Повесть о Майкле Хартли

Между одной из парочек — мужчины и женщины, юрист уже оформлял договор. Я решил встать рядом и прислушаться.

Женская сторона будущего договора возмущалась:

— Да, мы конечно совпадаем с вами по всем параметрам… но я хотела бы убрать очень щекотливый пункт номер десять… об оральном сексе.

— Что вы на это ответите, мистер Льюис? — юрист впился глазами в мужчину.

— Э-э-эм. Я… тогда я взамен хочу… чтобы предварительные ласки длились, ну как бы это сказать, немного покороче. — ответил мужчина.

— Вы согласны, мисс? — юрист посмотрел на женщину.

Она с лёгким отвращением закрыла глаза и пожала мужчине руку.

— Я поздравляю вас с заключением договора на эту ночь, желаю вам приятно провести её… и пожалуйста не забудьте оплатить мои услуги в кассе на выходе. — сказал довольно юрист и захлопнул папку с документами.

Шоу формальностей закончилось, и я стал оглядывать зал. В одном углу стояла девушка, которая грызла ногти и озиралась по сторонам. Беспокойная, но симпатичная.

— Я вижу, что вы участник войны, да? Боюсь, что вы слишком радиоактивны для меня, мистер. Я боюсь радиации. Вдруг у меня выпадут волосы? Мне будет нечего завивать по утрам…

Она продолжила грызть свои ногти и глядеть вокруг, не замечая меня.

Я налил себе водки из синтетической пшеницы. Один из стервятников-юристов заметил, что я скучаю и тут же вцепился в меня.

— Вы уже нашли себе пару, сэр?

Вместе с ним стояла пышногрудая красавица с огромными глазами.

— У меня сегодня скидки, всего пять тысяч, или три — голубыми банкнотами! — сказал юрист, поправляя свой пиджак.

Я сперва потянулся к бумажнику, затем вспомнил что на любовь мне сегодня не хватит. В глазах юриста на долю секунды задержалась досада. Он огляделся по сторонам, схватил за руку свою подопечную и отправился на поиски новой жертвы — как советский киберпёс, учуявший пот капиталиста.

Я снова отправился бродить по улицам. Скучающая девица в лёгкой кожаной курточке попросила у меня закурить. К ней подъехал новёхонький FUX 9000 и как только открылась боковая дверь — девчонка тут же запрыгнула в автомобиль и укатила с ним прочь, оставляя лишь эхо от гула двигателя и следы жжёной резины на асфальте. Я увидел, что стою у ломбарда и решил в него зайти.

На входе передо мной вытянулся в воинском приветствии робот-солдат. Я по привычке поприветствовал и его тоже.

— Не обращайте внимания, всего лишь старый «Освободитель 2000». — сказал хозяин ломбарда, выглядывая из-за прилавка. — Его схемы закоптились, он теперь только и может, что отдавать честь.

— Они и на войне ничего другого не умели! — сказал я. — Мы их использовали как мешки с песком, когда их коротило от мокрого снега в Сибири. А у вас другие роботы… роботы-женщины не найдутся?

— Да, кое-что осталось. Пройдёмте за мной. — хозяин подозвал меня механическим протезом, который был у него вместо правой руки.

Мы зашли на склад.

— Это Миранда… — хозяин показал на женщину в деловом костюме, сидевшую недвижно как статуя. — Создавалась как секретарь и бухгалтер. То, что ниже пояса — ни к чёрту, так что наверное это не то что вам надо.

Среди кучи разного хлама стояла кровать. На ней лежала красивая девушка с закрытыми глазами, в одежде для лыжных прогулок. Хозяин заметил, как я её рассматриваю.

— Это моя Черри… и она не продаётся. — сказал он. — Новая обошлась бы вам в десять тысяч голубых долларов. Мне её заложил владелец книжного магазина в Энсино. Во время войны книги перестали читать. Наверное, он разорился, вот и не вернулся за ней.

Хозяин подошёл к Черри и погладил её волосы.

— У неё давно перегорели половые органы, и с блоком питания что-то не то. Зарядки хватает всего на пару часов. — продолжал он. — Не хочется перебирать в ней электрику, она у неё посложней чем в Шаттле. Но у моей Черри всё ещё работает главная функция — она умеет слушать, делает вид что понимает Иногда даже советы даёт. Я включаю её по выходным и разговариваю о всяком, что придёт в голову. Этого сегодня не хватает…

Хозяин задумался на секунду и показал на ещё одну застывшую женщину, одетую в осенний плащ.

— И ещё у меня есть Сара…

— …«настоящая жена для настоящего американца!» — вспомнил я фразу из старого рекламного ролика.

— Да-да! — подхватил хозяин. — Вы же ветеран, вы должны помнить. Сару предлагали солдатам после войны с небольшой скидкой. Но вот этой уже семь лет. С годами у них окисляются контакты микросхемы, отвечающей за характер — и он становится очень скверным. Так что…

— Это ничего… — сказал я. — Надеюсь, отдадите подешевле.

— Моя цена — тысяча. Но раз мы с вами оба солдаты, то я отдам вам за девятьсот.

— Что, правда?

— Да… — хозяин показал свою механическую руку. — Под Смоленском мне её отгрыз сторожевой киберпёс. Давайте я запишу вас в своей учётной книге.

Мы вернулись к прилавку и хозяин стал тыкать пальцами искусственной руки в клавиши на клавиатуре компьютера. На мониторе буква за буквой появлялось предложение:

«Надо сказать ему что я тоже воевал и предложить девятьсот, тогда как цена Саре — шестьсот»

— Извините, рука у меня барахлит, часто пишет то что я думаю на самом деле, хе-хе… Во время ядерной зимы, когда в Лос-Анджелесе лежал снег, я свалился пьяный, заснул в подворотне и мне руку отморозило… давайте остановимся на цене в семьсот пятьдесят долларов?

Мы договорились.

Я схватил Сару и положил себе на плечи, как раненного Змея в Ленинграде и собрался уходить.

— Да ну бросьте! Я её вам включу, пойдёте вместе. — сказал хозяин.

Он открыл заднюю крышку на её спине, пошевелил там пальцами и Сара открыла глаза.

— Почему здесь так пыльно? — сказала она, оглядываясь вокруг.

— Знакомься, Сара, это твой муж. — показал хозяин на меня.

— Зови меня… Майкл. — сказал я и помахал ей рукой.

— Майкл, мне здесь не нравится, тут слишком грязно… пойдём скорее домой.

Я взял её под руку и повёл к выходу. У дверей мне снова отдал честь Освободитель 2000.

Мы шли с Сарой в обнимку, как муж и жена. Сквозь плащ, искусственную кожу и резиновые мышцы я чувствовал её тяжёлые металлические кости.

Оказавшись у меня дома, Сара начала орудовать на кухне.

— Ты купил еды, дорогой? — говорила она, рыская по полкам.

— Ну… у меня есть протеиновые брикеты, сухпайки с войны. — я положил на стол упаковки. — Калорий хватит ещё на пять лет вперёд. Наш отряд мог просидеть в России очень долго.

— А их можно пожарить с макаронами? Я бы приготовила тебе восхитительный ужин…

— Попробуй.

Мы сели вместе за стол друг напротив друга. Сара накрыла лишь на меня одного и глядела как я ем.

— А ты разве не будешь? — предложил я ей.

— Я что-то не голодна, дорогой.

Он подождала пока я прожую и сказала:

— У нас с тобой нет детей, милый.

— И что это значит? — я улыбнулся.

— Нам надо завести детей.

— Зачем?

— В ядерной войне погибло сто шестьдесят миллионов американцев. Бог и Президент велели нам с тобой размножаться, иначе мир заполонят коммунисты.

— А почему Бог не любит коммунистов? «Все люди братья». Разве не это говорил Иисус?

— Мир, в котором у всех есть работа, но ни у кого нет денег — это ужасно. Даже не на что развлечься по выходным — ведь для этого мы и живём.

— А ты веришь в Бога?

Она слегка задумалась.

— Конечно. И я рада, что он создал меня женщиной.

— А ты сможешь… родить ребёнка?

Сара задумалась снова и стала глядеть по сторонам.

— …мы могли бы усыновить сироту из разрушенного города. Наша задача воспитать его как достойного Американца!

— А я достойный Американец, Сара?

— Конечно, дорогой. Ведь ты проливал кровь за эту страну.

— Недавно по моей вине умерли трое смышлёных молодых ребят. Они могли бы стать достойными Американцами… если бы не сама Америка.

— Они наверняка были очень плохими людьми с самого рождения. Ты правильно сделал, милый.