Лик зверя (СИ)

   Ярослав осторожно взял девушку под руку, подвел к окну. Указав на растущие неподалеку деревья, сказал:

   - Действительно, осень непривычно жаркая, но, приглядись, они наполовину пожухли. Каким бы ни было знойным лето, в июле листва не желтеет.

   Ольга ощутила, как к горлу подкатывает ком, а мысли суматошно мечутся в черепе. Если это не глупый розыгрыш, затеянный в непонятных целях ее новым знакомым, то это означает... В глазах потемнело от жуткого понимания. С момента, как воспоминания прерывались, смешиваясь в туманную кашу из невнятных образов, прошло намного больше времени, чем она даже могла предположить. Два с лишним месяца без сознания - бездна времени, за которое могло произойти все что угодно!

   Перед внутренним взором пронеслись жутки картины, отобразившие все те кошмары, что она слышала о пропадающих без вести людях: посаженные на цепь, работающие за еду на закрытых "плантациях", невольные доноры органов, в мучениях ожидающие очередной безвозмездной операции.

   Словно подтверждая страшные догадки тягуче заныло в боку, ближе к печени, а в сердце болезненно кольнула невидимая игла. Не обращая внимания на Ярослава, Ольга сбросила полотенце, закрутилась, пытаясь обнаружить места предполагаемых разрезов, необходимых для изъятия тканей. Паника накатила черной волной, гася тщетные попытки робко сопротивляющегося разума.

   Внутри уже не просто ноет, боль разрастается, растекаясь по телу безжалостным огнем, рвет на куски. Перед глазами пульсируют кровавые ошметки - то, что оставил от органов скальпель умелого хирурга. В ушах усиливается гул, сперва тонкий, едва слышимый, он набирает мощь с каждой секундой, пока не превращается в невыносимый рев. Сознание тонет в водовороте ужаса, а висящий перед глазами черный ком оформляется в череп, скалящий зубы в жуткой ухмылке.

   Вскрикнув, Ольга отпрянула, с силой ударившись о стену, сползла на пол. Онемев, Ярослав наблюдал, как конвульсивно дернувшись, тело девушки застыло, глаза закатились, а лицо посерело, будто подернулось пеплом. Преодолев оцепенение, он рванулся к холодильнику, где, на одной из полочек, хранилась предназначенная для крайних случаев пачка лекарств.

  ГЛАВА 4

   Завернувшись в плед, Ольга сидела на постели, невидяще глядя перед собой. Случившийся сутки назад странный приступ, высосал из организма все силы. Несколько раз приоткрывалась дверь, в комнату заглядывал Ярослав, с вопросом в глазах, внимательно смотрел на гостью, но Ольга не шевелилась, и, разочарованный, хозяин квартиры удалялся. Мысли вяло бродили в голове, не в силах вырваться из замкнутого круга непонимания. Перед внутренним взором возникали одни и те же вопросы: где она была эти месяцы, почему тело покрылось шрамами, наконец, что случилось с памятью?

   Но вопросы оставались без ответа. Воспоминания заканчивались жестоким боем в подъезде, когда, убив полтора десятка противников, она почти вырвалась из западни... и вновь начинались здесь, в уютной комнатке, в квартире странного парня, что не побрезговал приютить беспомощную калеку, а между этими событиями лежала черная пропасть беспамятства.

   В боку легонько кольнуло. Ольга поморщилась, почесала зудящее место. Кольнуло снова, затем невидимые иголочки вонзились в плечо, в спину, и вскоре зудело все тело. Шевелиться не хотелось, слабость по-прежнему владела телом, но зуд не прекращался, и Оля сбросила одеяло, принялась чесаться, сперва вяло, но с каждой секундой все больше входя во вкус. Начесавшись вдоволь, она ощутила прилив сил, принялась осматриваться, пытаясь понять, что вызвало столь странную реакцию.

   Зудели многочисленные рубцы. Кожа вокруг шрамиков припухла и покраснела. Ольга шагнула к зеркалу, повернувшись спиной, вывернула голову, осмотревшись, со вздохом отошла. Судя по всему, в раны попала инфекция, и организм усиленно боролся, пытаясь справиться с чужеродной жизнью. Ольга поежилась, представив, чем именно она могла заразиться, а когда взгляд упал на сгибы локтей, усеянные точками-рубцами, словно ей на протяжении долгого времени кололи лекарства, настроение упало совсем. Ведь колоть можно не только лекарства, к тому же никто не поручится, что перед введением иглы стерилизовали.

   Сердце застучало сильнее, а виски заломило. Чувствуя, что еще немного, и странный приступ вновь повторится, Ольга шагнула к окну. Перед глазами потемнело, а в ушах тоненько запищало, когда она с силой рванула за ручку. Хрустнуло, с грохотом посыпались горшки, в лицо ударила волна свежего воздуха. Постояв минуту, Ольга ощутила, как сердце успокаивается, стучащие в ушах молоточки затихают, а мысли проясняются.

   Обернувшись, она наткнулась на внимательный взгляд. Застыв в дверном проеме, Ярослав задумчиво рассматривал девушку. Ольга смутилась, виновато произнесла:

   - Извини. Мне стало дурно. Полезла открывать окно, и в спешке забыла о цветах. Я все уберу.

   Наблюдая, как она лихорадочно прибирается, сгребая земляную пыль в горшочки, Ярослав произнес:

   - Не извиняйся. Это только к лучшему. Я сюда почти не захожу, и растения давно засохли. Оставь, пусть лежит. Хороший повод избавиться от ненужного.

   Ощутив в его словах недоговоренность, Ольга хотела задать вопрос, но, увидев в глазах хозяина квартиры печаль, сказала нарочито бодро:

   - Ну уж нет. Растения украшают жилище и радуют глаз. У тебя тут целый выводок горшочков, всего-то дел - полить землю, да посадить семена!

   Лицо собеседника приняло странное выражение, он покивал, соглашаясь, хотя, было заметно, что его мысли далеко, затем, словно опомнившись, взглянул пристально, спросил с тревогой в голосе:

   - С тобой все в порядке? Тот приступ...

   Ольга отмахнулась.

   - Ерунда, не бери в голову. - Но, наткнувшись на скептический взгляд Ярослава, осеклась, добавила с заминкой: - Я имею в виду, раньше ничего подобного не было, ну, до того, как я, как со мной...

   Видя, как страдальчески исказилось лицо девушки, Ярослав поспешно произнес:

   - Не будем о грустном. Что было, то прошло. Ты, наверное, хочешь есть?

   При этих словах, голод, от которого уже некоторое время сосало под ложечкой, напомнил о себе с новой силой, но Ольга ответила твердо:

   - Нет. Пожалуй, я лучше немного погуляю. Конечно, если ты не против.

   Ярослав развел руками.

   - Конечно нет. Пойдем, я как раз думал о прогулке, но не решался предложить.

   Помявшись, Ольга попросила:

   - Мне бы хотелось пройтись одной. - Заметив, как сдвинулись брови собеседника, воскликнула: - Я не уйду далеко! Посижу на лавочке, может, прогуляюсь по двору. Ну а потом с удовольствием пройдусь с тобой. Ведь надо же узнать, где поблизости располагаются магазины с модной одеждой. - Она лукаво улыбнулась, добавила чуть слышно: - Понимаю, я не в том положении, чтобы просить, но мне, правда, нужно немного побыть в одиночестве. Совсем чуть-чуть.

   Ярослав широко улыбнулся, и, хотя, в глубине глаз, едва заметное, промелькнуло недовольство, ответил:

   - Хорошо.

   Собрав остатки рассыпанной земли, и водрузив горшочки на прежнее место, Ольга отряхнула руки, и, не дожидаясь, когда хозяин квартиры покинет комнату, принялась переодеваться. Послышались торопливые шаги. Ярослав поспешил выйти. Ольга сбросила пеньюар, выданный хозяином квартиры, и, судя по всему, принадлежавший одной из его бывших пассий, быстро облачилась в свои вещи, и выскользнула в коридор.

   Ярослав стоял возле выхода, дождавшись, когда гостья обуется, отворил дверь. Выходя, Ольга поблагодарила взглядом, сказала:

   - Я не долго. Мне, правда, нужно подумать. На свежем воздухе это получается лучше, да и разрушений, - она кивнула в сторону спальни, - происходит меньше.

   Ярослав кивнул, сказал коротко:

   - Я буду посматривать из окна. Если что-то не так - кричи.

   Улица встретила удушающим зноем. Остановившись на крыльце, Ольга окинула взглядом двор. Если из дома наступление осени казалось не столь заметным, верхушки деревьев по-прежнему оставались зелеными, лишь местами, где-то больше, где-то меньше, наблюдались вкрапления желтизны, то снизу почти вся листва приобрела характерный "золотой" оттенок. Последние сомнения улетучились. В июле, каким бы ни было засушливым лето, такого быть не могло.