Окраина. Дилогия (СИ)

– Геннадий, будь добр, верни ход мыслей в надлежащее русло. Отлежался, понимаешь ли, – пробурчал Андрей, вертя в руках невесомый ледоруб – обрезиненная рукоять, великолепный баланс, на хищном «клюве» чуть ли не золотое напыление.

– Мрачное у него хобби было. – Мариэтта, усевшись на диване, копалась в ворохе изодранной упаковки. – Дядя готовился к Большому Путешествию всей своей жизни. Из Канады прикид выписывал. «Курткапарка… последнее поколение мембран… непревзойденный уют и удобство…»

– Это он правильно, – одобрил Генка. – Погодка ныне того…

– Ага, но не настолько «того». – Мариэтта продолжила переводить этикетку: – «Комфорт от + 8 до – 72 градусов Цельсия».

– Во дают, – восхитился Генка. – Значит, при плюс 10 тепловой удар схлопочешь, а при минус 73 зазвенишь?

– Нет, тебе просто станет некомфортно. Хм, абзац какойто, да мне уже не комфортно, – возмутилась Капчага. – Эта куртяшка стоит 1990 евро.

– Так вот чем она греет. Это же по сколько «евров» на градус Цельсия приходится? – Генка закатил в глаза. – Уф, меня в жар бросило.

– Эту парку нужно носить с теми шортами, – сказал Андрей. – Может, поработаем, коллеги?

* * *

– Натуральный баклажан этот Батюшко. – Мариэтта торопливо застегивала «молнию» куртки. – Это надо же, куда занесло.

– Зато воздух какой чистый, – бодро восхитился Генка, нахлобучивая кепи пониже.

Группа стояла на склоне заснеженного холма. Подобные сопкихолмы громоздились до горизонта. По левую руку тянулся берег моря: стометровая полоса ледяного припая, а дальше водяной простор бутылочного цвета. С моря дул ветер, хватал ледяной лапой за лицо, насмешливо и грубо мял, морозил щеки. Андрей и не помнил, когда доводилось прочувствовать такую настоящую, морозную зиму. Не выше минус 20. Судя по всему, вечер. Нет, не зима – нормальная заполярная весна. На западе еще видно бледное пятно от зашедшего солнца. Одуреть, до чего просторный и прозрачный мир. Обзор километров на пятьдесят: сопки, торосы, море, редкие пятна низкорослых деревьев. Почти веришь этому морозному горизонту. Но всетаки «Фата» – чуть меньше запахов, чуть перехлестывает неправдоподобностью красота заката. Все чутьчуть. Но морозто самый натуральный.

– Двигаемся, командир? Стоять околеем. – Генка чуть подпрыгивал на месте от нетерпения.

Андрей с сомнением смотрел на цепочку следов – они уводили по склону. Похоже, пропавший Батюшко не слишкомто колебался – немного потоптался на месте и двинулся вдоль морского берега. Смысл искать инженера? Время в «Фате» – понятие относительное, но прошло более пятидесяти часов. Мог уйти далеко, тем более ночь ему както нужно было пережить. Замерз? Выжил? Вышел к людям или убежищу? В любом случае Отделению придется несладко. К ночи температура запросто упадет до минус 30. Полевая форма к столь экстремальным условиям не приспособлена. Померзнет воинство. С другой стороны, время еще есть, уйти можно в любой момент.

– Прогуляемся дотемна, гражданин начальник?

Андрей глянул на подругу:

– Мысли читаем, Капчага?

Мариэтта радостно кивнула: из приподнятого капюшона куртки торчала только макушка, повязанная вишневым платком, да сияли раскосые глаза.

– Знаете, коллеги, когда вы друг другу так улыбаетесь, мне хреново, – жалобно сказал Генка. – У меня депрессия к единице подкатывает. Я завистливый.

– Не ври, – сказала Мариэтта. – Тебе одной девчонки всегда мало будет. Ты – енотпотаскун, Геночка.

– Я же не виноват. Это гормоны. Я если влюблюсь, однуединственную любить буду. С остальными только так… чтобы не обижались. Я добрый.

– Так, идитека вы лесом, в смысле тундрой, с такими разговорами, – сказал Андрей. – Дотемна хорошо прогуляемся. Может, инженер гдето здесь и лежит?

Снег был не такой уж глубокий. Шагалось нормально. От ходьбы агенты согрелись. Андрей только беспокоили Мариэттины «мародеры» – обувь на мороз уж точно рассчитана не была. Но подруга заверили, что, как только ноги промерзнут, она начнет «скулить и проситься на ручки».

– Слушайте, а здесь живности полно, – сказал Генка, рассматривая то и дело попадающиеся следы. – Вот бы поохотиться. Я всю жизнь мечтал. Чтобы не на двуногих и не на бешеных собак. Этих я настрелялся. Чтобы для пищи. Чтобы костер, шашлычок, супчик. Хвосты на шапку. Чтобы не просто так живой твари башку сносить.

– Понимаю, только смотри, чтобы тебе самому «котелок» не огрызли, – Андрей показал на крупные отпечатки. – Это уже не песцы.

– Ой, а там еще крупнее, – сказала Мариэтта.

Агенты полюбовались на следы. Если это и были волки, то весьма эксклюзивные. Андрей пытался прикинуть – до каких же размеров дорастают здешние хищники?

– Заповедник, блин, – констатировал Генка и достал из рюкзака «Фермера».

Андрей передвинул под курткой кобуру и помог Мариэтте с ее ненаглядным «смитвессоном». Закрепили кобуруприклад.

– Руки в тепле держи.

– Не волнуйтесь. Я разумно, – пообещала девица.

– Разумно будет, если я их сразу картечью угощу, – проворчал Генка.

– Еще разумнее, если мы с представителями здешней фауны вообще разминемся, – заметил Андрей.

Следы уводили вверх по склону – прошедший здесь Батюшко намеревался миновать низины, выходящие к морю. Логично, там наверняка снега по грудь. Вот только куда так уверенно двигался туристинженер?

– Слышь, Сергеич, а эти, которые волки, похоже, его пасли, – прошептал Генка. – Вон, по обе стороны следом шли.

– Может, это позже было?

– Вряд ли. Зверюги солидные, чего им по холодным следам бегать? Как бы Маня не огорчилась.

– Вы чего перешептываетесь? – возмутилась осквернительница могил. – Я дура, да? Абзац какойто! Думаете, если я то, что от нашего Беркута осталось, воочию не видела, так и не догадываюсь, как обгрызенные мослы выглядят?

– Мы тебя корректно подготовить хотели. Как истинную леди.

– Если как леди, тогда ладно. Я подготовилась. Сожрали его, да?

– Есть такая вероятность. Но, может быть, и ушел. Вон он как целеустремленно шагал.

Батюшко не ушел. По следам можно было отчетливо прочесть, как он угодил в западню, устроенную хищниками. Очевидно, двое волков неторопливо подгоняли человека, остальная стая поджидала у распадка. Батюшко успел догадаться, но путь у него оставался лишь в долинку, в глубокий снег. Человек пытался бежать, увязая в снегу, все понял и у невысокой скальной стены принял бой.

– Черт, храбрые у нас инженеры, – сказал Андрей, стаскивая с головы кепи. – Я и не думал.

– Значит, у него нож был, – Генка оглядывал пятачок, истоптанный следами и розовыми пятнами. – Эх, вот она, судьба!

– Мань, ты бы всетаки не подходила, – тоскливо предупредил Андрей. – Нам сфотографировать нужно, собрать, что осталось.

– Я леди, а не кисейная барышня. И вообще мне в стороне торчать не по кайфу.

Все трое агентов одновременно вздрогнули – на сопке, что осталась за спиной, раздался басовитый вой.

– Твою дивизию, прямо мамонт какойто, – пробормотал Генка.

– Делаем дело и сваливаем, – приказал Андрей. – Маня, присмотри за тылом.

Поскрипывал под подошвами снег, сверкала вспышка фотоаппарата. Андрей складывал в мешок разбросанные кости. Хотелось найти и череп, но на окрашенном снегу остались лишь оранжевые обрывки ткани. Куртка, та самая за две тысячи евро.

– Голову, наверное, разгрызли, – сказал Андрей.

– Хреново. Слушай, считаешь, он о волках думал или они сами пришли? – Генка рылся в снегу у подножья скалы.

– Не важно… – Андрей осекся.

Снова взвыли звери, сразу в двух местах. В сгущающейся темноте зов производил гнетущее впечатление. К счастью, угрожающий вой слышался за сопкой, что высилась чуть дальше от берега.

– Уходим. Все равно у Батюшко близких родственников нет. Похоронят в закрытом гробу и без головы. Он не обидится.

– Андрюш, там, помоему, собаки, – вздрагивающим голосом сказала Мариэтта.

Андрей скинул капюшон, – дуновения морозного воздуха доносили отдаленный собачий лай. Оттуда же, изза сопки.