Стрелок Чёрной Скалы (СИ)

   Что ж, если и последний аппарат нас не порадует, то придётся взрывать...

   Впрочем, он нас всё-таки порадовал тем, что был открыт. И именно через него мы начали проникновение внутрь затонувшей субмарины.

   Сразу стало понятно - Нильсу тут явно делать было бы нечего. Пусть ширина в двадцать один дюйм и звучит ободряюще, но не тогда, когда тебе надо тащить с собой кислородный баллон!..

   С баллонами за спиной протиснуться было вообще невозможно, поэтому пришлось снимать их и ползти, держа их позади себя. То ещё занятие, нужно сказать. Морякам-подводникам в этом плане было легче - у них-то аппарат для подводного дыхания напузный...

   Впрочем, кое-как пролезли. Преимущественно с руганью. Я, по крайне мере, помянул и сам торпедный аппарат, и затонувшие субмарины, и немцев в целом довольно нехорошими словами.

   Носовой торпедный отсек, как и ожидалось, был полностью затоплен. А лежащие прямо под нами торпеды, которые с левых стеллажей перекатились вправо при посадке субмарины на дно, на позитивный лад ни капельки не настраивали. Сотни килограмм тротила, семьдесят лет пролежавшие в морской воде, изрядно разъевшей корпуса торпед - это, чёрт возьми, атмосферно! Но от этой атмосферы лучше бы держаться подальше.

   Закрыли торпедные аппараты изнутри, для чего пришлось изрядно повозиться, проворачивая массивные винты. А после приступили к вскрытию двери в следующий отсек. Насколько я помнил схему этой субмарины, нам нужно было попасть именно туда...

   И стоило поторопиться - воздуха в баллонах оставалось не так уж и много. И в случае чего, пришлось бы возвращаться обратно на поверхность, а потом - предпринимать новую попытку проникновения.

   Между тем я мысленно вознёс хвалу предусмотрительности Командора - вчетвером открывать заклинившие механизмы было куда сподручнее, чем если бы мы погружались, например, только вдвоём...

   После недолгого сопротивления пала дверь в следующий отсек. На конечном этапе дело пошло куда легче, потому как он был не затоплен, и нам помогла рвущаяся в него вода.

   Это был жилой отсек офицеров и унтер-офицеров...

   Хорошее слово "был". Очень точно характеризует ситуацию вокруг нас.

   А повсюду вокруг нас валялись скелеты в полуистлевшей форме, когда-то бывшие людьми

   Не думаю, что экипаж лодки погиб сразу. Скорее всего, их либо накрыло глубинной бомбой, либо они напоролись на риф, пропороли себе нос и легли на дно. Либо же немцы пытались укрыться от преследования на глубине... и не рассчитали. Погрузиться смогли, а вот всплыть - уже нет. И наружу выйти - никак. Носовые торпедные аппараты - недоступны, а кормовых - нет в принципе. На старых-то немецких лодках один кормовой был, а на этой серии как назло решили убрать...

   Так что умирали немецкие подводники долго. Вероятно, они просто-напросто задохнулись... Кто-то лежал в проходе, кого-то смерть застала лежащим на койке...

   Я без особого пиетета отодвинул кости на двухъярусной койке у центрального прохода и принялся стаскивать с ног ласты. Немцу-то этому уже явно всё равно, так что пусть немного подвинется. А то с баллонами за спиной и маской на лице мириться ещё можно, но вот ходить как утка, шлёпая ластами - избавьте...

   Когда с переобуванием покончили все, мы двинулись вперёд, освещая себе дорогу мощным светом фонарей.

   Скелеты были повсюду. Мёртвый корабль, мёртвый воздух и мертвецы вокруг.

   Но я не суеверный, и в посмертные проклятия не верю. Проклятие от умирающего врага - это наоборот, вполне даже приятное напутствие. Потому что проклятия идут в ход, когда больше сказать нечего и надеяться уже просто не на что.

   И вообще бояться тех, кто умер до того, как родились даже мои родители - глупо.

   Ни цветов, ни свечей. Никто не придёт, никто не помянет. Это корабль мертвецов, о котором забыли все, кроме старухи с косой.

   Но мёртвым ничего этого и не нужно - это нужно лишь тем, кто ещё жив.

   Мёртвые - мертвы. И уже никто не узнает, о чём они думали, пока ещё были живы... Пока не погас свет и не кончился воздух...

   Впрочем, думать об этом бессмысленно. И для меня лично, и для дела, которое я должен сделать.

   Вперёд, вперёд, вперёд... Через валяющиеся вокруг кости, мимо скалящихся из темноты пустыми глазницами черепов...

   Довольно просторная каюта? Ну, по меркам субмарины - да, каюта. А вот по меркам обычного человека - конура. Страдающим клаустрофобией здесь точно делать нечего, если только они не возжелают смерти. Нет, это явно не капитанская каюта, для неё ещё рановато - это должно быть помещение главного инженера... Это - тоже не то, это - радиорубка... Здесь вообще проход в центральный отсек... Двухъярусные койки - вдоль борта, трёхъярусные - у центрального прохода...

   Здесь скелетов было намного больше.

   Они вповалку валялись друг на друге, а вокруг было разбросано оружие - пистолеты "вальтер", "люгер" и карабины "маузер". Стреляные гильзы. Выбоины и тёмные потёки на стенах.

   Немцы... А у вас тут, оказывается, было весело... Вот вам и ответ, о чём вы думали перед смертью...

   Уверен, вы думали о том, что всё, что вы делали раньше - все эти повторяющиеся изо дня в день бессмысленные и ненужные действия, всё это - есть безумие. А затем вы отдались своему безумию раз и до скончания времён. Круто, правда? Свобода от и свобода для. Последние минуты своих никчёмных жизней потратили не на то, чтобы принять смерть достойно человека, а на порыв слабости и отчаянья.

   Как же это жалко...

   Луч фонаря выхватил из темноты висящий на переборке портрет Гитлера в тяжёлой деревянной раме. Портрет был изрядно испачкан бурыми брызгами.

   Очень символично, мать его так.

   Ещё какая-то рубка... Ага!

   А вот и помещение командира субмарины. На полу - скелет в полуистлевшем офицерском мундире с валяющейся рядом форменной фуражкой, испачканной бурым. На груди - чёрный стальной крест. Не просто выставленный на показ религиозный символ, а высший нацистский орден. В правой руке "люгер", вполне целый на вид. В левой - фотография в простой деревянной рамке. Время и мёртвый воздух погибшей субмарины не пощадили её, но даже спустя семьдесят лет было видно, что на ней трое. Мужчина, женщина и ребёнок.

   А вот это уже достойно. Не биться в агонии или безумии, ради тщетной попытки прожить ещё несколько лишних мгновений. В конце концов, смерть - это выбор. Своя смерть - в том числе.

   И семья. Кто мы, мать его, такие без своей семьи? Пусть мои деды воевали с такими же немцами, как этот неизвестный капитан, но прошлое уже в прошлом. Ненависть не вечна, война не бесконечна.

   Я аккуратно снял с кителя офицера Железный Крест и положил его в левый нагрудный карман. Подобрал "люгер", осмотрел его, вгляделся в неразборчивую надпись готическим шрифтом на золотистой пластине, что была вместо левой щеки, и засунул его за пояс. Немного подумал и разодрал на груди скелета ветхий мундир, сорвал с шеи именной жетон и положил его в другой карман.

   Из увиденных мной мертвецов только он один и достоин, чтобы его помнили. Пусть он был врагом, но он был настоящим врагом, а не шакалом. Остальные - шлак и накипь, от забвения которых никто и ничего не потеряет...

   Огляделся по сторонам.

   На кровати лежал какой-то небольшой футляр, примерно сантиметров тридцать длиной. Взял его, открыл небольшую защёлку, откинул крышку...

   Ну, здравствуй, "Регент". Пора бы тебе и выбираться из этой могилы...

   Положил коробку в специально приготовленный для этой цели сетчатый мешок, висящий на поясе, развернулся и двинулся в обратный путь. Командор настоял, чтобы брюлик был доставлен непременно в "транспортной упаковке" - вроде как, для заказчиков это имеет значение.

   В футляре? Ну, пусть будет в футляре... У заказчиков часто на удивление странные, если не сказать больше, запросы и условия. И тут уже хочешь - не хочешь, а пригодится угождать. Кто-то платит, а кто-то играет музыку и не выпендривается - всё просто.