Война для Господа Бога

По большому счету, Рашим и десяток ближайших бойцов остались в полном одиночестве против восьми сотен всадников. Гордиан покачал головой – если бы он не полез толкать пушки вместе с бойцами-артиллеристами, он находился бы сейчас там же, рядом со знаменем в таком же полковничьем мундире и под прицелом врага. По-видимому, атака была нацелена лично на него, Гордиана Рэкса, Апостола Свободы, а не против его армии. Действительно, если бы нападавшие рассчитывали истребить конкретно сам войсковой корпус, им следовало перезарядить оружие и продолжать расстрел с безопасной дистанции, двигаясь вдоль дороги параллельно линии батальонов. Значит, хотят взять его, но перепутали с Рашимом из-за знамени и полковничьего мундира.

Гордиан осмотрелся. Автоматный огонь был плотный, однако автоматчики стреляли все же со значительной дистанции, да и было их для длинного отрезка не слишком много, ибо восемь сотен и двадцать тысяч – это разнопорядковые числа. То тут, то там, спрятавшись за телегами и орудиями, а то и просто, как сам Гор, вжавшись в землю, лежали его мушкетеры – те, кто услышал его команды, или просто догадливые ребята.

Гор пополз вдоль линии к ближайшему бойцу и разъяснил, что делать. Постепенно оправившиеся от шока сервы отрывались от земли, осматривали мушкеты и, лежа или укрывшись за бронзовыми стволами и дубовыми колесами кулеврин, изготавливались к бою. Короткими перебежками бойцы из необстрелянной части колонны перемещались к Гору, занимая места павших от автоматных очередей товарищей. По обочине дороги – и справа и слева – протянулась неглубокая канава, на дне которой плескалась местами мутная грязная жижа. Ни секунды не сомневаясь, Гор дал приказ передовой линии мушкетеров залечь в канаву. Те поколебались – валяться в грязи было не в обычае эшвенских солдат с красивыми мундирами, однако возражать никто не посмел, и мушкетеры дружно залегли в естественный окоп.

Сам Рашим, слегка опешивший после произошедшей вокруг него бойни, наконец сориентировался, пришпорил коня и, махнув знаменосцу, помчался вместе с ним в сторону Гора. «Не успеет», – подумал тот и продолжил выстраивать мушкетеров.

Вторая линия залегла между колесами кулеврин и за возами. Каждый мушкетер взял с воза по два-три ружья – одно в руки, второе и третье справа, заряженные и готовые к бою.

У Гора мелькнула шальная мысль – развернуть пушки и пальнуть по нападавшим орудийной картечью, однако он тут же отмел ее, поскольку на расчехление и заряжание уйдет слишком много времени, да и орудийная прислуга во время обслуживания орудий станет великолепной мишенью для плотного огня автоматчиков.

– Стрелять по моей команде! – приказал Гордиан вестовому, и команда понеслась по рядам; мушкетеры застыли, держа пальцы на курках своего оружия.

В это время автоматчики настигли Рашима и десяток его бойцов. Не выдержав нервного напряжения, некоторые из бегущих сервов пальнули пистолями в сторону атакующего каре, но практически без потерь для последних. Автоматчики же до этого времени не стреляли, не желая, по всей видимости, зацепить шальной пулей главную мишень – офицера в полковничьем мундире. И все же, заметив первые выстрелы в свою сторону, они тут же дали ответный залп.

Стреляли как на стрельбище – мишени располагались открыто, прямо перед нападавшими. Первые же пули выкосили почти всех из незначительного отряда. Покачнулось знамя и, как-то спазматически дернувшись в слабеющих руках простреленного насквозь знаменосца, опало на землю.

Внезапно за конными телами нападающих мелькнула одинокая фигура Рашима и блеснул его меч. Он не был консидорием и не мог считаться мастером рукопашного боя в полном смысле слова, как Дакер, Карум или даже Гор, однако класс дуэльной школы показал себя.

Прежде чем его лошадь свалилась от автоматной очереди, он, орудуя левой рукой и прижав раненую правую к груди, свалил одного из нападавших лихим ударом кавалерийского палаша наотмашь, до седла. Всадники тут же отхлынули и полоснули по рубаке свинцом. С простреленными ногами, придавленный лошадью, Рашим более не мог сопротивляться, и пара автоматчиков спрыгнула с коней, подняла его и осмотрела. Видимо, опознание прошло неудачно – один из кавалеристов достал барабанный пистолет и прострелил истекающему кровью полковнику голову. Брызнув мозгами, тот завалился на дерн.

Те из всадников, кто спешился, снова взлетели на коней. Остальные перестали толпиться вокруг взятого участка и снова растянулись по полю длинным каре, огибая отряд Гордиана, отрезанный от головной части колонны справа.

Гордиан покачал головой. По большому счету Рашим спас их всех, поскольку возня с его опознанием и убийством заняла почти пять минут, и за это время уцелевшие офицеры с Фехтовальщиком во главе смогли подготовить оставшихся после расстрела стрелков к новому огневому бою.

Когда конные автоматчики спустя пару минут подлетели к усыпанной трупами дороге, лейтенанты дали отмашку, и залп мушкетов очистил множество седел. Одновременный мушкетный залп на коротком отрезке дали всего двести или триста мушкетеров, так что если бы конные автоматчики навалились покрепче, все было бы кончено, линия обороны пала и Гора взяли бы в плен. Однако спецназ кардинала – а в том, что это был он, Гордиан не сомневался – привык действовать без потерь, и гибель нескольких десятков товарищей, видимо, обескуражила нападавших. Каре спешно развернулось и, на ходу отсоединяя расстрелянные магазины, отъехало на безопасное расстояние.

Пробежав глазами по остаткам своего отряда, Гор с удивлением нашел Никия. Честно признаться, он полагал, что старый товарищ пал, поскольку почти все конные сервы лежали на земле вместе с преданными животными, сраженные автоматными очередями. Никий сообщил, что его коня действительно подстрелили, но сам он остался жив, поскольку упал за скакуном, а не перед ним, и предназначавшиеся человеку автоматные пули достались быстроногому другу. Гордиан порадовался за приятеля и тут же отправил Никия в начало походной колонны с указаниями к действию.

Повинуясь команде, три батальона мушкетеров, похватав с подвоз по паре запасных мушкетов и распиханный по ранцам боезапас, прибежали из головной части колонны к обстрелянному участку, на котором суетился Гор. Остальная колонна, упираясь в лафеты орудий, продолжила путь по тракту.

Всадников с автоматами было не так много. Значит, если их цель – сам Гордиан Рэкс, а не его артиллерия, то подводы и орудия смогут спокойно уйти. В качестве цели на ближайшие несколько часов Гор определил для основной колонны ближайшее поместье, окруженное обширными виноградниками и видневшееся в двух-трех километрах далее по тракту. Сам бывший демиург вместе с подошедшими к месту обстрела тремя батальонами мушкетеров остался на дороге.

Солдаты быстро добили раненых лошадей, сдвинули трупы, а также подводы и пушки, которые уже некому было тащить в плотную баррикаду. С тел погибших товарищей был быстро снят боезапас и оружие, сами тела оттащили подальше от дороги и оставили, поскольку хоронить было некогда и чревато увеличением числа подлежащих захоронению тел. Затем всякое движение прекратили, и три тысячи мушкетных стволов застыли, глядя дульными срезами в колышащееся море степного ковыля.

Наблюдая за маневрами, казалось бы, беззащитного против современного автоматического оружия, но необычайно активного противника, офицеры конных автоматчиков посовещались и после того, как колонна сервов разделилась на две части, кавалеристы также разделились, и их небольшой отряд поскакал вдогонку основным силам сервов. Однако вскоре, расстреляв по магазину и положив множество лошадей и орудийной прислуги, отряд вернулся, поскольку понял, что методичный расстрел большого пехотного корпуса силами одной автоматной роты – задача слишком долгая и утомительная, а кроме того, она никак не согласуется с основной целью – захватом Апостола рабов.

Бросив прямо на тракте лишенные тягловой силы возы и орудия, громоздкая походная колонна с Никием во главе медленно поползла вперед к спасительным виноградникам и садам.