Рапсодия гнева

– Да, наверное, вы можете удовлетворить одно из моих желаний, – честно признался он.

Марта с готовностью улыбнулась. Ободряюще так, мол, давай говори, не стесняйся.

– Я хочу, – робко продолжил Саша, – попросить у вас пятьдесят долларов.

Улыбка не сошла с лица женщины, но на мгновение застыла, будто превратившись в холодную маску.

– Это ваше желание? – несколько заторможенно переспросила она. – Вы уверены?

– Абсолютно! Хочу хорошую электробритву купить. Американскую. Тогда можно будет подумать и о других желаниях.

– О них можно подумать и сейчас, – чуть раздвинула бедра женщина, показав под платьем довольно эффектные ноги.

– Нужно быть последовательным в желаниях, – убежденно покачал головой Саша. – И не требовать сразу слишком многого. Вы же говорили!

– Да, конечно…

Она сконфуженно открыла сумочку и протянула улыбающемуся Фролову новенькую пятидесятку.

– Спасибо! – от души поблагодарил он.

– Всегда пожалуйста, – выдохнула американка.

Саша был за нее очень рад, ведь особого желания давать ему деньги она не испытывала, значит, здорово приблизилась к своему богу. Всегда приятно делать добрые дела!

Они еще поболтали непринужденно, пока не закончился урок английского, потом Фролов попрощался и пошел забирать «сына».

– Ну как? – спросил он юного Голубева, выходя из кинотеатра в багровеющий закат.

– Фигня какая-то! – пожал плечами мальчишка. – Такую пургу несли, что уши чуть не закрутились в трубу. Английским почти не занимались, прочитали пару текстов, и все. В основном беседовали о выборе в жизни и о свободе этого выбора. Загрузили под кромку, я и сам иногда уши развешивал. Красиво говорят. Приятно слушать и хочется верить. Так себя чувствуешь, будто стоит сделать, как велят, и тут же исполнятся все мечты. Увлекательно. Манит здорово.

– Ты это чего? – покосился на паренька бывший снайпер. – Проняло, что ли?

– Не-а… Просто жалко, что это все брехня – бестолковая езда по ушам. Но кое-кого проняло. Точнее, похоже, меня одного не проняло.

– Это оттого, что ты мало занятий посетил. У них там гипноз используют вовсю, так что со временем проняло бы и тебя. Как там Витя?

– Он у них активист. Староста группы. Примерный ученик. По всему видать – легко поддается. На идиота похож. Преподам едва в пасть не заглядывает.

– Понятно…

7 ИЮНЯ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР

Саша отвел ребенка домой и вернулся на Лагерную. Настроение было прекрасным – теперь ясно, откуда ветер дует. Но Женьке пока говорить рановато, надо все выяснить досконально. Ничего от двух дней не изменится.

– Ну как? – спросил он Джека, входя в старенький домик.

Свет в комнате лился только с экрана ноутбука, Женьки дома не было, наверняка гуляет с Таней.

– Во! – Джек оторвался от компьютера, снял наушники и показал поднятый вверх большой палец. – Слышно отлично!

– Дай-ка! – Фролов приложил наушник к уху. – Блин, все по-английски.

– А ты думал, они меж собой по-русски говорят?

– Не остри.

– Куда прицепил жучок?

– Воткнул под крышку стола, почти под компьютером. Пойдет?

– Пойдет. Только когда машину включают, слышно, как винт и вентилятор шумит, но это нестрашно, говорят разборчиво.

– Как ты их понимаешь? – скривился Саша. – Посидел бы в Интернете столько, сколько я в свое время, знал бы аглицкий почти как родной. А кроме того, у нас в школе была особая манера преподавания английского. Знаешь, очень эффективная, я скажу.

– По методу Илоны Давыдовой?

– Иди ты! У нас училка была с выдумкой. Мало того, что гоняла по полной программе, плюс Тойфл, так еще придумала читать американские детективы на языке оригинала. Поставит тебе на ногу свою ножку в туфельке с каблуком-шпилькой и слушает, а если ошибся в чтении, произношении или переводе, ка-аак наступит этой шпилечкой! Мало не покажется… До слез не доходило, но больно. Если ошибался на сдаче Тойфл, то вешала на грудь табличку, в двух английских словах объясняющую, что ты ученик малоспособный и толку с тебя не будет. И сиди с ней, как дурак, до конца урока.

– Прямо Освенцим какой-то, – усмехнулся Фролов. – Сажать таких надо.

– Это тебя надо сажать. Вот это я и называю эффективной методикой обучения.

– Д… Ладно, не кипятись.

– Ты когда-нибудь видел меня кипяченым? Слушай, а ведь хороший у тебя жучок! До кинотеатра больше километра, а слышно так, словно плейер крутишь.

– Гадость не держим. У него запуск от голоса, так что батарею расходует экономно, да к тому же и мощность у него махонькая, едва на двести метров идет передача.

– А как же слышно так далеко?

– Эх ты! Про ретрансляторы слышал? К этому жучку в комплекте давался – устройство размером с магнитофон. Я его у Голубевых поставил, аж на двенадцатом этаже – на полгорода слышно. Дня на три, на четыре батарей передатчика хватит, а ретранслятор работает от розетки, так что еще послушаем. Утром законспектируй услышанное, хорошо?

– Идет.

– Как тебе понравился загруз?

– Фигня какая-то, – честно признался Джек. – Рассчитано на идиотов.

– Это тебе так показалось потому, что по радио слушал. А так… Сильно они там работают. Слыхал про эриксонианскую технику гипноза?

– Внушение наяву, что ли? Подстройка к позе, подстройка к дыханию… Так?

– Так. Не торможение коры головного мозга, как при обычном гипнозе, а наоборот – создание локализованного гипервозбужденного участка в коре. Честно скажу – эффективно.

– Фигня! Вот на бабки ты ее развел эффективно. Знаешь, я даже проникся. Давай сюда, как раз надо за сотовый уплатить.

– Э! Погоди! – попробовал возмутиться Фролов. – Дернули меня черти поставить жучок раньше, чем взять деньги… А ты тоже… Акустик, чтоб его… Слухач.

– Давай, давай, не жмись! – широко улыбнулся Джек. – Бог велел делиться.

– Ладно, тогда пополам! – неохотно согласился Саша, вытягивая из пиджачного кармана новенькую зелененькую купюру. – Блин, а я хотел Маринке цветы купить в кои-то веки! Конфет коробку, крутые колготки…

– На все это хватит двадцатки. – Джек порылся в заднем кармане джинсов и выудил мятую двадцатидолларовую купюру. – Вот возьми. А эту давай, давай!

Фролов неохотно разжал пальцы, и добытая в честном бою пятидесятка затерялась в недрах Джекова кармана. Оставалось только вздохнуть.

– Вообще-то, сотовый телефон – это буржуйство и роскошь, – в который уж раз начал Саша.

– Ага, – с ироничным пониманием наморщился Джек, и яркий отблеск монитора отчетливо отразился в линзах очков. – Вот когда дашь добро на то, чтоб провести нормальную линию, тогда и будешь говорить о роскоши.

– Ну, блин, опять мочало сначала! Ты что, не понимаешь? Я хату не хочу лишний раз палить! Телефон – это ведь штука такая… Не успеют поставить, как внесут в кучу всяческих справочников, и каждая собака, начиная от телефониста-линейщика и кончая любопытным идиотом, будет знать, где мы разместились. Оно надо?

– Фигню ты говоришь, – снова повернулся к монитору Джек. – По твоей фамилии нас бы действительно вычислили, очень уж активную жизнь ведешь. А меня кто знает? Давно бы зарегистрировал телефон на меня, и не надо было бы геморроиться. А так лучше не фыркай, что деньги уходят. Без связи все равно жить нельзя.

– Ладно, подумаю, веришь?

– По крайней мере, надеюсь.

– Молодец. К утру не забудь отчет об услышанном.

– Ага… – Джек уже углубился мыслями в недра какой-то новой программы и ничего вокруг не замечал.

Скорее всего, программа эта была написана им самим и очень сомнительно, что предназначалась для каких-нибудь добрых целей.

Джек обладал удивительной способностью по обрывкам разговора, по отдельным словам составлять довольно ясную и вполне целостную картину. Именно поэтому Фролов и усадил его на прослушку – одного знания английского было бы мало.