Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

   - Нам бы как-нибудь доплыть, - сказала Хона.

  - Весла нет, - констатировал парень.

  - Можно доплыть, но ты... - девушка пожала плечами, будто извинялась.

  - Да, не умею плавать, - тихо произнес Юл, и щеки его неожиданно загорелись.

  - Это пустяк, - горестно произнесла Хона, - вот я вчера так испугалась... что просто стыд и позор... я забыла, что магия исходит из меня...

  - Ничего страшного, - произнес Юл, - главное, что все позади.

  - Да, - байкерша ободряюще улыбнулась, - но мы ведь вместе, и у каждого из нас своя магия. И наши силы дополняют друг друга. Ты не боишься гнева Харлея Изначального и плевал на баггерхелл, а я не боюсь глубокой воды. Ведь так?

  Парень ничего не ответил.

  - Ты научишь меня читать, а я научу тебя плавать, - девушка спрыгнула с плота.

  Она погрузилась в воду по шею и удивленно произнесла:

  - Юл, я нащупала дно, мягкое такое!

  Море, в которое попали Юл и Хона, было не только одним из самых маленьких по площади, но и самым мелководным в мире, и потому ничего удивительного не было в том, что на расстоянии трех сотен шагов от берега глубина оказалась меньше человеческого роста. Юл, последовав примеру напарницы, погрузился в воду. Ноги его увязли по щиколотку в густой обволакивающей субстанции, а небольшие волны так и норовили накрыть с головой.

  Беглецы направились к берегу, пихая перед собой плот. Поначалу толкать плот было не очень удобно, пластиковая конструкция колебалась на волнах, ступни увязали и донном иле, и приходилось прилагать значительные усилия, чтобы постепенно продвигаться к берегу. Однако через полсотни шагов уровень воды спал по грудь и дела у напарников пошли значительно быстрее.

  Берег больше походил на речной, нежели морской. Остроперая трава росла прямо из воды, из черного ила, и застилала нежно-зеленым колышущимся ковром всю округу вплоть до продолговатой возвышенности, утыканной редкими, но пышными деревьями.

  Вытащив плот, беглецы осмотрелись. Местность казалась безлюдной, и это обнадеживало. Кто знает, как могут отнестись к незнакомцам в чужих краях?

  - Нам бы еды добыть, - сказала Хона, - утку смыло.

  - Может, рыбу половим, - предложил Юл.

  Парень закинул на плечо суму, взял лопату и гладиус, а Хона нашла толстую хворостину, вполне подходящую для того, чтобы использовать ее как удилище. Напарники побрели вдоль берега, надеясь найти площадку, свободную от травяных зарослей. Солнце, периодически выглядывая из-за пушистых облаков, припекало, однако из-за прошедшей бури жарко не было.

  - Скоро лето, - произнесла Хона, - будет урожай, и кегли отдадут нам дань. Вот бы успеть домой к тому времени, когда в становище Дэнджеров свезут разные вкусности. Мед, например...

  - Дань? - переспросил Юл.

  - Да, семь кланов держат в патронаже больше пятидесяти деревень.

  - Слушай, Хона, а ты не против, если мы отправимся ко мне, в Забытую деревню? - парень с надеждой взглянул на спутницу, и прежде чем она успела ответить, торопливо добавил:

  - Только поедем вдвоем, чтобы никто из байкеров не знал, где моя родина.

  - Вообще-то я думала, что ты останешься со мной в становище, - сказала Хона, - байкером, пусть даже и шустрилой, быть намного круче, чем простым кеглем-землепашцем.

  - Мне нужно вернуться к следующей весне, иначе староста Имэн уничтожит дом первопредков и сожжет десять тысяч книг. Представляешь, Хона, целых десять тысяч!

  - Они помогают обрести колдовство, ведь так?

  - Они помогают обрести знание, а знание - это сила, - сказал Юл, - так говорил мой прадед.

  - Я хочу быть сильной...

  Разговор внезапно прервался, поскольку в траве со стороны холма мелькнули цветистые пятна. Юл и Хона заметили приближающуюся опасность одновременно.

  - Леопоны! - воскликнула девушка, отбросив хворостину и выхватив акинак.

  - Капланы! - выдохнул Юл, напружинясь.

  Диких пятнистых кошек, достигавших в высоту половины человеческого роста, байкеры и селяне Забытой деревни называли по-разному, но, так или иначе, это был самый опасный хищник степи. Папа Каен рассказывал, что в дни его детства каплан-людоед повадился охотиться на людей и сожрал девятерых. Хоть мужчины и делали несколько облав с собаками на подлого хищника, его так и не поймали, просто однажды нападения прекратились.

  Два каплана, рослая самка и самец с небольшой гривой и выступающими верхними клыками бесшумно скользили сквозь травяное море. Сосредоточенные желто-зеленые глаза зло вперились в путников. Звери не рычали, не щерились, не подавали каких-либо иных знаков агрессии. Они просто неотвратимо приближались к потенциальным жертвам, и острые стебли камыша, расступаясь, склонялись в молчаливом почтении перед грациозными и жуткими существами.

  - К морю, - шепнул Юл.

  Парень и девушка, выставив перед собой оружие, синхронно попятились. Шаг за шагом они отходили к воде, но серо-рыжие в черных пятнах звери, пожирая путников жадными взглядами, двигались намного быстрей. Накатывающий беспредельный ужас перед смертоносными, не знающими пощады когтями и зубами капланов, нашептывал броситься наутек, помчаться без оглядки. Однако и Юл и Хона прекрасно осознавали, что в этом случае исчезнет даже призрачный шанс на спасение, ибо коварные кошки тут же сорвутся на бег и настигнут людей в три прыжка. И потому, обливаясь потом, напряженно дыша, байкерша и младший правнук плечо к плечу, терпеливо, без суеты, постепенно ускоряясь, отступали. Вот уже первая волна омыла ноги, и ступни начали увязать в иле, но разве это выход из положения? Море здесь было неглубоко, и вода не могла стать избавлением от свирепых животных. И все же парень и девушка не теряли надежду. Не получится скрыться, значит, придется сражаться.

  Капланы, смочив лапы в набегающей волне, оказались на расстоянии половины прыжка от своих жертв. Хона, встретившись взглядом с самкой, обнажила зубы и зарычала, надеясь таким образом напугать кошку. Звери и не думали останавливаться. Сделав пару шагов, они подобрались, приготовившись к атаке.

  И тут прозвучал громкий, требующий безусловного повиновения голос:

  - Львы господни! Стойте, где стоите!

  Капланы замерли. К путникам приближался рослый стареющий мужчина с изрядно поседевшей густой бородой, которая доставала ему до груди. Одет он был в черную груботканую рубаху, подпоясанную толстой ворсистой веревкой и широкие льняные штаны. В правой руке мужчина держал внушительный посох. За ним шествовали с десяток человек, облаченных в кольчуги до колен и вооруженных длинными копьями с вытянутыми стальными наконечниками. На головах их красовались конические шлемы.

  - Львы господни, к пастырю!

  Капланы, недовольно зарычав, нехотя засеменили к хозяину, и, подмяв траву, легли у его ног.

  - Три дня и три ночи я молил всевышнего о ниспослании знака, и вот он даровал нам агнцев божьих. Мы принимаем дар Элохима с благоговением и покорностью, - громогласно и пафосно провозгласил мужчина. Взгляд его был суров и непреклонен. И это сразу же не понравилось Юлу.

  - Отныне вы дети нашей уммы!

  - Мы не... - начала Хона, но осеклась.

  Предводитель копьеносцев не спрашивал, не предлагал и не предполагал, он безапелляционно утверждал.

  - Молчи, - прошептал Юл, косясь на байкершу, - я сам.

  Младший правнук, ощутив незримую опасность, исходящую от странного мужчины, лихорадочно соображал, что следует сказать.

  - Я, Авраам Шестой Праведник, архиерей уммы Всемогущего Элохима, - представился бородач, - а вы, вышедшие из моря после бури, присланы нам господом миров, дабы стать возлюбленными детьми нашей общины.

  Предводитель чем-то напоминал Юлу старосту Имэна, но только в гораздо более жестком варианте.

  - Я Юл, - сказал парень, - а это Хона.

  - Скажите мне, каким образом Элохим дал вам знать о моей молитве?

  - Мы услышали... - парень сделал секундную паузу, напряженно посмотрел в глаза архиерея и продолжил: