Америка off...

посягнувшего на священную особу государя. Да и стоит по нынешним тяжелым временам древняя безделушка целое состояние…

— Присаживайтесь, господа…

В изяществе манер владетелю Эль-Шухайбры, Кара-Матруха и прочих земель (десятка крошечных бесплодных коралловых островков в полумиле от берега), конечно, не откажешь… Как и в безупречном владении английским, французским и немецким языками, которые отпрыск древнего княжеского дома постигал в лучших частных школах и университетах Европы.

Дождавшись, пока гости неуклюже рассядутся на подушках в почтительных позах (Сэрандон, с его застарелым радикулитом и геморроем, лучше согласился бы посидеть на колу, чем в такой йоговской асане {[40]}), хозяин коротко, но звучно хлопнул холеными ладонями, будто казнил шальную моль, алчно покушающуюся на его ковровое великолепие.

В ответ на зов господина в альков (какой там кабинет!) вбежали на цыпочках несколько воздушных созданий в полупрозрачных одеяниях и споро заставили все свободное пространство между сидящими блюдами с фруктами и сластями, кувшинами с напитками и крохотными кальянами с индивидуальными мундштуками, после чего так же стремительно исчезли.

«Почему эти дикари прикрывают своим женщинам совсем не те места, которые, казалось бы, нужно при их аскетической религии?.. — подумал мистер Мэйден, невольно провожая взглядом последнюю гурию, особенно ее проглядывающую сквозь кисею более чем аппетитную филейную часть, и невольно сравнивая с поджарым седлом своей супруги. — Неужели им действительно кажется, что разглядывать женские лица более непристойно, чем… кхм… это?..»

— Мы хотели бы… — начал он, переводя взгляд на спутника, тоже сидящего с застывшим взглядом.

— Угощайтесь, господа… — расслабленно пробормотал эмир, наполняя из объемистого тонкогорлого кувшина чем-то ароматным свою «рюмку» — чеканную золотую пиалу объемом ничуть не менее пинты {[41]}. — О делах потом…

Не слишком искушенный в тонкостях придворного этикета нефтяник негодующе открыл было рот, чтобы все-таки хоть немного осадить зарвавшуюся обезьяну, но локоть дипломата тут же вернул его с небес на землю, больно вонзившись куда-то в область ноющей все последние дни печени.

— Мы благодарны его высочеству за щедрость… — расплылся в улыбке мистер Сэрандон, протягивая руку за ближайшим к нему сосудом, и тут же прошипел соседу, умудрившись не шевельнуть ни одним мускулом лица:— Ешьте что-нибудь и пейте! Он все равно заговорит о делах только тогда, когда сочтет нужным…
* * *

— Чем я обязан столь приятному визиту? — поинтересовался эмир, сыто отвалившись на подушки, будто нажравшийся крови клещ. Деликатно рыгнув в сторону, он омыл кончики пальцев в бесшумно поднесенной ему служанкой (или наложницей?) чаше и лениво посасывал теперь мундштук кальяна, набитого, судя по-интересному аромату, не только и не столько табаком.

— Мы хотели бы, ваше высочество, — рубанул мистер Мэйден, в голове которого приятно шумело после выпитого, — обсудить условия контракта на поставку сырой нефти