Жребий Судьбы (СИ)

   Котлован со всех сторон окружали приземистые бараки, в которых ранее проживал ответственный за разработку месторождения персонал. Сейчас в этих покосившихся постройках обитали члены "Пути Свободы". К немалому удивлению Марко, помимо мрачных, заросших и вооруженных до зубов мужчин, в лагере присутствовали и женщины. Некоторые, подобно мужчинам, носили черную военную форму с нашивками "Пути Свободы", в то время как на других была простая рабочая одежда. Чьи-то сестры и жены, вынужденные бежать из больших городов после того, как их родных объявили вне закона. Целый поселок изгнанников со всей Федерации.

   Впервые оказавшийся за пределами лазарета Марко старался не поднимать взгляда от земли, ожидая, что в него полетят камни, плевки и проклятия. Но, вопреки опасениям, большинство членов "Пути Свободы" воспринимало его либо как пустое место, либо как забавную диковинку - показывали пальцем, возбужденно шептались и отпускали едкие замечания. Конечно, находились и те, кто презрительно сплевывал, когда он проходил мимо. Однако никто не пытался его избить или вздернуть на ближайшем столбе. Без сомнения, всем этим людям было очень приятно видеть, что богатый, избалованный аристократ превратился в затравленного оборванца.

   Интендантом в лагере был мужчина неопределенного возраста, с изможденным, покрытым шрамами лицом и злым взглядом. Он не носил военной формы и был облачен в покрытый масляными пятнами синий комбез, чем сразу напомнил Марко его механика Густаво. Однако строгая выправка и громкий голос выдавали в нем военного. Своего имени интендант не назвал, сочтя подобные любезности лишними, и к визиту отнесся с холодной сдержанностью, в двух словах обрисовав Кордеро, где ему предстоит жить и чем заниматься.

   Для проживания бывшему аристократу отвели какую-то крысиную нору: маленькую, одноэтажную постройку, состоящую всего из одной комнаты с необычайно низким потолком. Темные от сырости бетонные стены украшали несколько плакатов с обнаженными красотками в самых соблазнительных позах. Обстановка в домике была спартанской: лежанка в углу вместо кровати, самодельный стол из ящиков и два продавленных кресла. Судя по оставленным вещам, раньше здесь кто-то проживал. Вполне возможно, один из бойцов, встретивших свою смерть в городе пустынников.

   Продемонстрировав Марко его жилище, интендант повел его на окраину лагеря. Здесь находилась станция по обслуживанию "бегунков", где ему предстояло работать. На деле это был приземистый, ветхий сарай, выполнявший роль гаража, с большой пристройкой - "топливным цехом", где изготавливалась горючая жидкость для заправки машин.

   Едва они вошли в помещение, Кордеро невольно прикрыл лицо рукавом, закашлявшись от шибанувшей в нос вони. Наблюдавший за его реакцией интендант лишь криво усмехнулся и принялся перечислять его обязанности. Каждое утро Марко должен был брать со склада мешок сухого навоза, тащить его сюда, а затем, в течение нескольких часов, тщательно разводить зловонную массу в огромном чане, помешивая при помощи специального шеста, чтобы не осталось даже малейших комочков. Готовое "экологичное топливо" разливалось в пузатые металлические канистры, которые наглухо запечатывались.

   "Вы хотите, чтобы я размешивал дерьмо брулов?!" - фыркнул Кордеро. - "Да я скорее умру, чем стану заниматься чем-то подобным!"

   Интендант смерил бывшего аристократа долгим задумчивым взглядом, сплюнул и проговорил:

   "Послушай, сынок, я знаю, ты считаешь, что ты у нас пуп земли. Не знаю, может, в твоей прошлой жизни так оно и было, но сейчас ты ничем не лучше дерьма в этом чане. Здесь никто не собирается с тобой нянчиться. Скажи спасибо, что тебе дают возможность заработать на кусок хлеба. Однако если считаешь себя выше этого - можешь сидеть на заднице и подыхать с голоду. У нас не принято кормить дармоедов".

   С этими словами интендант развернулся и ушел, оставив его одного.

   Весь вечер бывший аристократ просидел в своем новом жилище, чувствуя, как голод грызет его изнутри, и внимательно изучая браслет на руке. Тот весело подмигивал красным глазом, словно говоря: "Никуда ты не денешься, приятель!"

   На следующий день, проснувшись на рассвете, Кордеро приступил к своим новым обязанностям. На первый взгляд, в том, чтобы целый день размешивать навоз брулов в огромном чане, не было ничего сложного, если не обращать внимания на едкую вонь. Однако, спустя несколько часов монотонной работы, плечи наливались свинцовой тяжестью, а не привыкшие к физическому труду ладони покрывались кровавыми, болезненными мозолями.

   Завтрак, обед и ужин в лагере проходили строго в отведенное время. Большинство повстанцев принимало пищу в просторном шатре в северной части лагеря, однако Марко приносили обед прямо в цех. Обычно это делала молодая, болезненно худая девушка в сером платье. Брезгливо наморщив носик, она оставляла миску с кашей или похлёбкой возле дверей и спешила убраться восвояси. Марко пару раз пытался завести с ней разговор, однако девушка шарахалась от него, точно от прокаженного. Кордеро успел привыкнуть к тому, что его избегают. По истечении двух недель даже те, кто раньше плевал в его сторону и сквозь зубы шептал проклятия, начали сторониться его: пропитавшаяся стойким запахом навоза грязная роба способствовала этому как нельзя лучше. Кордеро на собственной шкуре ощутил, каково это - быть изгоем среди изгоев.

   Единственным, кто не избегал его общества, оставался Кристиан. Здоровяк мог навестить Марко прямо на рабочем месте или заглянуть вечером в его тесное пристанище, чтобы угостить дешевым бренди из фляги и поговорить по душам. Именно от него Марко узнал о том, что Сид вынашивает насчет бывшего аристократа какие-то планы. Подробностей Кристиан не знал, однако поделился догадками: предводитель повстанцев готовил какую-то дерзкую вылазку, в которой Кордеро отводилась определенная роль.

   Каждый прожитый в лагере день был как две капли воды похож на предыдущий. На рассвете Марко просыпался на своей жесткой, пыльной лежанке, пытаясь убедить себя, что этот кошмар ему только снится. Затем, умывшись водой из грязного ведра, он шел в топливный цех, где его ожидала монотонная, изнурительная и грязная работа. Иногда, вспоминая слова Лоренцо Мендосы о том, что такие, как он, рождены для того, чтобы наслаждаться жизнью, Кордеро стискивал зубы от отчаяния. Наверняка бывший друг сейчас прекрасно проводит время, предаваясь безделью, и даже не вспоминает о нем, в то время как ему приходится работать целый день, чтобы получить свою тарелку похлебки.

   Вскоре Марко потерял счет дням и уже не мог с уверенностью сказать, сколько длится его пребывание в лагере повстанцев. С момента, как он пришел в себя на больничной койке, могло пройти как несколько недель, так и месяцев. Хуже всего было то, что он пребывал в абсолютном неведении по поводу своей дальнейшей судьбы.

   Бывали дни, когда его освобождали от работы в цеху, привлекая для какого-нибудь дела, которое никто другой не желал выполнять. Однажды в лагерь прибыл груз подозрительных бочек, от которых за версту воняло едкой химией. Марко было велено откатить их на дальний склад, находящийся за пределами лагеря. Когда он закончил, то буквально рухнул на землю от усталости, а весь оставшийся день его преследовали сильная головная боль и тошнота. Позже, когда его ладони покраснели и опухли, точно обваренные кипятком, выяснилось, что в бочках находилась высокотоксичная краска, предназначенная для покраски кормы звездных кораблей. Оставалось лишь гадать, для каких целей она понадобилась повстанцам, но ее было так много, что хватило бы перекрасить целый крейсер.

   В один из дней к нему в цех заявился Кот. Марко уже успел позабыть про тощего, гнусавого повстанца, стараниями которого он едва не отправился на тот свет, и его визит стал для Кордеро неприятным сюрпризом. Бывший аристократ как раз закончил разливать очередную порцию "жидкого топлива" по канистрам и, заметив гостя, выпрямился. Из-за страшной духоты Марко работал, раздевшись по пояс, и его обнаженный торс блестел от пота. Последнее время он приноровился к выполнению своих обязанностей и с удивлением обнаружил, что способен даже получать некое удовлетворение от хорошо проделанной работы. Наверное, правду говорят: человек привыкает ко всему.