Засланец (СИ)

На миг мне показалось, что вернулось мое тело, но как только я попытался открыть глаза, все вернулось на прежние места. Я лишь смог понять, что Луара ловко орудовала щеткой, расчесывая шерстку своего тела. Пришлось снова растворяться в эмоциях. Я стал прикасаться к этим ощущениям нежно и очень осторожно. Вот пришло чувство приятного поглаживания, вот зачесалось в ухе, вот тело стало наполняться прохладой, а по спине и рукам побежали мурашки. Я не пытался «очнуться», просто «прислушивался» к ощущениям. И чем больше я терпеливо подбирался к ним, тем отчетливее становились эти ощущения.

Мне казалось, что я лежу в воде, нет в ванной с пузырьками, которые неспешно пробираются по телу, цепляясь за волоски кожи. Вот я лениво потянулся за чем-то, и в руке возникло ощущение чего-то круглого и тяжелого. Вот я что-то пью, но вкус пока неразборчив, возникает какое-то комфортное ощущение завершенности. Похоже, мне просто приятно. Я облизываю что-то, находящееся в моей руке.

Очень осторожно я «приоткрыл» один «глаз». Даже не «приоткрыл», а «посмотрел» через ресницы и увидел бледно-розовый язык, облизнувший прозрачную сферу в шестипалой руке. Оказалось, я получил каким-то образом доступ к ощущениям тела Луары.

В ее руке находился интересный сосуд. Он представлял собой шар, в котором на донышке виднелось утолщение, служащее центром тяжести, отверстие-горлышко сосуда находилось в самом верху напротив центра тяжести. Диаметр горлышка оказался совсем небольшим, но кроме него в шаре имелось несколько дырочек чуть ниже горлышка, и в одну из них оказалась вставлена почти привычная для человека соломинка. Луара сделала небольшой глоток через соломинку и покрутила «бокал» в руке, потом поставила его на край бассейна, в котором с комфортом возлежала. На краю бассейна наблюдался ряд полусферических углублений, попав в одно из которых «бокал» съехал в нижнюю точку. Луара некоторое время поиграла с ним, периодически толкая туда-сюда, «бокал» в это время скользил по поверхности, совершенно не проливая жидкости. Моя хозяйка лениво закрыла глаза, но у меня осталось ощущение присутствия «бокала» в руке и движения головы, опущенной на краю бассейна.

– Ух, тяжело все-таки, – подумал я «молча», – тяжело, но интересно. Трудно кому-то из землян похвастаться, что жил чужой жизнью в чужой шкуре. Интересно, надолго ли это? Нужно потренироваться, должен прийти мир вкусов, запахов, звуков и, скажем так, прочих ощущений. По крайней мере, это как интересное кино с полным погружением в образ. Ссылка в чужое тело может оказаться не такой уж скучной. Когда же я вернусь в свое-то? Ну не может же эта чепуха остаться навсегда.

Я потренировался погружению в разум Луары с подключением к ее телесным ощущениям. Нужно сказать, что Луара часто думала «громко», видимо, забыв обо мне, или просто была отвлечена чем-то. Но иногда эти мысли совершенно неожиданно прерывались. Я так и не смог понять, вспоминала она о моем присутствии или так проявлялись естественные процессы ее мышления. Через какое-то время я понял, что довольно сильно утомился. Странно было ощущать себя утомленным в отсутствие тела, но так уж случилось. Зато нашлось и некоторое преимущество – не требовалось умываться, ходить в туалет, да и расстилать постель тоже. Я уснул, просто отключившись от мира чужих и своих мыслей.

– Интересно, что я собой представляю в таком виде? – была последняя мысль погружающегося в сон сознания.

Дуться моя хозяйка долго, видимо, и не собиралась. Трудно сказать, что ее подвигло на дальнейшее общение, скука больничной палаты или любопытство. На следующий же день она с капризными нотками подумала, явно обращаясь ко мне:

– Эй, ты еще не ушел совсем? Если еще тут – немедленно отзовись.

– Привет, – подумал я, даже немного обрадовавшись, – Как спалось?

– Нормально, – ответила девушка более покладисто, – ты не баловался, пока я спала? Если честно, я хотела бдить, но совершенно безалаберно уснула.

– Так я тоже решил тебе не мешать и немного вздремнул, – соврал я, вспомнив, как упражнялся гравитационными фокусами, стараясь не потревожить тело спящей девушки.

– Мне на обследование через пару часов, – подумала Луара, – не боишься, что тебя застукают?

– Думаешь, у них есть шансы? – искренне усмехнулся я. – Если ты к местным докторам идешь, мне точно бояться нечего, а если к союзникам – то беспокоиться стоит тебе.

Обследование стало, пожалуй, формальностью, потому что по моему мироощущению заняло всего-то с десяток минут. На всякий случай я ушел в медитацию, порвав все связи с телом Луары. До меня доносились лишь отзвуки эмоционального фона, который оставался спокойным и где-то даже ленивым. Девушка позвала меня сама после окончания обследования. Это походило на настойчивый взгляд в спину.

– Эй-эй-эй! – «громко» думала она.

– Уже здесь, – мягко толкнул я к ней волну дружеской поддержки, – как оно прошло?

– Ух ты, – удивилась девушка, – как у тебя такое получается?

– Не знаю, – я мысленно пожал плечами, – как обследование-то?

– Да ерунда. Меня допустили до работ, так что завтра на смену, – ветрено подумала Лу. – Скорее бы уже, надоело бездельничать.

– Тебе нравится работа? – спросил я.

– В общем-то, да, – ответила она уверенно, – я специально подписала контракт на эту базу. Ты-то, кстати, чем занимаешься или занимался?

– Я же говорил, что пилот, – усмехнулся я. – Пилотирую, выходит.

– А что ты умеешь пилотировать? – поинтересовалась Луара.

– Наверное, почти все мелкое, – ответил я, – скорее всего, эсминец, да и крейсер тоже смогу пилотировать, конечно, это будет уже топорно, но всего-то вопрос практики. Главное, чтобы разъемы КСС для включения в систему корабля нашлись или схожие с ними. Я раньше думал, что не смогу на других кораблях летать, но жизнь показала, что в случае необходимости раскорячиться можно по-всякому.

– Нифига себе! – поразилась Луара, – завидую. Я – технарь. Вряд ли у меня получится обучиться на пилота. Отбор там жесткий, а в частном порядке – безумно дорого. Технарем, конечно, тоже неплохо, никаких тебе командиров, ковыряй разбитые посудины и все будет в порядке.

– А ты чем занимаешься? – спросил я. – Какая у тебя специализация?

– Техник подхвата, – ответила Луара, – всякая летающая мелочь – как раз мое любимое дело. Не могу сказать, что дослужилась до небес, но все же не технарь-верстачник. До инженерных должностей мне далеко, да и специализацию придется более узкую выбрать. А мне и это нравится. Нравится, когда принимаю очередную разбитую машину. Они, ведь, как живые существа. У каждой свой характер, свои болячки, которые годами не лечились из-за отсутствия времени, возможности, а иногда и навыков. И вот попадает к тебе такой побитый зверек, напитанный болью и страхом, а ты его успокаиваешь, лечишь и даже любишь где-то глубоко в душе. Ты не подумай, только, что я с частоты соскочила!

– Все нормально, я тебя понимаю, – ответил я, вспомнив Светлану. – Я тоже привязываюсь к технике, с которой меня связывает долгое сотрудничество. Что ты делаешь-то вообще?

– Принимаю поврежденные машины, делаю первичную диагностику, дефектацию, смотрю, что можно починить, что заменить совсем, определяю, нужно ли вмешаться в интеллект машины, – начала рассказывать моя хозяйка. – Потом верстачники чинят или приводят в порядок отдельные узлы и железки под моим контролем, заменяют все, что я потребую. А затем, я начинаю снова все настраивать, вселять уверенность в испуганного зверька.

– Ты настраиваешь искусственный интеллект боевых машин? – удивился я.

– Нет, ты не понял, – пронеслось легкое раздражение. – ИИ настраивают и перепрограммируют инженеры, этот процесс очень сложный. Я же только довожу до красоты мелкие царапки. Шлифую его связи с прочей аппаратурой, вселяю уверенность, регулируя под его потребности и способности все новое оборудование. Знаешь, к концу настройки мне кажется, что машина начинает если не любить меня, то, по крайней мере, чувствовать во мне друга. Иногда меня берут в первый тест-полет, если есть такая возможность. Там я окончательно делаю из машины воина или красотку, если разговор о гражданских транспортах.