Одержимые бессмертием

Когда все стихло, я выбрался на разведку. В раздевалке снова было пусто, теперь уже, надеюсь, надолго.

Я кликнул своих, и они осторожно повылезали, а я тем временем уже возился с техником — открыл шкаф и свалил его на пол. Мне подфартило с первых же шагов — я был не прочь взять здесь «языка», и он сам пришел ко мне в руки. Это был молодой мужчина в коричневом рабочем комбинезоне и в кепке, надетой козырьком назад, сидевшей на удивление крепко, поскольку до сих пор все еще удержалась на голове. Самое ценное, что обнаружилось у него в карманах, была магнитная карточка, которую я, разумеется, сразу же присвоил. Оставалось только привести парня в чувство. Я вколол ему стимулятор из аварийной аптечки и щедро прыснул в лицо водой изо рта — воду я всосал через трубочку в своем скафандре.

Открыв глаза, он вгляделся в меня, как бы сомневаясь, не Милхауз ли я все-таки, потом прошелся взглядом по остальным. Испуганным он не выглядел, мысль о чужих на станции пока даже не закрадывалась в его извилины. Наверняка он знал не всех здешних, а может быть, принимал нас за спасателей.

— Очухался? Тогда подъем! — сказал я, поднимая его на ноги за шкирку, и, продолжая так держать, произнес: — А теперь отвечай: кто у вас на заводе главный?

— Инженер Дочкин сегодня дежурит… — проблеял он, кажется начиная что-то понимать. К тому же лучевик в руках Ежа не оставлял сомнений в том, кто мы такие на самом деле.

— А из дирекции? — продолжал допытываться я.

— Директора нет… — Тут я его тряхнул, и он продолжил живее: — Он же не на заводе сидит, у него кабинет в другом месте, с порталом… Если что — прибывает…

Видимо, здешний директор имел богатое воображение и предпочитал держать свою драгоценную задницу подальше от космоса. И, как показывали последние события, был прав.

— Хорошо. Поведешь нас к инженеру.

Нет, он не был героем, этот работяга в кепке. Но что-то патриотическое промелькнуло в его глазах, когда он спросил:

— А вам зачем?.. — Впрочем, это могло быть естественным любопытством.

— Хотим познакомиться, — ответил я, отпуская его и подталкивая в направлении выходной двери. — Пошел!

Из раздевалки мы вышли без приключений, миновали пару служебных коридоров, не встретив в них ни единой живой души. Я заранее велел своим приспустить забрала, а Ежу спрятать лучевик: так мы вполне могли сойти за героических техников, несущих начальству свежие новости прямо с места событий.

— Далеко еще до инженера? — поинтересовался я у нашего провожатого. Я прекрасно помнил, что площадь завода составляет двенадцать квадратных километров, и преодолевать их пешим ходом мне как-то не улыбалось. Только одна мысль меня согревала, что при таких масштабах на заводе должен иметься местный транспорт.

— Если на вагончике, то быстро, — подтвердил он мою догадку. — Только там сейчас аварийное ограничение, чтобы все подряд не ездили, а только кто по делу…

— Веди, разберемся, — сказал я. — Охрана есть?

— Нет. А зачем?.. — Он запнулся и закусил губу, косясь на нас: теперь-то ему было понятно, зачем может пригодиться охрана внутри космической станции. Авария нагнала на него страху, а тут еще мы, и это сказалось на нем своеобразным образом: он не мог молчать, предпочитая разговаривать со мной, даже рискуя разозлить этим злого дядьку-террориста. — Вообще-то при поступлении сюда порядки строгие. Тесты всякие, проверки на благонадежность. А здесь-то уже чего, обходимся пропускной системой — тут чужие не ходят, все свои… — Он опять запнулся, зыркнув на нас. Коридор как раз закончился дверью, оказавшейся наполовину открытой, так что даже его карточка не понадобилась.

Мы вошли в грандиозных размеров цех с грандиозным же конвейером, уходящим вдаль по левую руку от нас. Мы, подобно мухам, стояли на стене, загнутой вверх огромным полукругом и, если глянуть направо, таким же макаром переходящей в потолок. Катерина в страхе уцепилась за своего дедушку, хотя, думаю, если что, он свалился бы первым. Даже Еж пошире расставил ноги, укрепляясь на стене. Только зря они тряслись — гравитация здесь, как я понял, была круговой, уверен, что при необходимости можно было так же свободно разгуливать и по потолку, где, кстати, тоже наблюдалась поточная линия. Наверное, правильнее будет сказать, что потолка и стен здесь просто не было — кругом один пол.

А как раз там, где мы стояли, начиналась монорельсовая дорога. Вагончик, похожий на большую личинку рунейской бабочки, только с окнами, находился тут же неподалеку — на нем-то наверняка и прибыла бригада техников. Но больше вокруг не было ни души, что уже стало меня настораживать: я-то ожидал встретить на станции беготню и шум, и теперь меня грызли опасения, что они уже эвакуировались через какой-то действующий портал, откуда нам на головы с минуты на минуту могут хлынуть спасательные команды вкупе с оперативниками.

— А где все люди? — спросил я у кепки.

— Инженер приказал всем собраться в залах отдыха. Чтобы панику не наводили. Обещал, что скоро организует эвакуацию, — сообщил техник. — Дочкин у нас человек с головой, народ ему верит, а все равно половина в столовую ринулась, продуктами запасаться…

Его, похоже, опять понесло. Не обращая на него внимания, я направился к вагончику, зашел в открытую дверь: сиденья по стенам, в голове несложный пульт управления с магнитным допуском. На вставленную карту последовал отказ. Кепка, оказавшийся уже рядом со мной, ухмыльнулся:

— Ну вот, я же говорил, а вы не верили! — Но через полминуты его челюсть уже требовала подвязки: эта системка не была проблемой даже для моего устаревшего компа, вооруженного новейшими шпионскими багами. Подключившись, я через допуск техника пролез в базу, нашел там неограниченный инженерный допуск, перемагнитил на него свою карту и дал команду системе работать. Она радостно сообщила, что к работе готова и ждет моих указаний.

Я оглянулся — все мои уже были на месте: стар да млад сидели неуклюже на ближнем диванчике — устроиться нормально им мешали комплекты на спине. Еж занял сторожевую позицию возле дверей. Я велел ему тоже садиться, после чего закрыл двери, и мы тронулись.

Не сомневаюсь, что в обычное время этот вагончик носился здесь наподобие бесшумного снаряда, теперь же при общем недостатке энергии он скользил довольно медленно, так что от нечего делать у нас появилась возможность обозревать этапы здешнего технологического процесса. Сейчас все по понятным причинам пребывало в бездействии, но было ясно, что корабли здесь собирают конвейерным методом, все основные работы производятся роботами и механизмами, пока будущий старсшип перемещается на центральном транспортере из цеха в цех, постепенно набирая размеры, обрастая «одежками» и аппаратурой, чтобы достигнуть последнего пускового шлюза уже полностью готовым к старту.

Первое человеческое присутствие обнаружилось у входа во второй цех: мужик в сером комбинезоне бежал к линии монорельса, размахивая руками.

— Начальник смены, — сообщил кепка, так и стоявший рядом со мной. И спросил, как бы на правах проводника, хотя от него тут ничего не зависело: — Будем подбирать?..

Вообще-то я собирался проехать мимо. Но потом передумал и затормозил: не мешало бы знать, как справляются эти ребята с аварийной ситуацией и не собираются ли уже драпать через портал. Возможно, мастер мог бы пролить свет на эти вопросы.

— Сболтнешь хоть слово, конец и тебе, и мастеру, — предупредил я кепку. Потом, оставив пост машиниста, направился встречать нового пассажира.

— Оттуда? — сразу спросил он, пожимая мою протянутую руку в перчатке. Ясно было, что он имеет в виду башню и подтверждения ему не требуется — мой наряд говорил сам за себя. — Ну что там?..

Я махнул рукой:

— Безнадега. Накопителя, считай, больше нет, приемник почти оторвало. Сами не справимся. Ребята сейчас стараются определить причину, а больше там пока и делать нечего…

— Да чтоб ее, эту причину! — Он явно был перевозбужден, глаза лихорадочно блестели. — Левка сказал, что у него Пушкин заглючил. Говорит, схватил вирус на последней проверке. — Не дожидаясь вопросов, он пояснил: — Левка наш Жизнев, наружный оператор, придумал обозвать свое стадо роботов по именам и фамилиям. Так вот этот придурок у него был Пушкин. Ну так этот Пушкин втихаря полез на башню. Левка засек, что там двери открылись, вызывает Пушкина, а тот ни гугу. И перерубил, гад, все эмиттеры — сначала аварийный, а потом только, подлец, уже основной. Я считаю, это чистой воды диверсия…