутых дренажных труб.

Бежали туда – за поворот. К грузовому подъемнику.

Ворвались в клеть и на максимально возможной скорости покатили вниз по технологической транспортной линии А23-Е114.

Спуск на семь уровней занял две минуты. За это время Харднетт успел выяснить кое-какие подробности.

Оказалось, инцидент произошел в игровом зале. По докладу старшего дилера, фигурант появился в зале два с половиной часа назад. Был навеселе. С первого захода сорвал банк: три апельсина, картинка к картинке. Обрадовался и сделал новую попытку. Причем на том же самом «инвалиде». Проиграл. Еще раз проиграл. И еще. Вошел в раж и профукал весь выигрыш. После чего вновь начал ставить на свои. Просадил какую-то сумму. Метнулся в бар. Через некоторое время возвратился совсем теплым и пошел на новый круг. За час успешно спустил все наличные и средства на текущем счету. Затем без остановки выбрал допустимые кредитные лимиты. Психанул. Стал кидаться на персонал. И, естественно, был выпровожен.

– С позором? – уточнил Харднетт.

Холлидей смущенно признался:

– Вынесли его мои парни на пинках.

– А в коридоре уродец поймал выходящего из сектора «А4» Проводника и приставил к его горлу нож?

– Так все и было, господин полковник. Откуда знаете?

– Обедал в том секторе, видел Проводника… Послушайте, Холлидей, почему он ходит без охраны?

– Не знаю. Прикажут, будем охранять.

– Надо понимать, вопрос мимо денег?

– Так точно, не по окладу.

– Где они сейчас? Все еще в кают-компании?

– Нет, сэр. Вышли через запасной. Сейчас в аварийно-спасательном.

– Какого черта?!

– Этот псих на самом деле мыслит сорвать куш и вырваться.

В эту секунду лифт остановился, и они вышли на темную технологическую площадку. Едва ступили, сработали сенсоры, и лампы дежурного освещения загорелись в экономичном режиме. Полковник, оглядываясь по сторонам, спросил:

– Далеко еще?

– Нет, сэр, – ответил маршал и показал рукой влево: – До конца коридора.

– А почему не повязали ублюдка сразу как начал бузить? – спросил Харднетт и, не дожидаясь ответа, побежал.

– Клиент всегда прав, – ответил маршал, пустившись вдогон.

– Даже если не тянет на римлянина?

– Сэр, я не понял вопроса.

– Забудьте.

Маршал сравнялся с Харднеттом. Скосился, хотел что-то спросить, но тут раздался сигнал вызова – сработал прикрепленный к комбинезону коммуникатор.

– Слушаю, – ответил Холлидей и, чтобы Харднетт все слышал, включил функцию «селектор».

– Сэр, это Кент.

– Слушаю тебя, Кент.

– Пробили сводки.

– И?

– Он чист, сэр. Не проходил, не числился, не замечен.

– А что-кто?

– Джо Минд-младший, идентификационный номер…

– К черту номер!

– Есть к черту номер! Так… Дальше. Родился на Ганзае в девяносто шестом в семье колонистов, этнический землянин, гражданин Большой Земли.

– Профессия? – задыхаясь, выкрикнул Харднетт.

– Кто говорит? – не понял Кент.

– Свои, – успокоил его маршал и продублировал вопрос: – Чем этот уродец по жизни промышляет?

– Он артист, сэр.

– Артист?! – не поверил маршал.

– Так здесь сказано, – подтвердил Кент. – Пишут, снимается в рекламе. Три года тому назад номинировался на «Оскар» за роль второго плана в ролике майонеза.

– Точно, – вспомнил маршал. – А я все думал, где морду этого гада видел. Вот, оказывается, где. – И, скривив лицо в уморительной гримасе, пропел дурашливым голосом: – Майонез «Полонез» – минорная заправка! Помните, господин полковник?

– Не смешите меня… Холлидей, – попросил Харднетт. – Не могу смеяться. Задыхаюсь.

– Не буду, господин полковник.

– Что со временем?

Маршал вскинул руку:

– Семь минут… Даже уже шесть. Еще минуты три, и все.

– Что значит «и все»?

– Не успеем рассосаться по «точкам».

– Успеем.

Харднетт резко ускорился, обогнал метров на пять маршала и первым добежал до конца коридора. С ходу повернул направо.

– Не туда! – крикнул ему Холлидей. – Там компрессорная. Нам налево.

Чтобы затормозить, полковник ухватился обеими руками за прикрученный к стене баллон системы огнетушения. Перед глазами промелькнул трафарет: «Заправлен 12 апреля 2231 года». Оттолкнувшись от красной железяки, Харднетт крутанулся волчком и припустил назад.

Аварийно-спасательный отсек представлял собой овальное помещение с одним входом и дюжиной заблокированных выходов. Функционально это был накопитель, из которого при эвакуации пассажиры и члены экипажа могли через специальные шлюзы попасть на стартовые площадки спасательных ботов.

У одного из закрытых броней выходов и глумился цинично над здравым смыслом Джо Минд – вертлявый брюнет с порочным лицом записного покорителя женских сердец. Левой рукой он обхватил шею Проводника и, удерживая его таким грубым образом, правой рукой тыкал несчастному острием ножа в район сонной артерии.

Проводник, росту в котором было от силы метра полтора, чтобы не задохнуться, стоял на цыпочках. Было видно, что ему неудобно, страшно и больно – на шее бедняги уже имелось несколько кровоточащих порезов.

Шесть бойцов службы маршала держали Минда под прицелом, но применить парализаторы не рисковали – опасались конвульсивного движения. Тут парни были молодцами. Сдерживались. Хотя, очевидно, и давалась им эта сдержанность с большим трудом – в такие команды обычно сбиваются адепты резких движений.

Отряженный на переговоры боец стоял к захватчику ближе остальных, в трех-четырех шагах, и честно тянул резину.

– Джо, а может, хватит триста? – предлагал он. – Это все, что есть в корабельной кассе. А, Джо? Не выворачивать же нам карманы пассажиров?

Минд наглел:

– Почему бы и нет? Пусть потрясут мошной. Если жить хотят. Короче – шестьсот наличными. Пятьдесят скидываю. И это последнее мое слово.

– А может, организуем трансферт? Какая тебе…

– Нет! Наличными.

– Собираешься свалить к тморпам? – поинтересовался переговорщик. И, похоже, попал в точку. Минд дернулся, будто его щелкнули по носу, и закричал: