Корректировщики

Илья ничего не сказал, хотя категорически не был согласен с Савельевым. Война есть война. Антикорректор мог оказаться сильней, мог угробить Илью и без ракеты, просто затянув в Поле, как это произошло с первым блокатором. Все прекрасно знали, что риск — смертельный. И чего теперь говорить? Стрельцов Илью страховал, Вещий же случайно его опередил. Но о том, что нынешний губернатор сам не дурак Поле подправить, Илья говорить не стал. А его и не спрашивали.

А теперь из венерианской Службы, никогда в жизни не контактировавшей с земной, вдруг прислали модель с просьбой разобраться. Межпланетный реал-тайм пробой ориентировочно пятой ступени. Венерианцы просили сообщить имя земного корректировщика. Мол, им позарез нужен герой именно такого потенциала.

— Ну и что будем делать? — спросил Савельев.

— Можно подумать, мы что-то можем сделать, — фыркнул Бондарчук. — Мы ж все равно не знаем, кто тут Вещий. Нет, ну каков гад, да? Межпланетный пробой — а на сканере девственная чистота! Это ж как аккуратно он земное Поле обошел… — Бондарчук покрутил головой, то ли с осуждением, то ли с восхищением. Второе вернее. Вещий и его проделки Бондарчуку нравились. — Вот теперь я начинаю его уважать. Раньше он дурью маялся, а теперь — по делу. И гляньте: на результат затрачено ровно столько сил, сколько и нужно было по минимуму.

Илье сказали, что в Селенграде последние сутки, а, собственно, вплоть до получения письма с Венеры, все стояли на ушах. Под утро засекли разряд на четыре ступени. Рейсовый лайнер “Афродита” совершил вынужденную посадку, не накрутив положенных восьми кругов по орбите. Илья вернулся домой раньше, чем ожидал. Фактически, в это же время он обычно приезжал с практики.

Пассажиры были страшно рады сокращению путевого времени. Обычно лайнер прибывал ночью, приходилось ждать утренних рейсов в разные города… А так люди разъехались сразу же. Да, но… Но Служба встала на уши. Потому что разряд на полных четыре ступени мог оказаться началом инициации. Тем более, что в течение дня было еще несколько кратких пробоев не выше первой ступени.

Правда, теперь бояться перестали. Раз уж Вещий за две недели до этого достал аж до Венеры, то в этот раз точно ему ничего не сделается.

— Кто ж такой, а? — мучительно скривился Савельев, сгорбился и потер лицо ладонями. — И ведь наверняка сопляк какой-нибудь, на какого в жизни не подумаешь.

— Мы тут между собой кое-что прикинули, — подал голос Черненко.

У Ильи почему-то все зазвенело внутри.

— Ну, в общем, мы всегда исходили из того, что Вещий помогает Илюхе. Так вот я тут прикинул: а что, если не Илюхе? Если он на самом-то деле помогает человеку, которому Илья дорог?

— Ты о чем? — насторожился Илья.

— Да-да, о чем это вы? — оживился Иосыч.

— Да ни о чем, — Черненко не смутился. — Ряд прорывов был связан не с Илюхой. Вон, взять хотя сегодняшнее. Все изменения были связаны исключительно с нашей группой.

— Не считая “Афродиты”, — поправил педантичный Бондарчук. — Хотя я бы не считал как раз остальное.

— Это неважно. Во-от… А Рита Орлова? Ее инициацию купировал Вещий, и Илюха тут — ну никаким боком! Вот мы, собственно, и подумали: а что, если это для нас Илюха — знаковая фигура? А для Вещего, скажем, он только один из друзей по-настоящему знаковой фигуры? Что, если эта фигура — не Илюха, а Ольга Пацанчик?

Поднялся шум. Кто-то говорил, что девчонка совершенно ни при чем, кто-то указывал на явные странности… Котляков кричал, что Оля замешана буквально во всех случаях, когда проявлялся и Вещий Олег, требовал обратить внимание на совпадение имен… Илья же вспомнил, что Оля — натуральный провидец. Причем его собственный отец просто отдыхает по сравнению с ней. Мало того, к ней липнут антикорректоры — они всегда почему-то виснут на дельфийцах. Не исключено, совсем не исключено, что у нее дельфийский дар. А механизм взаимодействия дельфийцев с Полем не изучен вовсе.

А ведь Черненко прав. Дельфийцы поголовно сильнейшие телепаты. Если у Оли с Вещим стойкий телепатический канал, то ему вовсе не обязательно находиться рядом с местом происшествия. Достаточно получить от нее сигнал тревоги.

— Конкретней, — прохладно попросил Савельев.

— Роберт Морозов, — сказал Котляков.

Все замолчали.

— Мне Ковалев проболтался, что Робка влюблен в Ольгу настолько, что даже признаться не может, — пояснил Котляков. — А я тут вспомнил, что он тоже затесался среди свидетелей. Проверил почти все случаи — совпадает.

Савельев посмотрел на Лоханыча. Лоханыч выглядел недовольным.

— Тестируйте, что я могу еще сказать, — распорядился Савельев. — Желательно прямо сейчас.

— Никак нельзя, — развел руками Лоханыч. — Морозов в данный момент находится в городской больнице номер два с подозрением на аппендицит. Потерял сознание на третьей паре.

Все переглянулись. И у всех была одна и та же мысль: все-таки это инициация. Потому что уж больно вовремя случился этот приступ.

— Значит, проверяйте, когда выпишется, — немного раздраженно сказал Савельев. — И вот еще что. Прихватите заодно и эту девушку. Она явный дельфиец.

21 ноября 2083 года, воскресенье

Селенград

С момента возвращения Ильи Оля старательно избегала Якова. Но перед таким предложением устоять просто не смогла. Яков взял четыре билета на “Инквизитора”. Про этот фильм вся Академия уже месяц говорила, ждали презентации, на которую, по слухам, попасть было невозможно. В компанию Яков пригласил еще Наташу и своего друга. Но Наташа отказалась, и этот парень тоже остался дома. А Оля пошла, найдя компромисс со своей совестью. В конце концов, а что такого?

Презентация проходила в “Гонконге”, так что Оля вынуждена была по морозу ехать через весь город. Правда, фильм оказался еще лучше, чем про него говорили, Оля даже забыла, кто ее спутник.

Потом Яков пригласил Олю на чай. Она согласилась. В маршрутке впереди сидела парочка. Симпатичный парень и очень красивая девушка. Целовались, не отрываясь друг от друга.

— Репетируют, — цинично прокомментировал Яков.

— Что репетируют? — не поняла Оля.

— Да они трахаться едут, на хату. Времени в обрез, им же еще по домам надо, они молодые, их родители пасут. Или квартира — друзей, а им ключи на два часа дали. Вот они и целуются по дороге, чтоб на хате сразу к делу перейти.

Оля возмутилась:

— С чего ты взял? Может, они просто так целуются?!

— Не просто, — с видом знатока заметил Яков. — Я сразу вижу, парочка спала уже вместе, или еще нет. Да все так живут, без вариантов же, пока собственной хаты нет.

Оля скрипнула зубами. Больше всего в Якове ее бесила эта циничность, смешанная с сопливой сентиментальностью.

У него самого родителей дома не оказалось. Олю это как-то не насторожило. Яков вспомнил о маленьком споре: Оля как-то заявила, что ее связать невозможно. Принес сначала ремень. Хороший кожаный ремень. Связал ей запястья. А у Оли были узкие кисти, к тому же неплохо “архивирующиеся”. Конечно, из ремня она выскользнула. Тогда он принес веревку. Долго обматывал ей руки, Оля делала вид, что испугалась, а на самом деле оставила зазор. Потом он наклонился связать ей ноги, а она в это время вывернула кисти внутрь и веревка просто упала. Оля красиво ступила прочь из петли. Тогда Яков вскочил, схватил ее на руки и кинул обратно на диван, а сам упал рядом.

Оле стало страшно, она вдруг поняла, что он запросто сможет ее уложить, и на сопротивление не посмотрит. Но тут, к счастью, пришли его родители, он отвлекся и остыл. Потом включил синтезатор. Оля деликатно — на самом деле для безопасности — забилась в угол. Яков спел пошлую песенку: