DOOM. Трилогия (ЛП)

Я сжал зубы и сквозь накатывающие слезы не переставая твердил, что сам-то я знаю, что я — морской пехотинец и останусь им, что бы со мной ни случилось, а если даже и попытаюсь об этом забыть, мне не даст этого сделать Арлин. Ноги продолжали неустанно двигаться. Одному Богу известно, какие ужасы Паук насылал на Арлин с Ритчем; их лица были бледными как полотно, мрачными, но решительными.

Когда чудовище убедилось, что его чары на нас не действуют, оно снова вернулось к более конкретным мерам — опять открыло по нас огонь. Однако ему по-прежнему было трудно переступать через тела мертвых демонов и одновременно вести прицельную стрельбу, а останавливаться Паук, видимо, не хотел. Это дало нам возможность выиграть время и, добежав до центрального здания, спрятаться с противоположной его стороны. В конце концов наш преследователь тоже выбрался на открытое пространство, оперся на все свои членистые металлические конечности, поднял пушку и открыл стрельбу. Мы услышали, как несколько пуль разорвались совсем рядом с нами; потом стрельба внезапно оборвалась и воцарилась странная тишина.

— Что случилось? — спросил Ритч.

— Как будто бы помеха возникла, — ответила Арлин.

— Паук не стреляет, потому что боится попасть в здание! — понял я.

У меня возникло ощущение, что, когда на линии огня оказывалась лачужка, у тварей словно какая-то цепь в мозгах размыкается, и они не могут причинить ей никакого вреда.

Теперь в самый раз пора было придумывать, как попасть внутрь; однако паучий разум снова оправдал свое название — мозговитая тварь быстренько пробежала вперед и заняла более удобную позицию, изменив угол прицела. Мы же продолжали двигаться по сужающейся спирали ко входу в строение, пытаясь при этом постоянно находиться на линии огня между ним и Пауком. Вернулось ощущение, как будто мы снова играем в детскую игру, с той лишь разницей, что в ней легко быть по-настоящему убитым.

Тут возникла новая проблема. До этого монстры благоразумно держались поодаль, теперь же их привлек шум возобновившейся перестрелки. В нашу сторону полетели алые огненные шары, зеленые сгустки энергии князей ада и шаровые молнии. Не ответить взаимностью в таких обстоятельствах было бы просто невежливо. Стараясь укрыться от Паука, мы одновременно открыли огонь по нападавшим монстрам.

— У меня осталась только одна ракета! — крикнул я, выпуская предпоследний заряд в минотавра.

Но выбрасывать установку я не торопился в надежде на то, что она еще пригодится. Арлин, наверное, думала иначе, полагая, что ненастные времена скоро останутся позади: расстреляв все патроны своего АБ-10, она выкинула пистолет, даже не взглянув на него, чтобы он не мешал ей.

Билл Ритч выстрелил из «Сиг-Кау» в демона — и, к моему немалому удивлению, уложил его наповал.

Несмотря на грузное телосложение, программисту удавалось держаться рядом с нами, хотя по хриплому, надрывному дыханию было ясно, что стоило это ему недешево. Я даже начал опасаться, что у него сдаст сердце, а нам он ох как был нужен. Подобные рассуждения диктовались отнюдь не душевной черствостью или эгоистическими соображениями — единственное, что сейчас имело значение, это успешное завершение нашей миссии.

Господи, неужели в такой момент я в состоянии об этом думать? Да, скорее всего, так. Это Арлин обратила меня в свою веру, а я даже не заметил, как ей это удалось. Если раньше моей единственной целью было ее освобождение, то теперь как последний морской пехотинец я хотел выиграть последнюю, решительную битву.

Когда мы, наконец, добрались до запертой двери, я выбил замок выстрелом из нового большого ружья. Один из бесов, по всей видимости, не одобрил моего вандализма, потому что со всей силы метнул огненный шар и промахнулся, то есть, если быть точным, не попал в меня. Арлин тоже успела увернуться, но, взглянув на Ритча, я понял, что ему от бесовского огня досталось по первое число.

Пламя сильно опалило его лицо, и он отчаянно кашлял, причем так сильно, что я не на шутку испугался. Придерживая дверь спиной, чтобы не закрылась, я продолжал стрелять по наступавшей нечисти, давая Арлин возможность втащить Ритча в здание.

Мы, наконец, достигли заветной цели! Комната, в которой мы очутились, была битком набита всякой электроникой, кабельными жгутами и банками данных. Пока Арлин делала все, что в ее силах, чтобы помочь Ритчу — хоть возможности ее были очень ограниченными, — я стоял на страже, отстреливая безумцев демонов, которые осмеливались приблизиться на достаточно близкое расстояние. Стрелять монстры, естественно, боялись. Мне такое положение очень нравилось, однако только до тех пор, пока очередной бес не метнул огненный шар, который ударился о дверной косяк, чуть было не угодив в меня.

Это был единственный раз в истории Вселенной, когда Паук и ваш покорный слуга сошлись во мнении. Поступок беса совсем не понравился ни чудовищному мозгу в банке на ножках, ни мне. Паук отстоял свое мнение на деле, прошив ослушника несколькими очередями, так что тот стал похож на отбивную котлету.

Больше никто из нечисти стрелять не отваживался. Тем не менее, когда я оказывался в поле зрения дьявольского Паука, он снова и снова пытался наслать на меня гипнотический ужас — единственное оружие, которым он не боялся воспользоваться в сложившейся ситуации. Мне его даже немного жалко стало.

Хотя… здесь я, скорее всего, преувеличивал.

— Как там у Ритча дела? — крикнул я, заранее зная ответ на свой вопрос.

Арлин печально покачала головой. С каждой минутой Ритчу становилось все хуже и хуже. Брызги бесовской слизи обожгли ему не только лицо, но также дыхательные пути и легкие, и они больше не могли насыщать кровь кислородом.

Я был совершенно выбит из колеи и не знал, что делать. Возможно, в больнице нашего товарища еще могли бы как-то подлатать, а у нас не было ни бинтов, ни самых элементарных болеутоляющих средств.

Кожа на лице Ритча покраснела, покрылась волдырями и в нескольких особенно сильно обгоревших местах кровоточила. Вот-вот должна была начаться агония… Будучи смекалистым малым, Билл сам понимал, что его положение безнадежное.

Он умирал.

Арлин, прислонив его спиной к стене, что-то тихо нашептывала ему на ухо. Билл кивнул, и этот жест вызвал новый жестокий приступ кашля. Девушка вытерла ему слезившиеся глаза, и он стал видеть достаточно хорошо, чтобы нам помочь.

Слабым голосом Ритч рассказал о самых главных элементах оборудования, которое находилось в комнате. Он вспомнил все, над чем его заставляли здесь работать и что нам следовало знать.

Арлин оставила его и подошла ко мне.

— Как бы я хотела, — прошептала она, — чтобы именно теперь появился один из голубых шаров.

— Да, это единственное, что могло бы спасти Билла, — согласился я.

— А у нас даже самой обычной аптечки нет. Я все сделала, чтобы облегчить его страдания.

Я взглянул ей прямо в глаза и коротко отрезал:

— Он сообщил о том, что нам надо знать. Сейчас это самое важное.

Я ощущал себя профессионалом, хотя на самом деле нервничал гораздо сильнее, чем желал показать.

Но Арлин была точно таким же профессионалом, как и я, поэтому ответ на мою реплику последовал незамедлительно:

— Ты последний удар по энергетическому приемнику нанесешь или я?

Я задумался, кому из нас лучше этим заняться, но Арлин приняла решение за меня:

— Лучше, Флай, тебе это сделать. Здесь нужен действительно меткий стрелок, чтобы держать тварей на приличном расстоянии и не дать им напасть на нас. А с двух метров, я думаю, в эти банки данных даже ты попасть сможешь, как считаешь? Это же не в яблоко на голове Гофорта стрелять! — Рот при этом у нее расплылся до ушей — хоть завязочки пришей.

Пришлось мне превратиться в истребительную команду, состоявшую из одного единственного человека. Подняв «НБР», я глубоко вздохнул и принялся вдребезги разносить собранную на станции коллекцию электронных устройств. Взрывной волной от первого выстрела меня сбило с ног. Я поднялся и снова стал стрелять по целям, которые указал Ритч в этой массе оборудования. После четвертого выстрела ружье издало легкий шипяще-свистящий звук и работать наотрез отказалось — разрядился аккумулятор. Я закончил дело дюжиной выстрелов из дробовика.