Война для Господа Бога

Не дожидаясь, пока противник оправит свои ряды, рассеянные взрывами гранат, резервная рота изготовилась к стрельбе. Вторая линия припала на колено, третья пригнулась, четвертая вытянулась в рост – и все вместе грянули тройным залпом. Десятки автоматчиков и лошадей рухнули наземь. Дальнейшее уже было за пределами какого-либо контроля. Уцелевшие автоматчики продолжали палить вокруг, почти не разбирая, куда и в кого стреляют. Ряды резерва рассеялись под автоматным огнем и стали еще одной частью неуправляемой толпы, кромсающей всех, кто попадался под руку.

Все окончательно смешалось, и в этом диком хаосе, в каком-то шизофреническом припадке люди иступленно расстреливали друг друга, кололи штыками и рубили саблями, скользя по окровавленным трупам, которые лежали уже не кучами, а настоящими холмами из свежей плоти!

Внезапно несколько конных автоматчиков, несмотря на сопротивление сервской пехоты, все же преодолели расстояние до воза, за которым укрывался импровизированный штаб Гордиана Рэкса, состоявший из него самого, трех вестовых и горниста, сидевших за телегой.

Гор выпалил в первого из пистоля, не глядя, попал или нет, отбросил разряженное оружие и достал меч. Рядом упал горнист, затем по очереди трое вестовых, сраженных автоматным огнем. Один конный автоматчик перепрыгнул с коня на повозку и, выкатив бешеные глаза, навел на Гордиана ствол автомата. Второй гарцевал рядом, расстреливая ломящихся к нему со всех сторон мушкетеров, бросившихся спасать своего Апостола.

Почти не задумываясь, действуя скорее на уровне рефлексов, чем осознанной оценки ситуации, Гор метнул свой меч в автоматчика на возу. Клинок полетел косо и лишь разодрал солдату плечо, рассек мышцы и задел кость. Боль наверняка была сильная, однако всадник даже не вскрикнул, а только дернулся и выронил оружие, оставшись, впрочем, верхом и каким-то чудом удержавшись в седле. В это время кто-то из сервов достал лошадь второго автоматчика из мушкета, и тот завалился на бок вместе с конем. Раненое животное забилось в агонии, выбрасывая седока из седла и топча подвернувшихся под ноги людей. Выброшенный из седла кавалерист встал, пошатываясь, но тут же оказался насажен сразу на несколько штыков.

Пара счастливо улыбающихся мушкетеров подбежала к Гору, полагая, что тот спасен. Но тут всадник на возу достал одной рукой из-за пояса барабанный пистолет и снял обоих выстрелами в голову – сервы даже не успели понять, что произошло. Не сбавляя темпа стрельбы, спецназовец на возу выстрелил Гору по ногам.

Привыкший уклоняться от меча и секиры, Гордиан инстинктивно понял, куда последует выстрел, и подпрыгнул буквально за мгновение до того, как пули полоснули по земле там, где он только что стоял.

Чертыхнувшись, всадник прицелился выше, и Гор понял, что следующий выстрел придется уже не по ногам, а в голову, поскольку стрелок, видимо, разочаровался в возможности взять Апостола восставших живьем. Как в замедленной съемке Гордиан смотрел на поднимающийся ствол. Руки были пусты, и он был совершенно безоружен перед лицом своей смерти. Звуки исчезли…

Но в следующее мгновение по ушам ударил гром выстрела – чей-то мушкет выпалил картечью в голову конного стрелка. Теперь его тело сидело на лошади без головы, медленно покачивая плечами в такт движениям дрожащего и почти обезумевшего от постоянной пальбы животного. Странно, но пистолет в правой руке обезглавленный спецназовец продолжал держать и даже рефлекторными движениями бедер сжимал и разжимал бока бедного скакуна. Как живой, надо же! – отвлеченно подумал Гордиан. Вид всадника без головы вызвал у него внезапные ассоциации с каким-то хорошо известным ему, но давно позабытым литературным героем.

В этот момент еще один конный автоматчик был ссажен с лошади ударом штыка, и крик умирающего отвлек экс-демиурга от анализа литературных ассоциаций. Схватка вокруг, такая яростная в начале, медленно затихала, сменяя боевой рев атакующих подразделений на стоны раненых и умирающих людей, а также предсмертное ржание животных.

Еще через несколько минут хаотичной потасовки все было кончено.

Оставшиеся автоматчики, в основном те, кто не пошел в атаку, а остался со свободными лошадьми на безопасном расстоянии, продолжали гарцевать по периметру. Гор без труда насчитал всего два десятка всадников – остальные лежали вокруг его отряда, в траве и на дороге.

Спустя еще полчаса уцелевшие спецназовцы отступили, быстрым галопом удалившись в ту же сторону, откуда появились несколько часов назад.

Гор велел изловить возможно большее количество свободных лошадей, оставшихся от «темных арбалетчиков», запряг их в возы, собрал оружие с трупов, бросил тяжелые орудия, оставил без погребения тела павших и ускоренным маршем двинулся к поместью, где уже укрылись основные силы его корпуса. День клонился к вечеру, однако в том, что кровавые дела на сегодня еще не закончены, Гордиан нисколько не сомневался. Почти на каждом трупе поверженного автоматчика он находил ноктовизоры – приборы ночного видения, и это значило, что ночью ситуация может измениться кардинально. Вздумай кардинал атаковать не днем, на марше, а в ночное время, успех нападения был бы обеспечен.

Ночью эффективность мушкетного огня станет практически равна нулю, а это значило, что Гору следовало хорошо подготовиться к предстоящей схватке.

Кардинал метался из угла в угол, меряя шагами комнату наблюдения. К сожалению, оборудование комнаты, связанное с космическими спутниками, было слишком секретным, и доступ к нему имел лишь очень ограниченный круг людей, а именно два оператора, чьи трупы лежали сейчас на поле перед походной колонной проклятого Фехтовальщика, и отстраненный от дел викарий. А также, разумеется, и лично он, кардинал Бургоса.

В результате заменить Его преосвященство на этом посту сейчас было не кем, а обстоятельства требовали срочного вмешательства.

Что делать?

В долгой клерикальной практике Амира случалось, что рота автоматчиков смещала с престолов монархов и заставляла парламенты гигантских держав трепетать перед властью церкви, однако сегодняшние события шли вразрез с его устоявшимися представлениями о способностях этой квазирелигиозной организации.

Кардинал вполне отдавал себе отчет, что причиной гибели семисот двадцати бойцов клерикального спецназа является его собственная увлеченность. Если бы он не посылал в атаку своих солдат так безоглядно, вполне возможно, большая часть уцелела и сейчас, в ночное время, смогла бы сделать то, что не представлялось возможным при свете дня, а именно атаковать ослепшего на ночь противника, используя ноктовизоры. Но что сделано, то сделано. Воскресить без позволения Господа Хепри своих спецназовцев Амир не мог, однако в его распоряжении оставались и другие силы…

Он опустился во вращающееся кресло и, оттолкнувшись ногами, резко развернулся к экрану. Быстро пробежал пальцами по клавиатуре и пробудил из летаргии Священный легион.

Легионеры ворочались в своих летаргических камерах, медленно приходя в себя после почти десятилетнего сна. Крышки камер автоматически раздвинулись, и огромные тела поднялись, вставая на ноги в узком коридоре. Матово-белесая слизь, в которой они пребывали во сне, тяжелыми сгустками сползала по коже, обнажая гипертрофированную мускулатуру торса и уродливых конечностей. Повинуясь беззвучной команде, пробежавшей по нейрошунтам, биороботы синхронно развернулись и, чеканя шаг, двинулись на выход.

Закончив пробуждение киборгов, Амир вышел во двор поместья, которое до последнего времени служило местом дислокации клерикального спецназа. Увы, до возвращения Господа новых автоматчиков ему не видать и поместью придется побыть под надзором немногочисленной хозяйственной прислуги. Во дворе толпились бойцы его личного эскорта, гвардейцы кардинала, «красноплащники», ровно тридцать два всадника – один «полный корнет», или полуэскадрон. Остальные подразделения кардинальской гвардии пребывали снаружи, на обширном лугу, обильно поросшем цветущими васильками.